Елена Логунова - Джип из тыквы
Но дама с леопардом останавливает меня сразу же:
– Стоп, стоп! Это неправильно! Вера, дай-ка папку с шаблонами!
Вера – молчаливая дама в люрексе, гарусе и стеклярусе – снимает с полки картонную папку с тесемками.
Этот экологически чистый бумагонакопитель украшен красивой надписью с завитушками: «В помощь клиенту». Ниже печатными буквами накорябан короткий и сухой подзаголовок: «Жив».
Стало быть, в помощь живому клиенту – так это понимаю я. И то верно, из мертвого-то какой клиент? Да и не поможешь ему уже ничем, если ты не медиум.
– «Жив» – это живые? – уточняю я, пообещав себе, что не стану заглядывать в папку «Мертв».
Я не медиум и не колдунья вуду, я скромный простой эмпат и не в свои магические дела не лезу.
– Ах, нет! «Жив» – это животные! – смеется леопардовая дама, вручая мне бумагу и ручку. – Посмотри образцы, найди нужный шаблон и заполни его.
Я открываю папку.
В ней три бумажки: «Пропал (а, о)», «Найден (а, о)» и «Отдам в хорошие руки». Я выбираю второй вариант и приступаю к заполнению шаблона.
Он весьма толково составлен и годится, пожалуй, для любого живого существа, включая даже инопланетян: «Найден (кто). Возраст, если известен. Порода, если известна. Цвет. Размер. Внешность подробно. Особые приметы, если есть. Характер, если проявляется. Кличка, если откликается. Контакты нашедшего».
Я быстро пишу: «Найдена собака. Окрас рыжий с белым. Похоже, молодая. Возможно, гончая. Белая с рыжим, крупная, с длинной узкой мордой, висячими ушами и пушистым хвостом. Согласна зваться Белкой» – и добавляю свой телефон.
– Ну? Правда, так легче, чем из головы сочинять? – покровительственно улыбается леопардовая дама, принимая у меня исписанный лист. – Люди ведь кого только не подбирают, я помню одну старушку, которая нашла в плавнях маленького крокодильчика, так даже она не затруднилась написать объявление по нашему шаблону!
– Четыреста рублей, – подает голос молчаливая дама в люрексе.
Я послушно открываю кошелек и, строго следуя домашним заготовкам, невинно интересуюсь:
– А если люди пропадают, на этот случай у вас тоже шаблоны имеются?
– Конечно! – энергично кивает дама с леопардом. – Что, хочешь посмотреть?
– Хочу спросить, как часто к вам обращаются родные пропавших?
– Да уж не реже, чем в милицию! – фыркает моя собеседница.
– В полицию, – поправляет ее серьезная коллега.
– Какая разница! Что милиция, что полиция – один фиг, никакого толку от них! – отмахивается надкушенной мармеладкой энергичная дама в леопарде. – У них какая задача? Поскорее дело закрыть, а лучше – вообще его не открывать. Охота им искать пропавших? Неохота. Оно, конечно, и не наше дело тоже, но мы хотя бы не гоним несчастных людей, мы их принимаем, слушаем, чаем вот поим. Объявления расклеиваем, кому-то, бывает, и помогает.
– Как часто бывает? – я продолжаю гнуть свою линию. – Когда, к примеру, в последний раз вы искали какую-нибудь девушку?
– Девушку?
Моя собеседница чешет в затылке, сотрясая приземистую башню из начесанных и залакированных волос.
– Девушек мы давно не искали. С прошлого года, пожалуй. Дедушек мы искали! Этим летом прям поветрие какое-то случилось – старички склеротичные потянулись из дома на волю, как птички.
– Жара была, – веско молвит дама в люрексе.
– Да, было очень, очень жарко, в такую пору даже у нормальных людей мозги плавятся, что уж про старых дедушек говорить, – кивает дама в леопардах.
При всем уважении к старикам их перемещения в пространстве и времени занимают меня очень мало, поэтому я аккуратно сворачиваю беседу о блудных возрастных склеротиках и, получив сто рублей сдачи со своей «пятисотки», ретируюсь.
Уже выйдя во двор, притормаживаю у доски объявлений, в правом верхнем углу которой краснеет инвентарный номер 001.
Доска номер один – считай, доска почета. Она пользуется повышенным спросом и плотно оклеена объявлениями, явно написанными под чутким руководством знакомых мне дам.
Я с интересом рассматриваю фотографии пропавших граждан, предполагаемых террористов, бизнес-тренеров и практикующих частным образом специалистов в весьма широком ассортименте.
Определенно, дешевая черно-белая печать без предварительного фотошопа – это великий уравнитель!
Мудрые коучи, ушлые мерчендайзеры, просветленные гуру, ясновидящие гадалки-надомницы, кандидаты в депутаты и беглые каторжники – все выглядят одинаково несимпатично, как члены одной вырождающейся фамилии. Можно подумать, что фотографии тоже шаблонные, как тексты.
– Не отвлекайся, – одергивает меня внутренний голос. – Давай теперь в бюро несчастных случаев, может, хоть там что-то узнаешь.
В самом деле, имеет смысл поспешить. Начинается дождь, а у меня нет зонта.
Я поднимаю курточный воротник, накручиваю на голову шарф, как тюрбанчик, и, дополнительно прикрывая голову сумкой, по узкой дорожке между зеленой изгородью и длинной, как Великая Китайская стена, многоэтажкой бегу к своей машине.
Я не очень аккуратно припарковалась, серебристая морда «Рено» влажно поблескивает в конце серо-зеленого тоннеля. Я так тороплюсь оказаться в тепле и сухости автомобильного салона, что вижу только заветную дверцу.
А за углом меня, оказывается, поджидают!
Спасибо дождику: из-за него я пригнулась, и неожиданный удар справа не попадает мне в голову. Он приходится выше и выбивает у меня из рук сумку, которая в полном соответствии с законами физики летит в кусты. Я же – в полном соответствии с законами женской логики – спешу спасать не себя, а священную дамскую сумку, и вместо того чтобы с ускорением бежать к машине, резко останавливаюсь, переламываюсь пополам и по пояс ныряю в зеленое море самшита.
Этот непредсказуемый маневр спасает меня от второго удара. Он со свистом проходит вовсе мимо, а я ойкаю, царапая руки твердыми, как пластик, листочками, но не прекращаю месить самшит в поисках утраченной торбы.
И крепко хватаюсь за ее кожаные ручки в тот момент, когда меня резко дергают за полу куртки.
Слишком резко: я бы и без посторонней помощи не затруднилась разогнуться, рывок же выдергивает меня из куста, точно рыбку из воды. И так же, как рыбка, я протестующе трепыхаюсь и дергаюсь, а сумка в моей руке взлетает и идет по кругу, как миниатюрное и очень быстрое колесо обозрения.
Бум! Центростремительный полет моей торбочки обрывает встреча с некой преградой, и я чувствую, что меня уже не держат.
Сумка – это не только ценный мех! Она и для снаряжения, и для вооружения хороша!
Кого и куда я приложила своим боевым оружием, рассмотреть не успеваю. Во-первых, размотавшийся мокрый шарф закрывает мне обзор, во-вторых, я столь же любознательна, сколь и труслива, и тороплюсь убежать.
До моей машины каких-то двадцать шагов через подворотню, и я не собираюсь осматривать поле боя раньше, чем окажусь в укрытии.
А спрятаться надо не только от грабителя – или кто это был (а, о)? – но и от усилившегося дождя.
Пригнувшись, из-под сплошной завесы ливня выскакиваю в подворотню и замедляю шаг.
Машина на той стороне мне уже не видна, водопад закрывает ее, как шиферная плита. За спиной у меня гудит такая же волнистая серая стена, в подворотне темно, и я чувствую, что оказалась в ловушке.
А впереди кто-то есть!
Я слышу шорохи и хруст кирпичной крошки и битого стекла. Определенно это не кошка, а кто-то значительно более крупный.
Мне срочно нужен свет, но на поиски в сумке мобильника, который можно было бы использовать как фонарик, уйдет немало времени.
Не придумав ничего другого, я пронзаю зловещую тьму эмпатическим взором.
Звучит это красиво, но желаемого волшебного результата, к сожалению, не дает.
Да, я замечаю чью-то красно-синюю ауру, но это не тот свет, который разогнал бы тьму. То, что я вижу, напоминает одновременно и карнавальный костюм Кощея Бессмертного с нарисованными костями, призрачно белеющими на фоне черного бархата, и цветное бензиновое пятно в грязной луже.
Расплывчатый красно-синий силуэт приближается, выбрасывает в мою сторону протуберанцы, и я чувствую резкий запах.
Отступаю и упираюсь лопатками в холодную стену.
Черт, даже боевую сумку в ход пустить не получится – мне тут размахнуться негде!
Пятно надвигается и впечатывает меня в стену.
– Что за?.. – вскрикивает мой внутренний голос и замолкает, не договорив.
Вонь заползает в мозг и гасит мое сознание, как туча – солнышко.
– Ну, что, подруга, очнулась?
Хриплый голос царапает мне ухо, как шерстяная варежка.
Открыть глаза оказывается не легче, чем выжать штангу.
– Умеют же некоторые нажраться! Что мешала? – ехидно интересуется шерстяной голос.
– Когда мешала, кому мешала? – мямлю я.
