Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца
Разговор вернулся в спокойное русло. О чайнике по безмолвному уговору забыли. Труднее всего смириться с этим было Элен. Она, правда, подмечала, что и Эндо тщательно скрывает нетерпение, стараясь не погрешить против правил вежливости, и лишь молча покусывает губы.
Сама она прилагала невероятные усилия, чтобы не смотреть на часы, и предпочла бы немедленно попрощаться и уехать. А предстояло пройти еще через длинную и утомительную процедуру обеда. (Покинуть тайанский дом, ничего в нем не отведав, было немыслимо. Зная это, Эндо с Патрицией по дороге накупили всякой снеди. Элен ужасалась, понимая, что хозяева все это выставят на стол и обед растянется беспредельно.)
Одна Патриция получала удовольствие от разговора о взрослых детях профессора, его новой книге, подготовленной к изданию, о предстоящей экспедиции…
Элен молча смотрела, как ползет по столешнице солнечный луч. Стараясь вовлечь гостью в разговор, профессор вежливо осведомился, понравилось ли ей в Тайане, собирается ли она писать об этой стране.
Элен никогда не было свойственно отвечать на любезность грубостью, потому профессор услышал, что не влюбиться в Тайан невозможно. Разумеется, она собирается написать обо всем увиденном. Постарается донести до читателей очарование этой страны — ее людей, природы, архитектуры, поэзии. Сожалеет, что не может прочесть в подлиннике поэму госпожи Ота.
Профессор Шень слушал очень внимательно. Он всегда полагал европейцев людьми, лишенными некоего эстетического чувства, исключение делал лишь для Патриции. Теперь же заподозрил, что в своих суждениях был скоропалителен и несправедлив.
Пока тянулся разговор, жена профессора вносила поднос за подносом, уставляя стол едой.
Элен впервые обедала в тайанской семье, и всю дорогу Эндо с Патрицией в два голоса растолковывали ей, как надлежит поступать, чтобы не нарушить правила вежливости.
Полагалось есть медленно, поочередно обмакивая куски рыбы и овощей в разные соусы. После каждого проглоченного куска требовалось выдержать паузу, как бы наслаждаясь послевкусием. Потом надлежало отметить наиболее понравившееся блюдо и воздать должное достоинствам разных соусов.
Прежде всего перед Элен появилась высокая фарфоровая кружка, украшенная изображениями алых драконов, наполненная густо-малиновой, почти черной жидкостью. Элен постеснялась спросить, суп это или напиток. С опаской поднесла кружку к губам. В лицо пахнуло корицей, перцем и еще какими-то пряностями, Элен осторожно сделала глоток. В кружке оказалось вино — горячее, густое, очень сладкое и насыщенное пряностями. На мгновение у нее закружилась голова.
— Изумительно. Ничего подобного в жизни не приходилось пробовать. Похоже на глоток расплавленного солнца.
Профессор с женой польщенно переглянулись, но Элен одной этой фразой ограничиваться не собиралась. Слушая гостью, профессор мог предположить, что большинство европейцев даром проживают жизнь, потому что не могут приехать в Тайан и отведать тайанских блюд.
Патриция достаточно хорошо знала Элен, чтобы не удивиться. Эндо, услышав впервые подобную тираду, замер, не донеся куска до рта. Он догадывался, что подруга Патриции — артистическая натура, но не предполагал, до какой степени.
Профессор и его жена расцветали улыбками. Зато Элен перестала улыбаться, увидев перед собой тарелку, на которой возвышалось нечто, больше всего напоминавшее мозаику из разноцветных кубиков желе.
— Это рыба, — пояснила Патриция. Элен постаралась не выдать своего ужаса.
— Рыба? Что же с ней сделали?
— Думаю, поджарили.
— И от этого она позеленела?
Отказавшись проникнуть в секреты тайанской кухни, Элен осторожно попробовала кусочек. Рассудила, что, раз у старичка профессора такой бодрый вид, стряпне его жены можно доверять.
— Какое чудо! Вкус тонкий, нежный, можно сказать — поэтический. Сразу вспоминается легкая тень от облака, скользнувшая по траве. Интересно, как называется это блюдо? Я бы назвала — облака над морем.
Эндо с Патрицией украдкой перемигнулись. Если так пойдет дальше, Элен вытеснит из сердца профессора даже его любимца Комито.
После обеда вновь заговорили о предполагавшейся экспедиции.
— Вопрос решится в ближайшие десять дней, — сообщил Шень. — Деньги выделены, споры идут лишь о том, куда именно ехать. Мой коллега предлагает поработать в окрестностях столицы, но я стою за раскопки в… Угадайте где?
Патриция посмотрела на Эндо. Несомненно, ее занимало не столько куда ехать, сколько с кем ехать. Элен мрачно заключила, что скоро останется наедине с чайником и убийцей. В этих подозрениях ее укрепили и профессор Шень с женой. Судя по их улыбкам, проницательные старички вынесли приговор по делу «Эндо — Патриция» еще до войны.
Выдержав многозначительную паузу, профессор произнес каким-то особенным тоном:
— Я стою за раскопки в ущелье Молчания.
Элен изумленно уставилась на своих спутников — что с ними творится? Патриция перестала улыбаться. Эндо весь напрягся.
— В ущелье Молчания? — взволнованно переспросила Патриция. — Там, где произошла решающая битва между войсками госпожи Ота и северного князя?
Шень кивнул. Проговорил раздумчиво:
— Я давно пытался понять, почему они проиграли войну.
— Госпожа Ота и Сю-Тей?
— Да.
Элен тихонько вздохнула, но героически решила вытерпеть до конца.
— Разве причина поражения — не предательство Тю-Шана? — недоумевала Патриция.
Профессор досадливо поморщился. Элен подметила, что гримаса скользнула и по лицу Эндо.
— О предательстве Тю-Шана нам рассказывает рукопись тринадцатого века, составленная через пятьдесят лет после событий. Я позволил себе усомниться в ее правдивости.
Патриция благоговейно смотрела на профессора, едва осмеливаясь дышать.
— В рукописи сказано, что Тю-Шан во время битвы повернул свои войска вспять, оголив правый фланг, а потом и вовсе переметнулся к неприятелю. Я, как и все, принимал это сообщение на веру. Но вот в марте прошлого года… или в апреле?.. — Профессор вопросительно посмотрел на жену.
— В апреле, — подтвердила она.
— Так вот, в апреле мне довелось поработать в архиве. Занимался перепиской госпожи Ота. Ее письма к Сю-Тею хорошо известны, в наши дни многократно переиздавались. Меня же интересовали… скажем так, деловые послания. В одном из них я обнаружил следующую фразу.
Профессор прикрыл глаза и произнес чуть ли не нараспев несколько слов. Эндо, коротко выдохнув, оперся обеими руками о стол. Патриция прижала ладони к щекам. Вероятно, фраза потрясала воображение, потому что Патриция забыла перевести. И лишь после дружеского пинка пробормотала, даже не повернувшись:
— Он сказал, что…. Ну, словом, Тю-Шан и не собирался принимать участие в битве, и госпожа Ота об этом знала.
Элен возвела глаза к потолку и украдкой зевнула. Потом вежливо изобразила на лице напряженное внимание.
— Можете представить мое состояние, — продолжал профессор, торжествующе поглядывая на потрясенных слушателей, — когда я понял, что оказался на пороге важнейшего открытия. Боялся поверить себе. Ведь Тю-Шан мог изменить свои планы, выйти на битву и предать уже на поле боя. Пришлось привлечь к работе нескольких учеников.
— Вы просиживали в архиве дни и ночи, — улыбаясь, вставила жена.
— Проштудировав письма северного князя, обнаружили единственное упоминание о Тю-Шане — весьма невнятное. И все же я склонен толковать эти строчки как подтверждение тому, что воины Тю-Шана в битве не участвовали. Конечно, полную ясность могут внести только раскопки.
Эндо вскинул голову. Сказал отрывисто:
— Я дважды ездил в ущелье Молчания. Еще до войны. Мне даже… — он помедлил, — довелось говорить с военными экспертами. Тю-Шан не мог осуществить свой маневр так, как об этом рассказывается в рукописи. В ущелье невозможно развернуть конницу…
Восхищение Патриции равно распределилось между профессором и Эндо. Переживаемый восторг не помешал ей задавать дальнейшие вопросы:
— Кто же распустил слух о вероломном ударе Тю-Шана? Северный князь?
Профессор развел руками. Ответил Эндо:
— Северный князь не стал бы объяснять свою победу раздором в стане врага. Иначе в чем заслуга победителя? Он бы твердил о доблести своих воинов.
— Тогда кому понадобилось очернить Тю-Шана?
— Тому, кто рассчитывал обелить себя.
— Кто же это? — заинтересовался профессор.
На губах Эндо появилась недобрая улыбка.
— Полагаю, жители Южного княжества. Подданные госпожи Ота.
— Не может быть! — вознегодовал профессор. — Они же всем были обязаны госпоже Ота и Сю-Тею.
Элен начала прислушиваться с интересом и попросила Патрицию переводить, ничего не упуская. История напоминала приключенческий роман. К приключениям Элен всегда была неравнодушна. Вдобавок Эндо с профессором затевали детективное расследование, пусть историческое.
