Дарья Калинина - Рука, сердце и кошелек
– А если вы говорите, что на отцовской машине еще и убийца катается, то совсем плохо, – переживал Артем. – Маринка знает, кто брал у отца машину. Чем угодно готов в этом поклясться!
– Мы тоже так думаем.
– И во что же Маринка влипла? Может быть, ей тоже угрожает опасность?
– А ей-то с какой стати?
– Ну, она же свидетельница, – пожал плечами Артем, и подруги разом примолкли.
И как это они сами не уразумели такой простой вещи? Просто стыдно. Ведь действительно, если Маринка знала о том, кто брал машину ее мужа, то это могло закончиться для нее лично очень и очень скверно. И как знать, уж не неслась ли сейчас Марина прямиком навстречу своей смерти?
– Как, говорите, выглядела та баба, которая была во дворе?
– Высокая, стильная, волосы темные.
– Ну, таких приятельниц у Маринки полный вагон. Вика, Софи, Марлен. Или хотя бы даже ее самая близкая подружка – Танька – Танча. Каланча длинноногая.
– Высокая?
– А то! Метр восемьдесят девять.
– А у этой Таньки есть знакомый горбун?
– Каких у нее уродов только не водилось! – отмахнулся Артем. – Может быть, и горбуну среди них местечко нашлось. Танька вообще не брезгливая. Если у мужика бабки есть, все! Он у нее в списке!
– В каком списке?
– Ну, типа, женихов. У Таньки заветная мечта – выйти замуж за богатого папика. У нее от этой мечты прямо крышу сносит. Ей уже неважно, урод он или просто дебил. Важно, есть ли у мужика деньги и сколько их. Она всех своих мужиков только с позиции денег и рассматривает. Ни за что за бедного замуж не пойдет, только за богатого. И чтобы обязательно богаче моего отца. Чтобы, значит, Маринке нос утереть. За все годы унижений отплатить с лихвой.
Да, отношения в этой среде были в высшей степени запутанными и пугающими. Не хотели бы сами подруги так жить. Это ведь и с ума сойти недолго, если все время думать о том, как бы утереть нос другим.
Но чем дальше пробиралась по стихийно возникающим городским пробкам Маринка, тем больше нервничал ее пасынок.
– Ну, точно, к Таньке своей намылилась. Ее район. Я тут бывал.
– У подруги твоей мачехи отдельная квартира?
– Пока Каланча за своего миллиардера не вышла и не разбогатела, она в двушке, которая ей от бабки осталась, обитает. Гнусное местечко. Хотя тут власти ремонт в доме бесплатный сделали. Типа, стены побелили, трубы поменяли. Получше, конечно, стало, не спорю. Но знаете, если из какашек цветок слепить, он все равно розой пахнуть не будет.
Тем временем юркая машинка Марины остановилась возле одного из подъездов облицованной новенькими панелями «хрущевки». Видимо, это и был тот самый ремонт, который затеяли власти с целью привести старые здания в более или менее божеский вид.
– По мне, так снести бы все эти халупы, а на их месте построить новое жилье. Тем более что место неплохое. Метро в двух шагах. И зелень.
Но власти распорядились иначе. И старым домам после ремонта предстояло простоять на своем месте еще много-много лет. А ведь свежая краска на стенах подъезда никак не могла компенсировать низких потолков, крохотных кухонь-клетушек и совсем уж крохотных уборных, где нормально усесться на стульчак взрослому мужчине нечего было даже и думать.
Маринка выскочила из машины и подбежала к подъезду. Оттуда как раз выходил маленький мальчик с дедом, они и пропустили красивую девушку внутрь дома.
– Ой! – дернулся следом за мачехой и Артем. – Что же мы сидим? Вдруг Маринку прямо сейчас убивать станут?
Подруги сомневались, что это случится прямо сейчас. Но Артем никаких доводов слушать не хотел. Он рвался из машины – спасать свою драгоценную мачеху.
– Скорей! За ней!
Родной сын так не трясется за свою мать, как Артем трясся за свою мачеху. Определенно парень был влюблен в нее. Но, похоже, скрывал свои чувства даже от самого себя.
Артем подбежал к дверям подъезда, но ему не улыбнулась удача в лице выходящих жильцов. Дверь была закрыта, и Артем напрасно дергал ее за ручку.
– Ты знаешь номер квартиры?
– Номер?
– Номер квартиры Каланчи, – пояснила Кира.
– Нет, номер не знаю. Как пройти, я помню, а номер не знаю. Третий этаж, первая же дверь, а номер… Нет, не помню. – И извиняющимся тоном Артем прибавил: – Я только один раз был у нее дома. Не запомнил. Не знал, что это может пригодиться.
– Никто тебя ни в чем и не обвиняет. Сейчас разберемся.
Путем несложных подсчетов был вычислен номер нужной квартиры. И девушки набрали цифру на домофоне.
– Никого нету дома.
– Странно. А куда же подевалась Маринка?
– Значит, просто не открывают.
Артема затрясло еще сильней.
– Мне надо в подъезд! – бормотал он, дергая за ручку двери без всякого результата.
Дверь была железной, и дергать ее можно было хоть до посинения.
– Погоди, – остановила его Кира. – Попробуем так.
Она набрала номер первой же квартиры, которая значилась в таблице над дверью, и строгим голосом сказала:
– Почта. Откройте дверь подъезда!
И дверь без всяких дополнительных вопросов тихо щелкнула и отворилась.
– Милости прошу! – весело произнесла Кира, сама гордясь своей смекалкой.
Но оценить это могла только Леся. Артем даже внимания не обратил. Он сразу же кинулся наверх так, словно у него земля горела под ногами.
– Марина, Маринка! Я тут! Я уже иду!
– Эй, – встревожилась Леся. – Так он нам всех преступников распугает!
– Не распугает. Но вот Маринку спугнет – это факт!
Однако подруги ошибались. И когда они поднялись следом за Артемом на площадку третьего этажа, то не обнаружили там ни парня, ни Маринки. Зато увидели настежь распахнутую дверь нужной им квартиры. И судорожные рыдания, доносившиеся из нее:
– Не уберег! Не успел!
Переглянувшись, подруги ощутили, как у них по спинам пробежал холодок. Они узнали голос Артема. А из его криков следовало, что пришел он поздно. Значит, Маринку все же убили. Но кто? Никто из подъезда не выходил. Второго выхода дом не имел. Что же? Преступник ушел через чердак? Или прячется до сих пор где-то в квартире?
И, несмотря на эти мысли, девушки даже не подумали остаться на лестничной площадке, где они были в относительной безопасности. Они осторожно переступили порог и двинулись навстречу неизвестности.
Глава 12
Первым, кого они увидели, миновав крохотную прихожую, был сам Артем. Паренек сидел прямо на полу, держась за руку своей мачехи. Глаза молодой женщины были закрыты. Лицо побледнело. Светлые волосы были перепачканы чем-то красным.
– Она вся в крови! На нее напали! Мы не успели! – заметив подруг, прокричал Артем.
В глазах молодого человека стояли слезы. Лицо было мокрым. И сам он икал и трясся от переживаемого горя так, что дрожь передалась и самим подругам. Тем более что они увидели чуть дальше еще одно тело лежащей на паркете молодой женщины. Та была высокой темноволосой брюнеткой, очень худой, можно сказать, костлявой.
Да, сомневаться не приходилось: лежащая сейчас в отдалении молодая женщина при жизни была наделена той модной худобой, за которой гоняются миллионы девушек по всему миру. Но сейчас ее изогнутые под неправильными углами конечности вызывали не столько восхищение, сколько ужас и отвращение.
– Это Таня?
– Да! Каланча мертва! Кто-то сломал ей шею! Посмотрите, как ее свернуло!
Подруги с трудом сглотнули. Да, Каланче было уже не помочь. Это понимали даже они со своим минимальным набором медицинских знаний. У человека, шея которого повернута на сто восемьдесят градусов, нету шансов выжить.
У мертвой женщины запеклась кровь возле носа, под ее телом тоже темнело влажное пятно.
Но вот с Маринкой дела обстояли иначе. Несмотря на свежую кровь на ее лице, подругам казалось, что она еще жива.
– Позволь, – опустилась на колени рядом с Артемом Кира. – Ты проверил, у нее есть пульс?
– Пульс? – очнулся Артем. – Нет. А что? Он есть?
Кира прикоснулась рукой к шее Марины и кивнула:
– Да. Мне кажется, она жива. И скорей всего, на нее никто даже не нападал. Тело Каланчи совсем холодное. Убийца, кто бы он ни был, давно ушел из этой квартиры.
– А… А кровь?
– Подумаешь, твоя мачеха просто испугалась и упала в обморок.
– А кровь? Кровь-то откуда?
– При падении Марина ударилась головой, вот кровь и пошла.
И Кира оказалась права. Не пришлось даже вызывать врачей. Друзья справились своими силами. Побрызгали в лицо Марине холодной водой, положили влажную салфетку ей на лоб, и девушка открыла глаза.
– Темка? – узнав пасынка, попыталась она улыбнуться. – Ты тут?
– Лежи, Маринка, – с трудом сдерживая слезы, пробормотал паренек. – Лежи, тебе нельзя двигаться. У тебя голова разбита. Вот такущая шишка на ней!
Но Марина не послушалась его. Она попыталась сесть. И взгляд ее упал на распростертое тело подруги.
– О-о-о! – немедленно взвыла она во весь голос. – Это же Танька! Она мертва!
– Мы это уже заметили, – язвительно произнесла Леся.
