Дональд Уэстлейк - Коням на смех
— Думал, вы уже все спатки завалились.
Он говорит с лошадьми! — мысленно обрадовался Дортмундер.
— Кто-то вам помешал? Птичка залетела?
Что-то в этом роде, — ухмыльнулся про себя Дортмундер.
— Или крыса залезла?
Человек приближался. Тихий и ровный звук знакомого для лошадей голоса успокаивал их.
Всех, кроме одной — той самой гнедой лошади, в стойле которой толпились Дортмундер, Келп и старый лысый мошенник. Конь, конечно, не кричал во весь голос: «Сюда, хозяин! Сюда! Они все здесь!» Но было очень похоже. Он фыркал, пыхтел, тряс головой и постоянно переставлял ноги, как какой-то чертов танцор из кордебалета. Пока Дортмундер сотоварищи сидели на корточках в дальнем конце стойла, прямо за крупом этого волосатого позера, и боялись завалить деревянное перекрытие, обладатель голоса подошел ближе, приговаривая:
— Эй, Баламут, в чем дело?
Баламут, — подумал Дортмундер, — я мог бы и догадаться.
Мужчина стоял теперь, протянув руки к лошади и позволяя Баламуту слюнявить лицо.
— Ну вот, все нормально, Баламут, все хорошо.
Ко мне ворвались! — возмущенно фыркал в ответ конь и с остервенением хлестал Дортмундера по лицу своим хвостом.
— Ну-ну, успокойся, крепыш!
Ты посмотри на меня! Разве у меня когда-нибудь было 10 ног?
— Спокойно, парень. Все уже успокоились.
Это потому что у них не сидят эти…
— Хороший Баламут. До завтра, крепыш.
О, боже, о, боже, боже, боже! — бормотал Баламут, изо всех сил стараясь наступить на ноги всем троим сразу.
Владелец голоса наконец ушел, и лысый быстро что-то кинул Баламуту. Как по волшебству, это его успокоило. Лишь только свет снова превратился в спокойный полумрак, а звук шагов стих, Баламут по очереди всех осмотрел и улыбнулся, словно заявляя — мне всегда хотелось иметь соседей по комнате!
— Как ты это сделал? — удивился Келп.
— Сахар. Я принес несколько кусков сахара специально для него, но не успел сунуть ему из-за этого мужика.
Кусочки сахара. Дортмундер посмотрел на старика с уважением — вот человек, который идет на дело подготовленным!
— Ладно, давайте уже вытащим Переплета отсюда и сами уберемся, — сказал старик, и стал толкать коня, как какой-нибудь диван, очищая себе путь из стойла.
— И я того же мнения, — тут же согласился Дортмундер, но выйти ему не удалось — круп лошади буквально пригвоздил его к стене. — Ты не подвинешь Баламута подальше?
— О, конечно!
Хирам толкнул лошадь сильнее, и Дортмундер выскочил из стойла, уворачиваясь от мокрого носа Баламута. Келп закрыл ворота стойла, и Хирам пошел выбирать уздечку для Переплета. Найдя то, что нужно, он подошел к Переплету и ласково обратился к нему:
— Иди сюда, парень. У меня есть для тебя что-то вкусненькое.
Переплет явно был другого мнения. Это вам не какой-нибудь Баламут, его так просто не заманишь. Он лишь взглянул из своего стойла на Хирама, и в глазах его читался вопрос: Разве мы знакомы?
— Иди ко мне, малыш. — Хирам настаивал мягким голосом, показывая на раскрытой ладони уже не один кусочек сахара, а целых два. — У меня что-то есть для тебя.
В соседнем стойле Баламут с некоторым беспокойством наблюдал за этим действом, вытянув шею. Меня что, надули за один несчастный кусок сахара?
Именно это внимание и сработало. Переплет, услышав своего соседа, наконец сообразил, что, заигравшись, можно не получить приз. Тряхнув головой, он грациозно и с достоинством приблизился, пригнул голову и облобызал ладонь старика, да так, что кусочки сахара моментально исчезли. В это время старик, что-то ласково приговаривая, свободной рукой нежно погладил его нос, почесал за ушами и аккуратно направил коня в нужную сторону.
Дортмундеру пришлось признать, что сделано это было идеально. Первое, что узнал от старика этот конь — это сладкий сахар во рту, а на шее уже затянута уздечка, и Хирам спокойно наматывает ее себе на руку.
— Хороший мальчик, — похлопывая по шее коня, приговаривал старик и открывал ворота стойла.
После всех этих реверансов Переплет оказался совершенно спокойным животным. Под прощальное ржание Баламута и еще нескольких жеребцов Хирам вывел Переплета из конюшни. Дортмундер и Келп держались к ним поближе, а Хирам сейчас уже не был похож на какого-то старого прощелыгу, а наоборот, вел себя как человек, знающий свое дело. Так они в легком темпе направились подальше от фермы, через поля.
Ограждение по всему периметру фермы состояло из двух горизонтальных балок, одна на уровне груди, вторая чуть выше колен, ввинченных в столбы. Прокладывая путь сюда, Дортмундер и Келп вынули перекладины из трех чередующихся заборов, потому что старик сказал, что Переплет не будет их перепрыгивать.
— А я-то думал, кони прыгать умеют, — сказал тогда Дортмундер. На что старик ему ответил:
— Только скакуны.
Дортмундер этим не удовлетворился, но решил не обращать внимания.
Уходя с фермы, Хирам вместе с Переплетом терпеливо ждали, пока Дортмундер и Келп вставят обратно в пазы перекладины первого забора. Они чертыхались шепотом друг на друга, пытаясь в темноте попасть этими чертовыми палками в нужные отверстия. И, шагая дальше, Келп бормотал:
— Ты мне чуть палец не оторвал!
А Дортмундер шипел ему в ответ:
— Подожди, вот выйдем на свет, и я покажу тебе глубокую рану на своем запястье!
— Но-но, мой мальчик! — Хирам в это время успокаивал Переплета.
По полю гуляли другие лошади, и Переплет все порывался пойти с ними порезвиться, но старик крепко держал узду в руке, тащил коня и угощал сахаром, стараясь придерживаться правильного направления. Другие лошади подходили ближе, заинтересованно разглядывая ночных гостей. Дортмундер с Келпом прилагали усилия, чтобы не сбиться с пути и не потерять из вида старика с конем. Пять или шесть жеребцов толкались рядом, врезаясь в друг друга, утыкаясь мордами в шеи Дортмундера и Келпа, отвлекая и замедляя их.
— Эй, подожди! — тихо крикнул Дортмундер.
— Надо отсюда сваливать! — не замедляя хода ответил Хирам из темноты.
— Хирам, мы потеряемся! — в страхе шипел Келп.
— Хватайте его за хвост, — предложил старик, не останавливаясь.
Дортмундер удивился.
— Ты про коня, что ли?
— А про кого еще? Он не будет возражать.
Голос старика уже удалялся. Стало невозможно разглядеть среди других лошадей самого Переплета.
— Да поможет нам бог! — произнес Келп и рванул вперед с поднятыми руками, защищаясь от толкущихся животных.
Дортмундер последовал за ним, не найдя другого выхода. Они схватили Переплета за кончик хвоста, и дальше путь уже был полегче, хотя было чрезвычайно оскорбительно тащиться вперед, держась за конский хвост.
У второго забора лошадей оказалось еще больше. Так много, что поставить перекладины на место не представлялось возможным.
— Черт все это побери! — выругался Дортмундер. — Давай, просто иди! Давай же!
Он дернул за хвост коня, который вовсе не был Переплетом, когда тот вдруг резко рванул вперед, развивая скорость, наверное, миль 90 в час, и первые 8 дюймов тащил за собой Дортмундера, пока Джон не сообразил, что нужно разжать пальцы. Дортмундер чуть не упал лицом в липкую грязь, но удержался на ногах и, озираясь по сторонам, зло пробормотал:
— Куда все на хрен подевались?
Вокруг над ним ржали и фыркали лошади. Откуда-то из этой кучи животных раздался тихий голос Келпа:
— Здесь!
Небольшой отряд снова собрался вместе, и на этот раз Дортмундер уже схватил нужный хвост.
Лошадей стало еще больше. Хирам пожаловался, что у него кончается сахар, так как ему пришлось отвлекать самых назойливых и агрессивных животных. Но Дортмундер и Келп советовали лошадям, сующим свои мягкие влажные носы к ним в карманы и подмышки:
— У нас нет чертова сахара! Спрашивайте у того парня впереди!
Наконец они добрались до последнего забора, где Хирам вдруг остановился и воскликнул:
— Вот черт!
— Не надо никаких «Вот черт!», — прошептал Дортмундер. Проводя по хребту лошади, он добрался до головы и увидел, что Хирам стоит и смотрит на тот самый последний забор. Так как этот забор — граница частных владений, то они решили не вынимать перекладины из пазов, а просто вынуть крепежные гвозди из вертикальных столбиков. И теперь увеличившееся стадо своим напором скинуло перекладины, и в заборе появился просвет футов этак в двенадцать. Каждую секунду лошади прибывали и исчезали в темном провале в неизвестном направлении.
— Что теперь? — спросил Дортмундер.
— Яблоки, — невесело сказал Хирам.
— Какие еще яблоки? У меня нет никаких яблок!
— У них есть. Если что они и любят больше сахара, так это яблоки. А это, — он с отвращением махнул подбородком в темноту, — яблоневый сад.
