Логунова Елена в «Эксмо» - Кактус Нострадамуса
– Свят, свят, свят! – крестясь, зашептали старушки. – Никак и впрямь померла наша Маша!
На дядю Митю пала тень подозрения в убийстве. Он усмехался, вызывая общее негодование.
Полицейский наряд, вскрывший дверь, не обнаружил в квартире ни одной живой души. Мертвых душ там тоже не было. Тетя Маня, как оказалось, на протяжении недели мирно пребывала на даче и с корзиной яблок в одной руке и кошачьей переноской в другой вернулась к родному порогу вскоре после штурма. Воздух, как выяснилось, портило пятно мерзкой желто-бурой жижи, засохшей под дверью прихожей.
Взбешенная тетя Маня не поленилась отнести вонючую бяку в лабораторию для анализа. Бяка оказалась хорошо выдержанной гомогенной смесью молотой говяжьей печени и куриных яйц, взятых в равных долях.
Спустя несколько дней бабушки во дворе сумели выпытать у сияющего дяди Мити секрет доставки химической бомбы в запертое помещение: оказалось, диверсия была совершена при помощи самой обыкновенной клизмы, аккуратно состыкованной с замочной скважиной.
Это было в прошлом месяце.
Теперь, значит, сказала свое слово тетя Маня.
– Что она сделала, дядь Мить? – сочувственно спросила я пострадавшую сторону.
– Помнишь мой придверный коврик?
– Такой же, как у нас, – кивнула я. – Резиновый, шипастый, черно-зеленой шахматной расцветки. А что?
– А то, что эта злыдня налила в черные квадраты туши! – дядя Митя снова врезал в дверь кулаком.
– Чернил, а не туши! – торжествующе возразила из-за двери «эта злыдня». – Тушь отмывается, а чернила – нет! Фиг вам!
– И нам, и вам, – удрученно кивнул дядя Митя. – По лестнице не ходите, девочки. Езжайте в лифте, и сразу из кабины к порогу прыгайте, тогда не измажетесь.
– Однако! – пробормотала я, отступая к лифту. – Конфликт перестал быть локальным!
– Пора вмешаться миротворцам, – поддакнула Трошкина.
Мы поднялись на наш восьмой этаж, но не рискнули там выйти, потому как и сами увидели: тропа войны расширилась и захватила всю нашу лестничную площадку. Серый цементный пол разрисовали спутанные цепочки черных следов.
Мы с Трошкиной синхронно опустили глаза и посмотрели на наши новые тапочки. Это были недорогие балетки из супермаркета, но и их нам было жаль.
– Давай переждем у меня, – предложила Алка и придавила кнопочку с цифрой «5», не дожидаясь моего ответа. – Чернила высохнут, тогда пойдешь домой.
На пятом этаже было почище, и мы пробрались к двери без потерь.
Внизу все так же размеренно бухало: дядя Митя ломился в бункер тети Мани, чтобы на пальцах и кулаках объяснить ей, как она неправа.
Мы прошли в кухню – там было потише – и за чаем подвели итоги бурного дня.
Плюсов насчитали три. Во-первых, мы кое-что выяснили о женщине, убитой на лодочной станции. Во-вторых, установили, что «спец по пластику» Михаил Поливанко работал в «Бетабанке» и помог преступникам его ограбить. В-третьих, узнали, что покойная Лизонька носила фамилию Горохова и была супругой владельца того самого банка.
В минусы зачислили внезапную потерю Зямы.
– Очень мне не нравится это его неожиданное исчезновение, – призналась Трошкина. – Зяма воспитанный молодой человек, и не в его привычках бросать женщин так внезапно и без всяких объяснений. Я беспокоюсь, не случилось ли с ним чего-то плохого?
– Например? – я нахмурилась.
– Да мало ли! Зяму уже шантажировали, подставляли, что дальше?
– Хочешь сказать, он покинул нас сегодня не по своей воле?
Я тоже встревожилась и позвонила домой.
К телефону подошла бабуля.
– Квартира Кузнецовых! – заорала она так, что я тоже едва не оглохла.
– Вольно, – поморщилась я, отодвинув трубку от уха. – Бабуль, привет, а Зяма дома?
– Нет!
– Он не звонил?
– Нет!
– Ладно, я скоро вернусь. А ты из квартиры не выходи и всех, кто приходит, заставляй разуваться за порогом, хорошо? У нас на лестничной площадке очень грязно, там дядя Митя с тетей Маней в пылу борьбы чернила разлили.
– Да что ты, настоящие чернила?! То-то, я смотрю, парнишка наследил!
– Какой парнишка? Зяма?
– Нет, не сам Зяма, а дружок его какой-то. Он разминулся с Зямой и побежал его догонять.
Мы с Алкой переглянулись.
– Так, ба, сосредоточься и вспомни, пожалуйста, как выглядел этот Зямин дружок?
– Я ему не открыла, через дверь разговаривала, так что видела только в глазок. Такой, знаешь, крепенький паренек, в очках и в капюшоне.
– Алка, я видела крепкого парня в темных очках и кофте с капюшоном на эскалаторе в торговом центре! – обернулась я к подружке. – Он ехал мне навстречу, когда я поднималась на выставку. Это, конечно, еще не повод для тревоги, но…
– Очень даже повод! – возразила Трошкина и сразу же заломила руки.
От волнения она снова сделалась многословна и косноязычна:
– Зяма исчез из торгового центра, а ты там видела парня, который его искал, и парень этот выглядел как уличный бандит!
– Брось, Алка, это паранойя и снобизм, – неуверенно попеняла я подружке. – Кофты с капюшоном не только уличные бандиты любят, их и спортсмены носят, и люди искусства – рэпперы, например. Я бы предположила, что в «Галактике» Зяма встретился с приятелем, у которого к нему было что-то важное и срочное, и они вместе отправились по своим мужским делам, напрочь позабыв о наших женских.
– Думаешь? – Трошкина перестала нервно хрустеть пальцами, но не успокоилась.
Чтобы отвлечь ее, я спросила:
– Кстати, об итогах дня. Каковы результаты твоих звонков подружкам Лизоньки?
– Алле! – голосом бабушки заорала вдруг позабытая телефонная трубка. – Дюшенька, папа спрашивает, когда тебя к ужину ждать?
– Сегодня, – твердо ответила я и положила трубку. – Алка, не куксись! Давай-ка, отчитайся о проделанной работе!
– Отчитываюсь, – послушно откликнулась грустная Трошкина. – У меня было четыре номера, обозначенных как Галюся, Анка, Ладюня и Мимими. Я успела позвонить по трем, Галюсе первой. Сказала что-то вроде: «Здравствуйте, я знакомая Лизоньки, можно услышать Галину?» – а она мне сразу: «Не знаю никакой Лизоньки, вы ошиблись номером, положите трубку и никогда мне больше не звоните».
– Испугалась Галюся, – решила я. – Не хочет говорить о Лизоньке, поскольку та умерла при подозрительных обстоятельствах. Если бы ты действительно перепутала номер, она сказала бы: «Вы ошиблись» – и все.
– Я не ошиблась, – подтвердила Трошкина. – Я еще раз позвонила, а она трубку не взяла.
– Значит, с Галюсей все ясно, а что Анка?
– А с Анкой неясно, я с ней не разговаривала. Трубку снял мужчина, Анку не позвал и стал настойчиво допытываться, кто я такая и что мне нужно.
– И теперь уже ты испугалась и не захотела продолжать разговор, – догадалась я. – Понятно, а с Ладюней как вышло?
– Совсем никак, – вздохнула Трошкина. – «Абонент недоступен или временно отключен»!
– Может, уже подключен? – я посмотрела на Алкины любимые часы в виде слона, беременного циферблатом. – И, надеюсь, еще не спит.
Надежда моя оправдалась. Ладюня еще не ложилась, наоборот, только встала. Это я поняла по ее отзыву на мое «здрасьте вам»:
– Доброе утро!
Я снова посмотрела на слона, прикидывая, в каком часовом поясе сейчас утро? В любимой Трошкиной Австралии?
– Можно услышать Ладу? – по собственному почину заполнила образовавшуюся паузу Алка.
– Я Лада, а кто это?
Я продолжала раздумывать: говорим-то мы по-русски, значит, не Австралия? Может, Аляска? Это ведь бывшая территория Российской империи…
– Лада, мы с вами не знакомы, я телефончик ваш у Лизоньки нашла, – продолжала бесконтрольно импровизировать Трошкина. – У Лизы Гороховой.
– Ой, так вы, наверное, Верочка?! – неожиданно обрадовалась бессонная Ладюся.
Трошкина посмотрела на меня, спрашивая, Верочка она или не Верочка? Я глубоко кивнула. Хоть Верочка, хоть Мегерочка, лишь бы завязать разговор!
– Д-да, это я, – сдалась Алка.
– И в самом деле, нету худа без добра! – все так же радостно объявила Ладюся. – Теперь, я понимаю, вы свободны. Надеюсь, мне вы позвонили первой?
– Вообще-то нет, – осторожно призналась не в меру честная Трошкина.
– О! Только не говорите, что предпочтете эту губошлепку Мимишку! – рассердилась Ладюся. – Она же дура натуральная, вы сбежите через неделю!
По лицу подружки я видела, что она уже готова сбежать, оборвав непонятный и смущающий ее разговор. Я погрозила ей пальцем, и Алка мужественно заявила:
– Я не такая.
– Я знаю, какая вы, Лизонька нам рассказывала, – Ладюся, в отличие от собеседницы, была решительна. – Мне сейчас некогда болтать, я убегаю, но мы с вами обязательно должны договориться. Скажите «да», и вы не пожалеете.
– Э-э-э, – сказала трусиха Трошкина вместо «да».
– Да! – вякнула я, подражая ее голоску.
– Вот и чудненько, я жду вас завтра. Пока-пока!
– До с-с-с, – шепнула Алка в гудящую трубку.
Я задумчиво смотрела на нее.
