Алина Лис - К черту моральные принципы
Неровный цокот каблуков по асфальту ворвался в немой мир подобно пулеметной очереди. Я рефлекторно обернулась на звук. Мелькнуло до боли знакомое, каждый день встречаемое в зеркале лицо. Еще русые, длинные волосы, бежевая куртка.
Алиса номер два ошарашенно озиралась возле таблички «Слив топлива», потом мотнула головой и обошла заграждение...
Призрачная реальность вокруг пошла рябью, поплыла красными пятнами, похожими на лужи крови. Последним, что я запомнила, был нервный мужской голос, произнесший «Кровь — это узы. Но не только смерть связывает нас».
ГЛАВА 9
Легкое прикосновение чужой руки к плечу привело меня в чувство. Я сидела на пуфике возле фонтана. Из динамиков по-прежнему лилась тихая музыка, воздух пах сандалом, а на столике рядом стояла пустая чашка.
— Вы задремали. Плохой сон? — участливо осведомилась девушка, имя которой я так и не удосужилась выяснить.
— Не то чтобы плохой... — Я поднесла ладонь к щеке и обнаружила, что по лицу текут настоящие слезы. — Скорее, странный.
— Здесь часто снятся Послания, — согласилась азиатка.
Она сказала это с такой простотой и ясностью, как могла бы сказать: «Здесь недалеко от метро» или «Здесь часто отключают горячую воду». Так, будто речь шла о совершенно обыденных, простых вещах; с которыми время от времени приходится сталкиваться каждому человеку.
— И кто же такое посылает? Его бы самого куда-нибудь послать, — проворчала я.
Она только вежливо улыбнулась и покачала головой:
— Госпожа Ванг освободилась и готова принять вас. Я провожу.
Узенький коридорчик, двери справа и слева. Только сейчас я обратила внимание на то, какой здесь низкий потолок — чуть больше двух метров.
Маленькая, аскетичная комната освещена только двумя блестящими масляными светильниками, пламя пляшет на полированном металле. Бамбуковые циновки на полу, ширмы вдоль стен. В углу то ли статуя, то ли восковая фигура, изображающая пожилого азиата, принявшего позу лотоса. Глаза азиата прикрыты, на губах умиротворенная улыбка. Какое-то неканоническое изображение Будды?
Между светильниками женщина средних лет в чем-то китайском национальном. Раскосые глаза, тонкие черты лица, темные волосы распущены по плечам. Тоже казашка?
— Здравствуйте. Мне нужно погадать. На Таро.
— Здравствуй. Садись. Как ты хочешь, чтобы я тебя называла? — В ее голосе слышался сильный акцент, происхождение которого я определить не смогла.
— Анна. — Терпеть не могу, когда мне «тыкают» незнакомцы, но поправлять ее было как-то неловко.
— Хорошо, Анна. Я — Ванг Лиджуан. У тебя есть вопрос?
— Да, — вырвалось против моей воли. Я все еще думала о странном сне, пригрезившемся мне после чашки чая. — То есть нет... То есть да, есть. Но я не хочу его задавать. По крайней мере, вслух.
Если она и удивилась, то никак не выказала этого удивления:
— Без вопроса ответ будет неясным.
— Но будет?
— Да. — Она извлекла из деревянной коробочки колоду и начала тасовать.
В тот момент я остро пожалела о своей несдержанности. Надо было спросить что-нибудь мелкое и незначительное, например, что получится, если закрутить интрижку с синеглазым коллегой по имени Стас.
Вообще-то я всегда была сугубой материалисткой, к всевозможным «гадалкам» и «потомственным ведьмам» относилась с иронией. Но полученное с того света «послание»здорово пошатнуло мою веру в Разум, Логику и Здравый Смысл. А если уж действительно есть что-то незримое, но доступное избранным, то с моей стороны было полным маразмом задавать вопрос: «Кто убил Александра Лаптева?» — работнику очень подозрительной конторы под названием «Белый лотос». И пусть вопрос не прозвучал, но кто ее знает, что может углядеть в своих раскрашенных картинках эта женщина в китайском костюме?
Гадалка предложила мне «снять» и начала выкладывать карты рубашкой вверх.
Всего девять карт — по три в каждом ряду.
— Эти три, — гадалка провела рукой по нижнему ряду, — прошлое. Они расскажут, как созрел твой вопрос. Эти, — она любовно погладила карты среднего ряда, — настоящее. Двери, перед которыми ты стоишь. А это — будущее. Оно никогда не бывает определено до конца и зависит от тебя.
Закончив пояснительную часть, она перевернула первые три карты.
Я склонилась над раскладом, стараясь разглядеть изображение на картонных прямоугольниках.
Необычные Таро — с иероглифами, тиграми и узкоглазыми людьми в развевающихся одеждах. Стилистическое единообразие во всем — уважаю. Страшно даже подумать, на что похожи местные руны.
Прошлое — ухмыляющийся китаец над горсткой золотых монет, неуловимо похожий на Лаптева. Рядом перевернутая карта с лучником, нацелившимся прямо в сердце богатею. На третьей карте что-то вроде суда в загробном мире и славная надпись — «DEATH».
Да уж. Мило, а главное — наглядно. Похвальное увлечение гадальными практиками меня практически не коснулось, и все, что я помнила о Таро, сводилось к емкому словечку «архетип», знакомому по факультативному курсу психологии в университете. Однако вроде и ничего сложного. Вон Лаптев нарисован, вон убийца, а в итоге — смерть.
Гадалка перевернула следующие три карты.
Весьма симпатичное существо неопределенного пола в обносках. Котомка за плечом, пагода на заднем плане, внизу обидное «THE FOOL». Парень с двумя мечами пытается отбить сразу три и, естественно, не успевает. Черноволосая девушка в петле и надпись: «THE HANGED MAN».
Охо-хонюшки... Если предположить, что «ТНЕ FOOL» — это я, то будущее у меня не радостное. Хотя это вроде как настоящее. Тем хуже.
Узнать прогноз на будущее я не успела. Гадалка вдpyr охнула, вскочила, смела рукой карты и, кланяясь и извиняясь, оставила меня в комнате одну, причем умудрилась проделать все это секунд за двадцать. Я даже открыть рот и спросить, что случилось, не успела.
Ситуация, блин! Что она такого углядела в картах? Черт, и почему я никогда не интересовалась эзотерикой?! Пару минут я подождала — вдруг ей просто в туалет приспичило. Гадалка не возвращалась.
Сидеть и ждать неизвестно чего было глупо. Ладно, раз объяснений давать никто не собирается, пойду поищу секретаршу, может, удастся закатить скандал по поводу некачественного обслуживания.
Я уже повернулась к двери, когда услышала резкий смешок за спиной. Восковая статуя китайца в углу вдруг ожила, зашевелилась, открыла глаза.
Волосы на моей голове поднялись дыбом от ужаса. Потрепанные недавними потрясениями нервы не выдержали: я отскочила и завизжала что есть силы. Силы оказалось немного, визг вышел коротким и неубедительным, хохот китайца звучал гораздо солиднее.
Боже мой, как можно было так опростоволосится?! Принять живого человека за статую. Стыдоба-то какая! Хорошо еще, что гадалка этого не видела. Только бы никто на визг не прибежал...
Китаец между тем прохохотался и пристально посмотрел на меня. Его темный, таинственный взгляд гипнотизировал, вытягивал душу. Было почти невозможно отделаться от ощущения, что этот человек знает обо мне все, всю подноготную: детские обиды и страхи, маленькие неврозы, неутоленные страстишки, глупые мечты. В одну секунду меня как будто взвесили, обмерили, оценили и составили окончательное, не самое лестное мнение.
Я моргнула, и жуткое ощущение пропало. Старик как старик, всех отличий от наших пенсионеров — другой разрез глаз. Нет, это уже переходит все границы, нервы надо лечить.
— Извините, вы меня напугали.
Китаец кивнул и улыбнулся беззубым ртом:
— Твои ответы скрыты в тебе самой. Тебе никогда не будут здесь гадать. Уходи.
— Что? — Мне показалось, что я ослышалась.
— Уходи, — повторил старик и снова прикрыл глаза. На губах его опять заиграла буддийская улыбка, и стало совершенно ясно, что я не услышу от него больше ни слова.
В полном обалдении я добралась до комнаты с пуфиками. Секретарша посмотрела на меня с немым упреком:
— Вы должны были предупредить.
— Что? О чем вы говорите?! Вы хоть знаете, что ваша гадалка сбежала, так и не рассказав ничего?
— Госпожа Ванг все сделала правильно.
— ЧТО правильно?! Я требую объяснений!
— Извините, мы закрываемся. До свидания.
— Ничего себе! Вы считаете, что это нормально? Вы так со всеми клиентами обращаетесь?
Она покачала головой, на лице застыла вежливая и бесстрастная гримаса:
— Мы приносим вам свои извинения, но мы не можем помогать таким людям, как вы. Нет смысла приходить сюда снова.
— Каким — таким людям, как я? Что вы имеете в виду? — попыталась я в последний раз, но она только открыла передо мною дверь.
Так я оказалась на улице. Рыхлый ноздреватый снег, тусклый свет лампочки, разбитые ступени, слякоть — все это казалось таким реальным, достоверным, словно я переместилась из мира грез и фантазий в реальный, вещный мир. Я вдохнула холодный мартовский воздух. Миллион вопросов вертелось на языке, а задать их было некому, и главный из них — «Что это было?»
