Дмитрий Черкасов TM - Сиреневый туман, любовь и много денег
Бекас встал со стула, забрал у парня недопитую чашку и снова пристегнул ему руку:
— Я не хочу играть с вами в игры, в которые играют люди, подобные вам. Я буду откровенен. Сегодня я убью вас. А до этого я сам обойдусь с вами, как с вещью. С говорящей вещью. Да, мне кажется, вы и есть говорящая вещь. По крайней мере, на живых людей вы смотрите именно так.
Скорпион усмотрел в Бекасе нечто, превосходящее его, непросчитанное, непредсказуемое, а потому непонятное. Наступила ситуация, когда он вместо привычной поддержки всемогущей организации ощутил пустоту. Он всегда чувствовал себя звеном единого совершенного механизма, а теперь ему предстояло умереть самому, лично.
Набрав номер Гоги Телешова, своего старого друга, Роман услышал знакомый, хриплый от бесконечного курения голос:
— Ну?
— Что ну? Друзей не узнаешь! — отозвался Бекас, ощутив радость от того, что после всей той дряни, которая случилась с ним сегодня, слышит привычный и домашний голос старого приятеля.
— Бекас, собака, вернее, птица! Ты где?
— Скоро буду у тебя. Пива привезти?
— Аск, в смысле: «спрашиваешь», — ответил Гога.
— Ну, тогда жди, через полчаса буду!
Бекас убрал трубку в карман, потом порылся в канцелярском шкафу и почти сразу нашел то, что было нужно. Большой моток широкого прозрачного скотча.
— Я не хочу, чтобы вы попробовали повторить мой трюк, — сказал Бекас и начал фиксировать Скорпиона по-настоящему, — то, что я сделал, было достигнуто годами неустанных тренировок.
И тут же подумал, что эта шутка была шуткой только для одного из них.
Через десять минут работы Скорпион был прикреплен к креслу так надежно, что выпутаться самостоятельно не было ни одного шанса. Его руки были примотаны к подлокотникам стального кресла от локтей до кончиков пальцев, за спинку кресла Бекас засунул найденную на антресолях доску и примотал к ней голову Скорпиона, заклеив тому рот и глаза.
— Видите, насколько важнее хотеть жить, чем хотеть убить другого? Вот вы всего лишь хотели меня убить и поэтому не постарались. А я хочу жить, и поэтому хрен вы отсюда вылезете без посторонней помощи.
После этих слов он взял со стола ключи от квартиры, документы и ключи от «Волги» и ушел, захлопнув за собой дверь.
Выйдя на улицу, он с удивлением увидел на противоположной стороне известную баню на Агрегатном переулке. Получалось, что таинственная «точка-два» находилась не в каком-нибудь мрачном неизвестном углу на окраине Города, а в самом центре, там, где бродят толпы радостных людей, даже не подозревающих, какие ужасные вещи происходят у них под самым носом.
Белая «Волга» стояла рядом с подворотней. Бекас по-хозяйски открыл дверь, завел двигатель и поехал к своему старинному приятелю Гоге.
Приятель работал врачом в дурдоме. Принято считать, что врач-психиатр со временем сам становится в той или иной степени сумасшедшим, как бы заражаясь от своих пациентов вирусом безумия. Возможно, это и так, но он пока что не ловил чертей и не разговаривал с невидимыми собеседниками. А если и делал это, то без свидетелей.
Коньком Гоги были психотропные препараты. Дома у него была небольшая лаборатория. Новые рецепты и методы медикаментозного лечения Гога испытывал, естественно, на работе. Часто эти испытания давали неожиданные интересные, а порой даже положительные результаты.
Как-то раз, под пиво, у друзей зашел разговор о методах работы спецслужб и о способах получения информации от не желающих разговаривать людей. Бекас с уверенностью дилетанта заговорил о пресловутой сыворотке правды, но Гога, скорчив презрительную гримасу, рассказал о том, что никакая особая сыворотка для этого не нужна. Достаточно было ввести в особой последовательности определенные, причем совсем не секретные, препараты, которые сначала расслабляли, потом размягчали, далее успокаивали и, наконец, освежали память. После этого человек отвечал на любые вопросы охотно и с радостью!
Вышеописанный разговор происходил лет пять назад. В квартире, где его чуть не угробили, Бекас вспомнил этот разговор почти дословно. Он хотел задать Скорпиону несколько вопросов и получить на них ответы. Правда, что касалось обещания убить его сегодня… Тут он, конечно, хватил через край. Одно дело — уничтожить опасного врага или подонка в пылу битвы, другое дело — хладнокровно казнить беззащитного человека.
Позвонить в звонок Роман не успел, дверь открылась сама.
— Я тебя в окно увидел, — радостно объявил Гога, впуская Бекаса.
Роман передал ему мешок с покупками и вошел в квартиру.
— Забурел! Ей-богу, забурел! — восхитился Гога, осмотрев Бекаса. — На «Волгах» ездишь, оделся, как пижон! Ты что, старуху-процентщицу грохнул?
— И не одну!
— Слушай, а там на мою долю не осталось какой-нибудь завалящей бабки с набитым чулком?
— Я сам теперь бабка с набитым чулком, — ответил Бекас, проходя в комнату, — только грохать меня не надо. Я и так тебе денег дам.
— Ловлю на слове! — психиатр стал выставлять принесенное пиво на стол.
Бекас уселся на старый продавленный диван и обвел взглядом комнату. За пять лет ничего не изменилось. Ветхая мебель, сработанная еще во времена мастера Гамбса, массивная, почерневшая от времени, бронзовая люстра с редкими уцелевшими хрустальными висюльками, огромное количество книг на книжных полках — все было так же, как и пять лет назад.
Бекас от пива отказался. Гога не возражал — ему больше достанется, но не поленился сходить на кухню и поставить для друга чайник.
Минут пять они говорили о том, о сем, после чего Бекас решительно перешел к делу:
— Гоша, мне нужно получить информацию от человека, который ни за что не выдаст ее добровольно. Этот человек хотел меня убить, но сейчас сидит привязанный к креслу в собственной квартире на Агрегатном. Меня не интересует, как отразится процесс получения этой информации на его здоровье, потому что… На войне, как на войне…
Бекас, которому почему-то стало безумно стыдно за непонятно что, быстро вытащил из кармана тысячу долларов и молча положил ее на стол. Окинув взглядом комнату, он достал еще одну тысячу и положил рядом с первой.
— Ромыч, я тебя знаю сто лет… — серьезно сказал Гога, посмотрев сперва на деньги, потом на Романа. — Человек ты был всегда порядочный… Я тебе верю и, чем могу, помогу. Если это действительно настолько серьезно, то деньги можешь оставить, они тебе пригодятся.
— Материальная сторона — не главное, точнее сказать, денег у меня больше чем нужно. Тут дело в другом, — ответил Бекас. — Полчаса назад я сидел пристегнутый в том же самом кресле, к которому сейчас привязан мой противник, а тот ходил вокруг меня и обещал сделать со мной то же самое, что я хочу сделать с ним. Вот только ему твоя помощь в таких делах не требуется. Он — профессионал, убийца, возможно, работник спецслужб. Эта «Волга» — его, я выписал себе доверенность по техпаспорту. Ну, а если по порядку…
Роман вздохнул и начал рассказ сначала, со злополучных пассажиров, дождя, аварии на Черниговском шоссе. За десять минут он рассказал другу все без утайки, только про свой интерес к внучке Инги Борисовны упомянул вскользь. Георгий слушал молча, не перебивая.
— Да, кореш, влип ты по самые некуда, — сказал Гога, когда Роман закончил свой рассказ. — Ты, вот что, попей-ка чайку, а я пока приготовлю тебе кое-чего в дорогу.
Бекас пил хороший чай и думал о том, что вот сейчас, в эту самую минуту, в явочную квартиру входит коллега улыбчивого убийцы, видит его привязанным к креслу и освобождает… бр-р-р.
В гостиную вышел Гога с картонной коробкой из-под ботинок в руках, высыпал содержимое коробки — пузырьки, ампулы, шприц — на стол.
— Как что действует, я тебе рассказывать не буду. Названия препаратов тебе тоже ни к чему. Даю простую инструкцию для идиотов. Лучше записывай. Сначала ты делаешь клиенту укол в задницу, подчеркиваю — в жопу, а не в вену, иначе он крякнет. Вот эта ампула. С синим ободком. Минут через десять он уснет. Когда уснет, гонишь ему ввену пять вот этих, маленьких. Еще через десять минут снова в вену вот эту, с длинной головкой. От нее он проснется. Когда начнет улыбаться — две коричневые. Начнет болтать — спрашивай.
Бекас старательно записал все, и Гога, проверив его записи, продолжил инструктаж:
— Но это только полдела. Ты должен понравиться ему. Говори тихо, чтобы он был вынужден внимательно прислушиваться, будь ласков, добр и ни в коем случае не нажимай. Выслушивай его с живым интересом, шути с ним, убеди его в том, что он делает нужное и полезное дело и принесет людям радость. Опасайся нарваться на детское упрямство и обиду. Если это произойдет, попроси прощения, раскайся… Ты понял, каким подлецом ты должен быть?
— Да, — ответил Бекас, — но уж не большим, чем психиатр?
— Тебе до меня, как рядовому говночисту до Бехтерева! — гордо заявил Гога. — Слушай дальше. Имей в виду, что он может начать многое путать, например принять тебя за другого человека. Ты должен направлять ход его мыслей.
