Валентина Андреева - По секрету с того света
Обессиленно опустившись на табуретку в кухне, я уставилась на свои руки. Они дрожали мелкой дрожью. Кажется, мы с подружкой серьезно вляпались. Осторожно выглянув в окно, я увидела Михаила, подходившего к своему дому. Напарника с ним не было. Очевидно, он где-нибудь замаскировался и поджидал Наташку. От этой мысли совсем похужело и даже стало подташнивать. Я спешно продумывала, как перехватить подругу. Получалось – никак. Встречать ее явно нельзя, чтобы не вызвать подозрений.
Скрипнувшая дверь кухни заставила меня подскочить, и я потеряла бы сознание от страха, если бы в дверях тут же не появилась Денька и улыбающаяся физиономия Наташки. Впрочем, улыбка быстро превратилась в гримасу, едва подруга узрела выражение моего лица. Торопливо, не выговаривая до конца слов, я, как могла, изложила суть дела. Наташка широко перекрестилась.
– Какое счастье, что я прошла огородом! Успокойся, он не мог меня видеть. Теперь толком скажи, как этот козел выглядит? Стараясь говорить внятно, я довольно толково обрисовала незнакомца.
– Я так и подумала, – неожиданно для меня сказала Наташка. – Это тот самый козел из автосервиса, который звонил нам домой. Николай! Ну я сейчас ему устрою! Сейчас у него глаза повылазят!
Подруга вихрем умчалась в комнату, Денька за ней и только я поплелась еле-еле – ноги дрожали. По комнате летали вещи. Наташка, несмотря на врожденную аккуратность, с остервенением рылась в сумках, расшвыривая шмотки куда попало, в том числе, и на меня. Как ни странно, это привело меня в чувство, и я предприняла робкие попытки узнать, что происходит, но пришлось довольствоваться Наташкиным «да погоди ты!». Все стало более-менее ясно минут через десять: передо мной стояла этакая бабища в безумном каштановом парике, с черными густыми бровями и густо накрашенными ресницами. Помада на подрисованных полных губах отливала свежеотжатым морковным соком из корнеплодов сорта «Витаминная». Самое ужасное зрелище представляла собой фигура подруги. Четыре маленькие подушечки-думки, мастерски привязанные с помощью пояска от халата и какой-то веревки, и зафиксированные еле-еле натянутыми и порванными при этом колготками, увеличили Наташку минимум до пятьдесят шестого размера. Джинсы упорно не налезали на талию, и она подвязала их очередной веревкой. За пазуху было засунуто по два небольших полотенца. Широкая трикотажная ночная майка с пикантной надписью «I LOVE YOU» была чуть-чуть тесновата в груди, но зато полностью скрывала подвязанные джинсы. Как хорошо, что дома не было бабы Тони!
Собаку оставили дома. Наташка, подхватив пакет с грибами, отправилась огородами на улицу, чтобы торжественно появиться у дома со стороны фасада. Я в халатике без пояса отправилась якобы высматривать ее появление.
Наташка не заставила себя ждать. Переваливаясь с ноги на ногу и, отдуваясь, она тащила пакет с грибами, прижав его к груди и, завидев меня, басом укоризненно сказала:
– Ручки лопнули.
– Наташка! Наконец-то. Я уж волноваться начала, – немного запоздало воскликнула я и подскочила, чтобы принять пакет.
– Сама донесу, – решительно отстранила меня подруга и, демонстрируя под майкой необъятный зад, кряхтя, поднялась на крыльцо.
Краем глаза я успела заметить приоткрытый от изумления рот Николая, стоявшего у соседнего забора. Ничуть не скрываясь, он нагло смотрел в нашу сторону. Когда подруга скрылась в доме, я оглянулась и, сделав вид, что только сейчас увидела Николая, громко крикнула ей вслед:
– Здесь какой-то придурок объявился! Маньяк, по-моему. Надо бы сообщить куда следует.
«Придурок», бросил сигарету, раздавил ее ногой и быстро пошел к дому Силкиных. Довольная Наташка отправилась в комнату входить в свой привычный образ, а я заняла пост у кухонного окна, злорадно предвкушая скорый отъезд Николая. Увы! Мои ожидания не оправдались. Услышав скрип двери, я проворчала:
– Что-то ты долго…
– Да заспалась маненько, – раздался голос бабы Тони. Все энтот сериал… Как начал Роберто с пистолетом за Марией гоняться, я от страха глаза-то и закрыла. Да не заметила, как заснула.
Увидев грибы, баба Тоня засуетилась.
– Мы сами, бабуля, – сказала я, но она только махнула рукой и подхватила одну корзинку.
Я повернулась к окну. И как нельзя более своевременно! По улице шествовали Николай с Михаилом, у которого за спиной был внушительный рюкзак. Пришлось схватить с пола чистый тканый половичок и опрометью вылететь на крыльцо, делая вид, что старательно его вытряхиваю. Сладкая парочка прошествовала мимо меня, Михаил приветливо помахал, я ему тоже. Николай, очевидно, задержится в деревне. Сейчас они явно шли на хутор. Интересно, останутся ли они там ночевать? Время для похода туда и обратно позднее. С другой стороны, Михаил не станет оставлять жену на всю ночь одну. Просто удивительно, как этот бандит, ну или почти бандит, любит свою жену. Ясно одно, Наташке сегодня не стоит показываться на улице.
Взяв оставленную мне корзинку с грибами, я отправилась в огород, где под деревцем сливы расположились баба Тоня и моя подруга. Бабуля уже расправилась с Наташкиным пакетом и ловко чистила грибы из первой корзины. Закончив рассказ о лесозаготовках во время войны, она сказала, что судьба сегодняшних грибов решена. Сейчас она протопит печку и на ночь поставит в духовку противни с белыми грибами – сушить. Завтра мы были обязаны принести по корзине солоников, которые она засолит нам сама, наглядно передав при этом свой личный опыт. На мой робкий вопрос, где искать эти самые солоники, ответила Наташка:
– Меньше надо от работы отлынивать. Грибы вообще-то в лесу растут. Явилась бы пораньше, узнала, что за березами есть небольшой ельник – километров, эдак, пять. Там и чернушек, и волнушек, и рыжиков навалом.
– А, так это в сторону хутора! – обрадовалась я.
– Нет, на хутор прямо по тропинке, а ельник по праву руку. Дойдете до развилки на полянке, сразу увидите. Так полосой и идеть, не заплутаете, – вмешалась баба Тоня. – А ты, девка, – обратилась она ко мне, – возьми вон тот старый фартук. Да не то теребишь, это ж зятевы портки старые, а рядом, на гвоздике. Во-от. И повяжи. А уголки подверни за пояс, чтоб ничего не вылетало.
От нетерпения поделиться с Наташкой своими предположениями, я спешила, подошла к делу недостаточно ответственно и первая партия грибов, плохо очищенная, полетела назад в мой фартук. Робкая попытка оправдаться, мол, грибы все равно придется мыть, была встречена укоризненным покачиванием головы. Оказывается, грибы, подготовленные для просушки, ни в коем случае мыть нельзя. Баба Тоня снова заговорила о лесозаготовках в войну и оставила нас только тогда, когда показалось дно у второй корзинки.
Я поведала Наталье о том, что ей надо сидеть в глубоком подполье и не высовываться на улицу, поскольку козел Николай в паре с козлом Михаилом-старшим отправились на хутор. Наверняка не бабочек ловить. Уезжать в Москву козел Николай не торопился. Надо было решать, что делать. Самым правильным было бросить все, в том числе и сушеные грибы, и удрать. Мы не могли не отдавать себе отчета в том, что Михаил и Николай не могли не обсудить впечатление, которое произвела на приезжего якобы вернувшаяся из леса Наташка. Но не хотелось уезжать в ночь. Это, во-первых. А во-вторых, в случае чего, поднимем такой крик на всю деревню – мало не покажется. И Денька поможет. Немного успокоенные, мы ушли домой.
…Постепенно темнело, и мы тщательно занавесили в комнате окно. Не могу сказать, что было страшно – просто как-то не по себе. Ночную вахту разделили на три части: до двенадцати ночи не спим все, с двенадцати до четырех на посту я, а с четырех до восьми в караул заступает подруга. На Деньку рассчитывать не приходилось: она подло уснула раньше всех. Около одиннадцати мне послышался слабый треск мотоцикла. Наталья не услышала ничего. Я собралась с духом и осторожно попыталась выйти на кухню – к окну. Дверь противно заскрипела и Наташка, спросонья, раздраженно на меня зашикала. Денька тут же начала ворчать. Пришлось позвать ее с собой. Тем более что в темноте нахлынули неприятные воспоминания о первой жуткой ночи в Димкиной квартире, с которой, собственно, вся эта история и началась. Почему-то в голову пришла мысль, что, выйдя на кухню, обнаружу там… Я резко отпрянула назад и… сбила Наталью. Той посчастливилось шлепнуться на диван. Пришлось торопливо объяснить, что ничего страшного нет, просто я боюсь идти в темноте одна. Подруга, вопреки ожиданию гневных нападок с ее стороны в мой адрес, беззвучно тряслась от хохота. Я тоже прыснула в кулак. Произнесенные мной шепотом слова благодарности за то, что она решила поддержать меня и отправиться на кухню следом за мной, вызвали новый приступ сдавленного хихиканья. Секрет был прост. Наташку обуял ужас (по силе равный моему) от сознания того, что она на неопределенное время должна остаться в комнате одна.
