Дарья Донцова - Надувная женщина для Казановы
– Не пойти ли нам прогуляться? – попытался я купировать начинающийся скандал.
Уж не знаю, удалось бы мне примирить заклятых подружек, но тут вдруг Эстер засмеялась и своим неподражаемым низким голосом произнесла:
– Думаю, вам не стоит больше спорить, чья кружка красивее, все равно моя самая лучшая!
Николетта и Кока переглянулись. Эстер же с самым невозмутимым видом вытащила из своей огромной, похожей на мешок сумки фарфоровую емкость, водрузила ее на стол и гордо сказала:
– Вот.
Николетта и Кока выпучили умело накрашенные глаза. А я не выдержал и расхохотался. На вымытой до блеска столешнице стояла совершенно невероятная вещь: кружка в виде собаки, скорей всего, натурщиком для нее послужил далматинец. Во всяком случае, слегка косорылый щенок имел белый окрас, густо покрытый черными пятнами.
– Это твоя кружка? – Маменька перешла от потресения на «ты». – Однако! Где ты взяла такую?
Эстер аккуратно убрала «поильник».
– В магазине около колоннады, справа. Там их море.
– Я тоже хочу! – подскочила Николетта. – Ваня! Купи мне такую, в виде пуделя!
– А кошек нет? – поинтересовалась Кока.
– Всяких полно, – успокоила их Эстер. – И киски есть, и зайчики, и мышки, и ежики – на любой вкус зверушки.
– Покажи нам эту лавку! – оживилась Кока.
– Да, – засуетилась маменька, – побежали скорей.
Мы вышли на улицу и через пару минут оказались на месте. Эстер не обманула. Полки ломились от самых невероятных чашек, очевидно, они предназначались для детей, потому что в торговом зале бегало много малышей. Я слегка удивился – неужели ребятишки тоже пьют минеральную воду? До сих пор я искренне полагал, что она предназначена лишь для больных людей.
Кока с Николеттой, посмотрев на фарфоровое безумие, взвизгнули и бросились выбирать кружки. Процесс затянулся. Милые дамы хотели все и сразу! Собачек, кошечек, черепашек, гномиков, лягушек, Белоснежку, Винни-Пуха, Иа-Иа и Барби.
– Мы же не можем приобрести сорок штук! – попытался я охладить пыл маменьки.
Николетта, сложившая в проволочную корзинку целую гору китча, вскинула вверх аккуратно выщипанные брови.
– Почему?
Я растерялся. Действительно, почему? Сказать, что кружки слишком дорогие? Это не аргумент для маменьки.
– Боюсь, в Москве их будет некуда деть, – выдавил я наконец, – посуда у тебя стоит в столовой, в буфете. Чашки просто не впишутся в интерьер.
Николетта на секунду задумалась, но потом с утроенной силой рванулась к прилавкам.
– Ерунда! – воскликнула она. – Полный отпад! Я их на кухне поставлю.
Я отошел в сторону. Нет, маменька и Кока просто невозможны. Интересно, сколько времени мы тут проведем? Мне нужно поговорить с Норой и ехать на квартиру к Карелии Яновне. Но как избавиться от спутниц? Может, предложить им еще раз посетить лазню? Ох, боюсь, они не согласятся. Ну и что делать? Повести их в театр или кино и сбежать из зрительного зала? Сколько времени обычно идет спектакль? Часа два? Мне хватит.
Я подошел к продавщице и без обиняков спросил:
– Есть в Ковальске опера?
– Нет, – покачала она головой, – только концертный зал.
– Отлично, и где он расположен?
– Да тут рядом, в двух шагах, но идти туда бессмысленно.
– Вы считаете? Музыканты так плохо играют?
– Откровенно говоря, я не слишком-то разбираюсь в музыке, – улыбнулась торговка. – Может, и классно на скрипках пиликают, только оркестр приезжает сюда всего на пару дней в месяц. Сегодня концерта нет.
Я скрипнул зубами. Что же придумать? Неожиданно мне на помощь пришла Эстер.
– Как вам понравилось в СПА-пещере? – осведомилась она, когда маменька и Кока, обвесив меня пакетами с идиотскими чашками, наконец-то вышли на улицу.
– Где? – в один голос воскликнули мои суетливые спутницы.
– В СПА-пещере, – повторила Эстер.
– Это что такое? – недоуменно протянула Кока.
– Как? – изумилась Эстер. – Вы не знаете? Уникальное место, совсем недалеко отсюда, за пару минут дойдем.
Я улыбнулся, похоже, в Ковальске до любого объекта можно добраться пешком, не потратив и четверти часа.
– Это грот внутри горы, – самозабвенно вещала Эстер, – там совершенно уникальное сочетание температуры и влажности, но главное, что стены покрыты особой солью, потрясающей. Она испаряется, вы дышите насыщенным воздухом и на глазах молодеете. Кожа делается нежной, словно у младенца, морщины разглаживаются, глаза распахиваются, подбородок подтягивается. А еще там делают грязевые обертывания. Но это уже не в пещере, а рядом.
– Немедленно пошли туда! – рявкнула Николетта.
– Но нам велели пить минеральную воду, – попыталась вразумить подружку Кока.
– Обязательно, – кивнула маменька, – только чуть позже. Впрочем, если желаешь, можешь искать источник, но лично я порулю сразу в пещеру. Ха-ха-ха!
– Чему ты так радуешься? – сердито спросила Кока.
– Я представила себе, – хмыкнула маменька, – как выхожу из этой волшебной пещеры совершенно преображенной! Лицо – роскошное! Впрочем, оно у меня и так в полном порядке. Но тем не менее станет еще лучше.
Я закашлялся. Вот она, женская логика! Великолепная мордочка станет еще великолепнее! Спелый персик трансформируется в более спелый. Мой бог, перезревший фрукт мгновенно начинает гнить, и потом, есть же предел совершенству. Если довести красоту до абсурда, она превратится в уродство. Стройная фигура, став еще тоньше, начнет смахивать на грабли, большие глаза, распахнувшись еще больше, просто вылезут из орбит, и все присутствующие решат, что перед ними человек с больной щитовидкой… Это все равно, что слишком сладкая конфета, чересчур кислый лимон, излишне жирные сливки – да вас просто стошнит. Все хорошо в меру.
Но Николетта, естественно, не знавшая о моих мыслях, вещала дальше:
– Так вот я, став неописуемой красавицей, выхожу на улицу и встречаю тебя – всю опухшую от выхлебанной минеральной воды. Морда во, глазенки щелки… Нет уж, здоровая печень хорошо, но красота лучше.
Я хмыкнул. Внешняя привлекательность напрямую зависит от внутреннего здоровья. Если у вас непорядки с желудком и желчным пузырем, получите неприятно желтый оттенок кожи. А при больном сердце вы приобретете синяки под глазами.
– И где эта пещера? – Кока решительно повернулась к Эстер. – Куда идти?
Спустя четверть часа, оставив троицу в гроте, откуда они должны выйти неземными красавицами, я пошел по улице вниз. Наверное, так чувствует себя ребенок, оставшийся наконец один дома. Свобода, делай все, что хочешь: танцуй до полуночи, смотри телевизор, зови друзей – никаких замечаний не услышишь. Машина для чтения нотаций уехала прочь.
Насвистывая, я добрался до нужной улицы и обозрел небольшой одноэтажный дом, в котором, похоже, имелось всего две квартиры. На двери, как Лида и обещала, не было «глазка».
Я осторожно посмотрел по сторонам и нажал на звонок три раза коротко, один раз длинно. Сначала изнутри не доносилось ни звука, потом в замочной скважине заворочался ключ, дверь распахнулась.
На пороге вместо ожидаемого мною мужчины стояла женщина. Ее лицо показалось мне знакомым.
– Это вы! – воскликнула дама. – Рада встрече!
В ту же секунду я вспомнил, где сталкивался ранее с этой приятной особой. В лазне, это Вера Яновна, главный врач местной бальнеологической лечебницы.
– Добрый день или уже даже вечер, – улыбнулся я. – Очевидно, я не туда попал. Помешал вам отдыхать, прошу прощения. Мне нужна Карелия Яновна, наверное, ее следует вызывать, нажав на другую кнопку.
Вера Яновна удивленно взглянула на меня.
– Кара? Вы хотите видеть ее?
– Да, – покривил я душой.
– Сестра уехала отдыхать.
– Господи! Я просто дурак! Вы же обе Яновны! – воскликнул я. – Еще раз прошу прощения, но я предполагал, что Карелия живет одна.
– Верно, – кивнула Вера Яновна. – Проходите, пожалуйста, вот сюда, налево.
Меня провели в уютную, хорошо обставленную гостиную. Вера Яновна вынула из бара бутылку коньяка, два пузатых бокала и, мило улыбаясь, спросила:
– Что привело вас к Каре? Проблемы со здоровьем? Не надо стесняться, расскажите мне, в чем дело, я помогу вам. Как главный врач клиники, я имею больше возможностей, чем Кара, которая работает простым терапевтом.
Я попытался увильнуть от ответа:
– В вашем медицинском учреждении безукоризненный порядок, лазня работает словно часы, и, похоже, предприятие очень прибыльно – еще бы, столько посетителей. Конечно, тяжело справляться с таким количеством больных, но ведь чем больше страждущих, тем выше доход.
Вера Яновна печально улыбнулась:
– Ну, к доходам я не имею никакого отношения, сижу на твердом окладе. Я не владею клиникой, лазня принадлежит другому человеку, Герберту Уэллсу, и, в конечном итоге, мне все равно, сколько у нас больных.
– Герберт Уэллс? – удивился я. – Это имя владельца лазни? Он имеет какое-то отношение к великому писателю-фантасту, создавшему замечательные книги «Война миров» и «Человек-невидимка»? Я зачитывался ими в детстве.
