Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз
— С чего бы это?
— А с того. Вот смотри, они даже не поинтересовались, что это такое…
Маруська протянула руку, в которой держала прозрачный пластиковый пакет. Сквозь него, насколько позволяло освещение, я разглядела какую-то железку, по виду чрезвычайно старую и годную разве что на металлолом.
— Ух, ты! — восхитилась я и тут же уточнила: — А чего это?
— Не знаю. Но обязательно выясню, можешь не сомневаться.
— Я и не сомневаюсь, — пожала я плечами. — В мусорке в принципе до фига занятных вещиц. Ты их все будешь домой таскать? И вообще, с чего ты решила, что именно эту штуковину выбросил покойник? В смысле, до того, как он стал покойником…
— Это просто, — заволновалась Манька. — Во-первых, эта, как ты выразилась, штуковина лежала почти на самом верху, а во-вторых, пакет чище, чем остальные, даже провонять не успел как следует.
Покрутив пальцем у виска, я выразила свое отношение к логике подружки и заторопилась домой. На сегодняшний день мне лично впечатлений было достаточно, и выслушивать Манькины рассуждения о содержимом мусорного контейнера сил уже не хватало. В ближайшей перспективе маячила ароматная ванна, поэтому я перешла на легкий галоп. Рядом, сопя, скакала Манька. Она всерьез вознамерилась продолжить сегодняшний вечер у меня дома, однако я категорически воспротивилась этому и послала подружку… к ней домой.
Утром я проснулась в хорошем настроении. События вчерашнего вечера казались уже не такими кошмарными, воспринимались как забавное приключение и даже вызывали улыбку, правда, немного нервную.
Мурлыча под нос незамысловатую мелодию, я приняла душ, позавтракала и уселась перед зеркалом, чтобы наложить легкий макияж и подчеркнуть свою неземную красоту.
— Ну, и когда же ты появишься, мой прекрасный принц на белой лошади? — глубоко вздохнула я, строя глазки собственному отражению.
Именно в этот момент в дверь позвонили. От неожиданности я вздрогнула и ткнула кисточкой от туши себе в глаз.
— Привет. Чего это у тебя с глазами? — бросила Манька, врываясь в квартиру, едва я открыла дверь. Впрочем, ответ ее мало интересовал. Она плюхнулась в кресло и пожаловалась: — Я всю ночь не спала. Думала, думала…
Измученной бессонницей подружка не выглядела, скорее даже наоборот: яркий природный румянец на крепеньких щечках свидетельствовал о крепком, здоровом сне. Следов напряженной мыслительной деятельности лицо подружки тоже не носило. Поэтому я лишь хмыкнула, оставив Маруськино заявление без комментариев.
— Так вот, Славик, к какому решению в конце концов я пришла. Мы беремся за это дело! — подружка смотрела на меня круглыми глазами, в которых плескалось неподдельное восхищение собственной смелостью.
Заметив, что я не тороплюсь разделить ее восторги и не прыгаю на месте от счастья, Манька принялась развивать свою мысль:
— Представляешь, пока менты будут тянуть резину, пытаясь раскрыть очередной «висяк», мы самостоятельно это дельце обтяпаем, и бац — герои!
— До чего безделье человека доводит! — покачала я головой, любуясь на свое отражение в зеркале. — Ты бы, Маня, крестиком вышивала, что ли…
— Зачем это? — искренне удивилась Маруська, слегка сбитая с толку неожиданным предложением.
— Заняла бы руки работой, глядишь, и в мозгах просветление наступило бы.
Манька обиженно засопела. Впрочем, дулась она недолго. Как видно, мысль обставить ментов не давала ей покоя.
Вообще-то я давно заметила в подружке склонность к авантюрам: жизнь без приключений, зачастую связанных с риском для жизни, казалась ей скучной и неинтересной. Помнится, однажды я посоветовала Маньке «сходить замуж», намекнув, что семейная жизнь здорово повышает уровень адреналина в крови. Однако Маруська отмахнулась от моего совета, как от назойливой мухи:
— Этого адреналина хватит только на месяц, потому его и называют медовым. А что дальше? Стирка, уборка, готовка, плюс вечно недовольный мужик под боком. Да я его задушу собственными руками! Так зачем же мне вдовствовать в столь молодом возрасте?
Скажу по секрету, один раз подружка все же предприняла попытку связать себя узами Гименея с молодым человеком по имени Игнат. Но об этом как-нибудь потом.
На мой взгляд, все не так мрачно, есть в семейной жизни и свои положительные стороны, но спорить с Манькой я не стала, потому что дело это бесполезное и малоперспективное.
Вот и сейчас она сидела в кресле и сладко жмурилась в предвкушении нового приключения, время от времени дрыгая ногами.
— Кстати, Славик, где те бумажки? — как бы мимоходом поинтересовалась Манька.
Я поняла, о чем речь, и пожала плечами:
— Выбросила вместе с одеждой.
— Как выбросила?! Зачем? Может, там что-нибудь важное!
— Важное для кого? Мне, к примеру, все равно, а если для тебя они имеют значение, можешь покопаться в мусорном ведре, благо какой-никакой опыт уже имеется.
Маруська гневно сверкнула очами и помчалась на кухню — проводить изыскания в моем мусорном ведре. Минуту спустя она издала победный вопль:
— Славка!
— Все! — решительно остановила я Маруську. — Коль тебе угодно, можешь повышать свой уровень адреналина любыми способами, какие только изобретет твой извращенный ум. Я же умываю руки. Обижайся, сколько тебе угодно, — жестко сказала я, заметив, как Манька поджала губы, — переубедить меня тебе все равно не удастся. Вероятно, ты будешь удивлена, но я хочу спокойно жить и работать, а по вечерам — смотреть свои любимые фильмы или читать любимые книги. Носиться в поисках приключений, как Савраска, и рвать задницу британским флагом ради сохранения жизни — не собираюсь. За сим расстанемся. Мне на работу пора.
Несколько бесцеремонно я вытолкала Маньку из квартиры, отыскала ключи от машины и отправилась в офис.
Признаюсь, уверенности, что Маруська примет близко к сердцу мое выступление, у меня не было. Напротив, я была почти уверена — уже сегодня вечером она явится с новыми идеями. Интересно все-таки, что было в тех бумажках?
Несколько раз в течение рабочего дня мысль эта мелькала в моей голове. Однако оформиться во что-либо путное не успевала, потому что клиентов и в самом деле было много — прогноз Шурика, как всегда, оказался верным.
Ближе к вечеру, когда я уже собиралась уходить домой, пришла женщина лет около шестидесяти. Я ее узнала: дня четыре назад она вместе с мужем покупала путевки в один из санаториев Подмосковья. Муж у нее — настоящий очаровашка! Он походил на Чехова, был весьма мил и все время называл меня «милая барышня». Я порылась в памяти и вспомнила, что путевки они выкупили сразу, все бумаги оформили и теперь, по идее, должны были собирать чемоданы в предвкушении приятного отдыха. Слегка удивившись, я тем не менее приветливо улыбнулась:
— Здравствуйте! А где ваш замечательный супруг?
— В больнице, — тихо ответила женщина, тяжело опускаясь на стул, и заплакала. — Понимаете, Мишенька у меня историк, профессор МГУ. Кроме преподавательской деятельности, он курирует еще и ряд музеев Москвы и Санкт-Петербурга. Миша фанатично предан истории, это его жизнь…
Я догадалась, зачем пришла женщина. Иногда наши клиенты, уже купившие путевки, по тем или иным причинам их возвращают. И тогда приходится выслушивать оправдания несостоявшихся туристов. Некоторые из них с ходу начинают скандалить, ведут себя агрессивно, а иные, как сидевшая передо мной женщина, рассказывают почти всю автобиографию, оправдывая желание вернуть путевки. Слава богу, подобные казусы случаются редко, иначе я просто превратилась бы в исповедника, отпускающего грехи.
— … И вот позавчера ограбили хранилище Исторического музея, — всхлипнула жена профессоpa. — Там находились ценнейшие экспонаты. Их месяц назад привезли из музея Вены, и Мишенька готовил экспозицию…
Далее последовал обстоятельный рассказ и точное описание предстоящей экспозиции. Я откровенно тосковала, изредка поглядывая на часы. Они бесстрастно свидетельствовали, что полчаса назад мне следовало отбыть домой.
В кабинет заглянул Шурка, полминуты послушал неторопливую речь посетительницы и, скроив козью морду, махнул мне ручкой и исчез.
«Что-то в последнее время неудачи буквально преследуют меня, — грызя ногти, размышляла я. — И чего эта тетка свалилась на мою голову? Сказала бы сразу: мол, отказываюсь от путевок, верните деньги. Можно подумать, мне интересно слушать о ее Мишеньке».
— Сперва позвонили из музея, а потом из милиции и сказали, что некоторые предметы экспозиции украли, — супруга историка печально вздохнула. — Михаил Федорович разнервничался, сердце не выдержало, и вот… обширный инфаркт.
— Как я понимаю, вы хотите вернуть путевки? — пользуясь минутной паузой, предположила я.
— Да, — обреченно выдохнула женщина. — Какой уж теперь отдых…
