Татьяна Луганцева - Суженый-ряженый олигарх
– Что тут происходит?
– Да мы уже уходим! – успокоила его Глафира, вставая на ноги. – Идем, Матвей. И разбуди Антонину.
– Тут еще и Антонина? – икнул бородатый. – Сколько же вас?
– Мало – всего трое, и мы уходим. Мы уже вылечились. Просто мест в палатах не было, и всех вместе нас положить не могли…
Бородатый рывком поднял за шкирку Сергея Николаевича и рявкнул:
– Да приди же ты в себя! Значит, они хотели лечь все вместе? Мест не было? И тогда они легли в морге? Небольшой такой сабантуйчик… Опа! Здесь что, гостиница? Больница же не ночлежка! Надо все-таки совесть иметь!
– Аркадий Германович, я их не знаю… – промямлил, вытирая обильно выступивший пот, Сергей Николаевич.
– Да я тебя уволю! – взревел бородатый.
– А вы, собственно, кто? – спросила его Глафира.
– Я?! Главный врач этой больницы, и вот я вас сейчас…
– Не орите на меня! Я, кстати, тоже врач, и что? – Глаша решила, что пора переходить в наступление и спасать положение, иначе Роману и Оле достанется, как говорится, на орехи. – Вы почему кричите на своего сотрудника? Он спас нам жизни, прооперировал Матвея. Посмотрите, какая работа, какой ровный стежок. А Антонине положил гипс. Мы все рады, довольны и покидаем ваше лечебное учреждение абсолютно без жалоб. А между прочим, сами-то вы где были?
Аркадий Германович несколько стушевался и обернулся к горе-хирургу:
– Ну ты даешь! Чего скрываешь, что выдалась такая тяжелая смена? Столько пострадавших… Молодец! Но в следующий раз все-таки не надо размещать пациентов в морге, даже если они просят. Как-то это… негигиенично, что ли…
Надо было видеть в тот момент лицо Сергея Николаевича! Выражение удивления на нем постепенно сменилось выражением ужаса. Глаша умирала со смеху. Она примерно представляла себе ход его мыслей. С одной стороны, пьяница чувствовал облегчение от того, что начальник сменил гнев на милость, с другой – не мог поверить, что, оказывается, так много сделал за прошлый вечер, хотя и ничего не помнит. Столько всего – и операция, и гипс… Причем еще неизвестно, не аукнется ли это потом неприятными последствиями. Надо же, какой странный провал в памяти! И страх снова накрыл хирурга с головой.
Антонину разбудили с большим трудом. Старушка попалась действительно крепкая – еще в полудреме она начала сопротивляться и влепила Матвею пощечину. Потом, правда, извинилась:
– Ой, прости, дорогой! Страшный сон увидела, вот и разозлилась. И ты тут, Глашечка? Фея моя! Нога фактически не болит. Ох и легкая у тебя рука! Рада вас видеть, девочки и мальчики. Я готова к бою!
– Экая вы боевая женщина! – усмехнулся Матвей. – А все-таки хорошо, что под рукой оказался пистолет.
– Да уж… хорошо еще, что пистолет у тебя оказался… – посмотрела на Матвея Глаша.
– Огнестрел? – икнул испуганно глава больницы.
– Обошлось, – успокоил его Матвей. – Так мы пойдем?
Врачи синхронно кивнули. Они не горели желанием задерживать здесь троицу, которая, кажется, запросто могла довести их до потери работы.
Глафира с Матвеем, который буквально волоком тащил Антонину, прошли мимо так и не пришедших в себя медиков. Глаша, не удержавшись, наклонилась к Сергею Николаевичу и, чуть не задохнувшись от исходившего от него перегара, прошептала:
– Пить меньше надо…
– Что? – не расслышал стоявший рядом главврач.
– Большое человеческое спасибо, – сказала она ему.
Товарищи по несчастью вышли из морга, и Матвей сразу же закурил.
Утро выдалось прохладным и мрачноватым, все небо затянули низкие тяжелые тучи. Вчера погода была более приветливой. Глафира посмотрела на спутников и неожиданно для себя начала хохотать. Матвей и Антонина сначала недоуменно смотрели на нее, ожидая, когда она успокоится, но, не дождавшись, присоединились к ней, словно заразившись. Со стороны троица выглядела очень колоритно: высокий широкоплечий мужчина с бледным разбитым лицом и в мокрой после стирки рубашке, не успевшей высохнуть за ночь; дама преклонного возраста в жуткой мятой соломенной шляпке, из-под которой торчали спутавшиеся волосы, в рваной одежде, с шишкой на лбу и с гипсом на ноге; и милая молодая женщина, тоже в весьма потрепанном виде. А здание, около которого они стояли, только усиливало впечатление – отсюда обычно выходят в слезах, но никак не со смехом.
– Странная мы компания, – высказалась Антонина, висевшая на Матвее и уже вытиравшая слезы, выступившие от ненормального веселья.
– Люди часто знакомятся в самых нелепых ситуациях и порой даже становятся после этого друзьями, – согласился мужчина.
– А порой между ними возникает любовь, – добавила Тоша, посмотрев на своих спутников.
Возникла неловкая пауза, во время которой Глафира покраснела до корней светлых волос, а Матвей только сильней затянулся сигаретным дымом.
Глафира глянула на него, и в ней шевельнулось какое-то новое чувство со странными для нее откровенными мыслями. «А вдруг это действительно любовь? Как говорят, с первого взгляда… Слабость в ногах… учащенное сердцебиение… удар молнии… Да, все симптомы в наличии!» – подумала она. И вдруг явственно ощутила, как у нее заурчало в животе.
– Господи! Я же совсем забыла, что безумно голодна! – воскликнула Глаша. А про себя добавила: «И никакая не любовь к этому головорезу, а банальный голод! Надо же, вчера вечером я считала, что не смогу уснуть без куска мяса, и поэтому потащилась в кафе. Но поесть так и не удалось – началась заварушка, и чувство голода притупилось…»
– Так ты пришла в кафе не для того, чтобы меня увидеть? – оскорбился Матвей.
– Конечно, нет! Откуда такое самомнение? А вырубилась я и вовсе от усталости. В данный же момент… Слушайте, еще немного, и я потеряю сознание от голода!
С неба упала первая капля дождя – наконец тяжелые тучи решили разродиться холодным ливнем. И капли были соответствующие – словно небесные плевки.
Антонина почему-то сразу же посмотрела на часы и недовольно отметила:
– Сегодня дождь обещали, но к вечеру…
– Давайте напишем жалобу в Гидрометеоцентр, – предложил Матвей. – Мол, вышли мы из морга – и на тебе, дождь. До дома не успели доехать.
– Кстати, на завтрак в санаторий мы уже опоздали, – продолжала недовольствовать Тоша. – И если честно, он отвратителен – прогорклое молоко с сухими несладкими, самыми дешевыми хлопьями, омлет не из яиц, а из яичного порошка и воды из-под крана, и чай из мочалок… Ужас!
– Мне уже плохо, – скривилась Глафира.
– Ну так пойдемте в ресторан или в кафе, – предложил Матвей.
– В то же самое? – в один голос воскликнули женщины.
– А что делать, если другого нет? – Матвей был абсолютно невозмутим, и это пугало.
– Все-таки нравится мне этот парень… – задумчиво протянула Антонина. Ну да она и сама была отчаянного десятка, и ее всегда тянуло на таких же парней…
Дождь усилился, плевки стали чаще и ощутимее.
– Но нас же там чуть не убили! – Глафира зябко передернула плечами, естественно, имея в виду «уютное» кафе.
– Так ведь не убили же! Да и оружие у нас есть! – возразила ей старушка.
Глаша покосилась на нее.
– Лучше не напоминайте… А ведь вы с Матвеем друг друга стоите!
– Во-первых, вряд ли вчерашние ребята все еще там, им все-таки тоже досталось, – отметил Матвей не без гордости. – Во-вторых, бандиты в ресторанах не завтракают. Все веселье у них происходит обычно вечером и ночью.
– Согласна! – горячо поддержала его Тоша, внимая каждому его слову. Он явно становился ее кумиром.
– Ну что ж… – сдалась Глафира, заметив, что дождь полил как из ведра, словно краны на небесах прорвало окончательно.
Бармен Юра всегда слыл в своем подмосковном рабочем поселке бесшабашным парнем. Еще в школе он подружился с сигаретами и пивом и даже получил первый срок, условный, за отобранный у приезжего и весьма пьяного человека сотовый телефон. Но тут как раз из тюрьмы вернулся его старший брат и «вмазал» подростку по первое число.
– Ты что, мать угробить хочешь? Я-то уже пропащий рецидивист, она ко мне с передачами ездит, каждый раз старея на пару лет. И ты туда же собрался?
– Тебе можно, а мне нет? – попытался возразить Юра. – Меня никто не воспитывал, поэтому мне одна дорога – на зону, к большим людям.
– А вот я сейчас тебя и воспитаю! – ответил ему брат и избил до полусмерти. А потом пояснил: – Вот отмотаешь свой «условный» и попробуй еще раз огорчить мать. Из нас двоих я буду непутевым, а у тебя совсем другая задача. Уяснил?
– Уяснил… – хлюпая разбитым носом, отвечал Юра.
– И запомни еще одно. Даже если я буду сидеть в тюрьме или на зоне в очередной раз, все равно узнаю, если ты опять что-нибудь натворишь. И достану тебя из-под земли!
Воспитание пошло на пользу, и после школы, не без старшего брата, Юра устроился на неплохую работу для их поселка – барменом в престижное кафе. То есть если бы не авторитет старшего брата, его, условно осужденного, конечно, никогда бы не взяли. И Юра старался. У него был огромный соблазн нарушить закон: торговать нелегальным алкоголем, разбавлять пиво, продавать спиртное несовершеннолетнему, – но каждый раз перед его мысленным взором возникали налитые кровью глаза брата, и молодой человек держался. При этом Юра знал всех криминальных личностей в округе, потому что братва часто гуляла в заведении и знала, чей он брат. А парню льстило, что его брата уважают.
