Дарья Калинина - Миланский тур на двоих
– Садисты какие-то наши кошки.
– Просто для них это сродни «ужастикам».
– Никогда бы не подумала, что кошки вообще могут подсесть на сериалы.
– Но они же смотрят сериалы про животных. Вот им и интересно. «Мыло» о человеческих страстях им, к счастью, не нужно.
– Не зарекайся. Возможно, пресытившись каналом о животных, они перейдут и на другие.
Фантику с трудом удалось впихнуть кусок говяжьей вырезки, размолотой в фарш. А Фатима даже не соизволила взглянуть на свою любимую утиную ножку в желе. Пришлось оставить мисочку с кормом рядом с ней, надеясь, что хотя бы в рекламной паузе кошка увидит еду и немножко перекусит.
Но в целом кошки выглядели совершенно счастливыми. И так как других развлечений у них уже давно не было, то у подруг не хватило духу выключить телевизор перед уходом. Так они и ушли, сопровождаемые ревом африканской саванны и топотом многочисленной семьи бегемотов.
И вот уже целый час подруги толклись у обитой коричневым кожзамом двери, украшенной металлическими гвоздиками. Подразумевалось, что там, за этой дверью, проживал Геннадий Збрунько, так необходимый подругам. Соседи утверждали, что журналист дома. Еще несколько часов назад они слышали характерный шум в его санузле, а потом Геннадий заходил к ним, чтобы одолжить парочку яиц себе на ужин.
Отношения между соседями и Збрунько были дружескими. Супружеская чета – хозяйственная и домовитая – частенько ссуживала Геннадию то несколько сосисок на ужин, то пачку пельменей, то кормили его домашними котлетами или наливали тарелку борща. Но и Гена, надо отдать ему должное, всегда старался быть своим соседям полезен. Взятое в долг неизменно возвращал. А за борщ и котлеты притаскивал соседям свежий выпуск своего журнала.
– И нам экономия, и Гене хорошо.
Но сегодня Гена собирался поужинать дома яичницей из двух яиц с салом.
– Приболел он немного, – пояснила соседка. – А от всех простуд Гена считал лучшим лекарством яичницу с салом и красным перцем.
Если приболел, то, значит, вечером никуда бы не пошел. Но почему тогда не открывает дверь? Возможно, Геннадий в дополнение к яичнице, не до конца веря в ее чудодейственную силу, решил выпить еще и согревающей микстуры? Градусов так под сорок? И объемом так в пол-литра? Ну и, как водится, заснул после такого лечения.
Соседи этот факт не отрицали. Гена выпить любил. Но все же когда и по прошествии часа Гена подругам дверь не открыл, соседи тоже слегка встревожились. Еще больше они встревожились, когда снизу прибежала соседка с криком, что у нее течет с потолка.
– Только что с работы вернулась, дверь открыла, а там... мама родная! У меня не прихожая, а озеро с кувшинками!
В роли кувшинок выступали, надо полагать, разноцветные домашние тапочки, которые, тихо кружась, проплывали мимо окаменевшей от ужаса хозяйки дома. Не теряя даром времени, она помчалась наверх, разбираться с Геннадием.
– Где этот раздолбай?! Пусть открывает! У меня внизу потоп, а ему и горя мало! Дрыхнет небось, пьянь несчастная!
Но даже истошные вопли соседки снизу не возымели на Геннадия никакого эффекта. Он продолжал безмолвствовать.
– Что-то случилось!
– Или его просто нету дома! Ушел к своей очередной подружке, а кран в ванне оставил открытым.
– С него станется!
– Такой недотепа!
Особым уважением среди соседей Збрунько не пользовался. Так же, как и среди коллег на работе. Однако нужно было что-то делать. Вызвонить Геннадия не удавалось. И было принято решение взломать его дверь.
– Замки вскрыть легко. Слесаря нужно позвать. Дядю Митю из седьмой квартиры!
Дядя Митя пришел быстро. Это был невысокого роста усатый мужичок, которого оторвали от вкусного ужина, но он нисколько не разозлился.
– Эх, господа хорошие! Разойдитесь! Что у нас тут? А-а-а... Замок ригельный. Сто лет уже таких не встречал. Справимся за пять минут.
И дядя Митя не подвел. Уже через пару минут он распахнул входную дверь, и все ахнули, когда на площадку хлынула вода.
– Потоп! Настоящий потоп!
– Я же говорила! У меня по стенам водопады бегут!
И дядя Митя ринулся в ванную, чтобы перекрыть воду. Как и предвидели, вода текла из ванны. Переливаясь через край, она растекалась по всей квартире. Видимо, Геннадий собирался прогреть свои занедужившие косточки в горячей ванне. Заткнул сливное отверстие, налил в воду побольше пены, открыл кран, да и забыл про воду.
– Но где же он сам?
Оказалось, что хозяин квартиры далеко не ушел. Он вообще никуда не ушел. И лежал на полу в кухне. Лежал без всякого движения, на животе. А правая рука судорожно сжимала... зеленое яблоко. Плод был уже наполовину обгрызен, видимо, самим Геннадием.
Все соседи молча столпились в дверях, толком не понимая, что произошло. В отличие от них, подруги быстро сообразили, что случилось ужасное несчастье.
– Кира, ты видишь? – возбужденно затряслась Леся. – Снова яблоко! Зеленое!
– Вижу! Не слепая. Это совпадение!
– Какое совпадение, Кира! Это почерк убийцы! Тут побывал убийца Альбины! Это его рук дело!
– Не слишком ли поспешные выводы ты делаешь?
– Вот увидишь! – надулась Леся. – Я окажусь права!
Кира ничего не ответила, потому что в этот момент у одной из соседок началась истерика. И все как-то сразу отмерли. Кто-то кричал, кто-то звонил в милицию, кто-то вызывал «Скорую помощь». Но подругам было ясно одно: если Гена и узнал о личной жизни Альбины что-то особенное, эту тайну он унес с собой в могилу. И вот еще вопрос, кто помог ему в этом?
Подруги дождались приезда милиции и врачей. И так как в понятые пригласили тех самых дружелюбных соседей Геннадия, то подруги, проявив терпение и такт, сумели узнать от этих людей самые свежие новости, касающиеся убийства журналиста.
– Отравился он. Эксперты так и сказали, отравление каким-то веществом. Скорей всего растительного происхождения.
Как и Альбина! Совпадения идут буквально рука об руку! И тут, и там присутствует зеленое яблоко. И тут, и там рядом с ним находится труп.
– Бедный Гешка! – всхлипнула соседка. – Такой он был славный и безобидный человек. Все время ждал свою Великую Любовь! А его все обманывали.
– Кого он ждал? – не поняли подруги.
– Великую Любовь. Это он сам так ее называл. Другими словами, он ждал большое и светлое чувство. Женщину, которая бы разделила все его мысли, стремления и идеалы. Была бы ему верным другом, страстной любовницей и заботливой матерью.
– И еще красавицей, наверное?
Соседка не ответила и грустно продолжила:
– А пока Гешка ждал эту свою Великую Любовь, с обычными женщинами у него не ладилось. Жена от него ушла. Она его еще как-то сдерживала. А как Рита ушла, Гешка словно с ума сошел. В каждой случайной подружке он видел эту свою Великую Любовь. И горел, и отдавался, и страдал. Цветы носил. Ночами у дома поджидал. Стихи даже посвящал. Вы представляете? Стихи! И это в наше-то время! Конечно, над ним смеялись! А я его жалела. Бедный, наивный человек.
Но подруг во всем ею сказанном больше заинтересовало другое упоминание.
– Вы говорите, по ночам свою очередную Великую Любовь у ее дома подкарауливал? И часто он так поступал?
– Всегда. Он ведь романтик был, наш Гена. И когда влюблялся, то буквально пылал страстью. Готов был днями и ночами возле дома своей любимой торчать, лишь бы краешком глаза ее увидеть!
Подруги переглянулись.
– А кто у вашего соседа числился последней Великой Любовью? – поинтересовалась Кира. – Случайно, вы ее имени не знаете?
– Ой, да я уже и перестала их запоминать, – отмахнулась соседка. – Все эти Зины, Светы, Марины, Шуры и Клавы... У меня от них голова кругом шла!
– Но у последней должно было быть необычное имя.
– А ведь вы правы! – оживилась соседка. – Вы ее знали? Как же ее имя? Нет, никак не упомню... Вроде бы на языке вертится... Вроде бы на «А» было имя. Ангелина? Алина? Алевтина? Нет! Все не то!
– Может быть, Альбина?
– Точно! – обрадовалась женщина. – Альбина! Она самая! А вы ее тоже знаете?
Подруги синхронно кивнули.
– Но с ней у нашего Геннадия что-то произошло, – сказала соседка. – Уж не знаю, что именно, а он в ту ночь вернулся сам не свой. Представляете, среди ночи позвонил к нам в дверь и водки попросил! Он никогда себе такого прежде не позволял!
А сам уже пивом напился. Сказал, что пива ему мало. Что душа у него чего-нибудь покрепче желает, но дураки-продавцы в магазинах ему отказывают. Ссылаются на какой-то запрет о продаже крепких спиртных напитков после одиннадцати часов вечера.
– Он хотел напиться? С горя?
– Да уж не с радости. Ну, водки мы ему дали. У нас оставалось полбутылки. Он поблагодарил и ушел, продолжая твердить, что все бабы – суки. И что если бы он знал, что его Великая Любовь окажется потаскухой, принимающей по ночам у себя в доме посторонних мужчин, он бы ни за что не стал бы в нее влюбляться.
Подруги всей кожей ощущали близость разгадки. Оставалось уточнить лишь самую малость.
