Галина Куликова - Брюнетка в клетку
— Мама, не волнуйся, тебе ничто не грозит, — утешил ее непробиваемый Жидков.
Они поднялись на второй этаж и как раз проходили мимо детских комнат. Первая — Ванина, вторая — Артема. Там было тихо.
— Дети спят, — понизила голос Маргарита, а Жидков тотчас возразил:
— Ну да! Заснешь с пустым брюхом. Наверняка лежат, кулаки грызут.
Лариса пришла в ужас. Как это так? В доме два голодных ребенка, а взрослые, все как один, спокойненько занимаются своими делами. Конечно, у бедняжек нет ни печенья, ни шоколадок, чтобы заглушить голод. Капитолина походила на женщину, способную проверять тумбочки и карманы. Кроме того, сомнительно, чтобы Анжелика давала своему сыну деньги на мелкие расходы.
— Нормальная мать, — тихо сказала она, — заботясь о здоровье ребенка, приносит ему на ночь кефир или простоквашу.
— Так это нормальная, — хмыкнул Жидков. — Ты же видела мою кузину.
— Но ведь ты опекун.
— Опять! — рассердился он. — Если ты задумала меня разжалобить, то совершенно напрасно.
К огромной Ларисиной радости, нерадивый опекун зевал. Причем с такой страстью, с таким удовольствием, что показывал глотку до самых гланд. При этом становился до смешного похож на ревущего осла. Надо дождаться, пока он уснет, прокрасться на кухню, взять что-нибудь из еды и сунуть детям. Интересно, если ее поймают возле холодильника, будет показательный суд и смерть через повешение? Или ее четвертуют без суда и следствия?
В конце концов, она может все свалить на «жениха». Скажет, что в нем взыграли опекунские чувства. И пусть попробует отрицать.
Жидков с невероятным проворством совершил вечерний туалет, забрался под одеяло и свернулся калачиком. Лариса дождалась, пока выровняется его дыхание, выключила свет и открыла окно. Дождь кончился, но толстые и длинные капли, похожие на насытившихся пиявок, все еще ползли по фасаду дома и трепыхались на подоконнике. Из сада дохнуло на нее такой свежестью, что захватило дух. Небо оказалось низким и пышным, верхушки деревьев были воткнуты в него, словно булавки в ватную подушечку.
«Выжду немного и отправлюсь на кухню за добычей», — решила Лариса и опустила веки. Перед глазами немедленно встал Уманский со своей суперкороткой стрижкой, которая делала его голову колючей даже на взгляд.
Ей хотелось обсудить с Жидковым результаты спиритического сеанса, но это дело пришлось отложить на завтра. Она и то удивлялась, как долго на этого типа действует снотворное. Наверное, для быстроты усыпления ему нужно две таблетки — все-таки это здоровый мужик, а не хилая барышня.
Тем временем выспавшегося после обеда Шубина распирало желание что-нибудь сделать для человечества. Единственное, что он умел хорошо, — это печь торты и уничтожать грибы. Печь ночью торт, да еще на чужой кухне, показалось ему делом небезопасным, и он отправился искать прошлогодние соленья. Однако умная Зоя перепрятала грибочки в другое место, и вылазка оказалась напрасной. Шубин расстроился и уже собрался было вернуться обратно, когда услышал, что в его сторону движется кто-то большой и грузный.
Он мгновенно принял решение — выключил свет и нырнул под стол. Через минуту свет вспыхнул снова, и в поле зрения разведчика-любителя оказались крепкие ноги Вольдемара, вставленные в массажные тапки с пупырышками. Насвистывая, наглый тип принялся выгребать из холодильника какие-то плошечки и чашечки и расставлять их на подносе. Шубин чуть-чуть приподнял скатерть и увидел — о, ужас! — мисочку маринованных опят, заправленных прозрачными от масла луковыми колечками и бусинками черного перца. Вольдемар намеревался унести поднос к себе и пожрать все до последнего кусочка.
Он открыл шкафчик и потянулся за рюмками. Сунул в них нос и отправился к раковине — вероятно, рюмки показались ему пыльными. В тот момент, когда он включил воду, Шубин выпрыгнул из-под стола, протянул длань и, ухватив заветную мисочку, нырнул обратно.
Вольдемар тщательно протер рюмки, поставил их на то самое место на подносе, где только что были грибы, некоторое время тупо смотрел на дело рук своих, потом двинулся прочь. Вероятно, он почувствовал, что на подносе что-то изменилось, но сообразить — что — сразу не смог.
Шубин же, завладев опятами, стал фантазировать, какой страшный конец им приготовить. Смыть в канализацию? Нет-нет, они вернутся в почву и смогут прорасти. Закопать нельзя по той же причине. Остается только предать их огню.
Итак, решение было принято. Но как сжечь грибы, залитые маринадом? Шубин долго решал заковыристую задачу. Потом достал бумажные полотенца и вытер каждый опенок досуха. Лук и перец тоже вытер — вдруг грибы в них уже проросли? Он точно не знал, как это происходит, и не хотел задумываться — процесс пугал его. Пока грибы были целыми, бедолага чувствовал себя скверно. Ему необходимо, просто необходимо было расправиться с ними как можно быстрее.
Трогать руками эту гадость он не рискнул. Сбегал к себе в комнату и принес респиратор и резиновые перчатки, которые всегда возил с собой — вот для таких вот случаев. Он — борец за счастье людей Земли. Он — Настоящий Парень. Пусть даже никто об этом не знает.
В холле на столике рядом с пачкой сигарет он обнаружил зажигалку, разломал ее и добыл немного бензина. Им он и полил грибы. Запасся коробком спичек, накинул на себя плащ, висевший тут же на вешалке, открыл замок и выскользнул в сад. Возле изгороди, за розовыми кустами, он, наконец, зажег спичку и стал с удовольствием смотреть, как в плошке разгорается огонь.
— Боже, чем это так пахнет? — спросила Анжелика, разгуливающая в шелковом пеньюаре по комнате с расческой в руках.
Ее точеный носик сморщился, она подошла к окну и резко захлопнула раму.
— Кто-то жарит грибы, — предположил Вольдемар. — На костре.
Запах был какой-то особенный, мерзостный. Его почувствовала и Маргарита, которую после грубо прерванного спиритического сеанса терзали дурные предчувствия.
— Боже, боже, — причитала она, прохаживаясь из угла в угол. — Разве можно было так обращаться с духом?! Фаина просто сумасшедшая.
Тут она почувствовала, что из сада несет горелым. Открыла окно пошире и легла животом на подоконник. И увидела, как прямо из кустов к дому выходит какое-то странное существо. В глубине комнаты горела только настольная лампа под абажуром, и можно было видеть все, что происходит снаружи. От окна же на траву падала лишь тусклая плитка света. И вот в этом-то призрачном свете Маргарите явился Шубин.
Конечно, она его не узнала, потому что борец за выживание человечества был в плаще, перчатках и респираторе. А в вытянутых руках нес мисочку с пеплом. Шубин еще не придумал, куда ее деть, но оставить в саду, где зола могла попасть на удобренную грядку и каким-то чудом прорасти, было невозможно.
От ужаса в голове у Маргариты все смешалось, вспомнился недавний спиритический сеанс, закончившийся по вине Фаины так бездарно.
— Это ты, ТРСТР? — ужасным шепотом спросила Маргарита, растопырившись в окне, словно кошка, посаженная в ванну. — Это ты бродишь, неприкаянный и несчастный?
После сожжения грибов Шубин как раз чувствовал себя особенно счастливым, но признаться в этом не мог по определению. Замерев на месте, он поднял голову, и Маргарита увидела два глаза и «рыльце» респиратора. Отшатнувшись от окна, она едва не села на пол. Потом решила, что стоит позвать кого-нибудь на помощь. Немедленно. И с разинутым ртом метнулась к двери.
Шубин тем временем вбежал в дом и бросился к себе. Путь его лежал мимо комнаты Маргариты, которая как раз в этот самый миг распахнула дверь. Увидев «рыльце» в непосредственной близости от себя, она громко взвизгнула и отпрыгнула назад. Шубин поставил на пол мисочку с золой, быстро закрыл за ней дверь, но больше ничего сделать не успел — кто-то бежал вниз по лестнице со второго этажа. Мисочку пришлось бросить прямо там, на полу в коридоре.
Маргарита тем временем довольно быстро очухалась. Она снова дернула дверь на себя и увидела прямо перед собой живого и теплого Уманского.
— Что тут такое? — вполголоса спросил он. — Я слышал какой-то шум. Что у вас случилось?
— Тут случился… ТРСТР, — выдавила из себя Маргарита.
— Это он оставил? — поинтересовался Уманский, взял мисочку в руки и опасливо понюхал. — Фу. Что бы это могло быть?
— Я знаю, — дрожащим голосом ответила впечатлительная Маргарита. — Это черная метка! Вероятно, он дает понять, что я тоже умру. Вы слышите? Я — умру.
— Ну, это-то не вопрос, — пробормотал Уманский. — Другое дело — когда и отчего. Кстати, а почему вы решили, что это ТРСТР?
— Ну… Он был странный. Не такой, как человек.
— Бестелесный?
— Нет, телесный-то он телесный, — принялась сбивчиво объяснять Маргарита. — Но у него есть рыльце.
— Что у него есть? — не понял Уманский. — Какое рыльце?
— Свинячье, — застеснялась она. — Страшненькое.
