Ирина Павская - Мужчина-вамп
Я уже совсем было собралась впасть в детство, но в это время в сумочке запел телефон. Номер на дисплее мне был не знаком.
— Здравствуйте! Это Серафима Нечаева? Частный детектив?
Я от изумления что-то булькнула горлом.
— А это Татьяна Долгих из фирмы «Гранит». Вы ко мне недавно приходили по поводу Киры Тоцкой. Просили позвонить, если что.
Ну, конечно! Как я могла забыть, что представилась в беседе частным детективом. Ничего не скажешь — хорош детектив!
— Вы еще продолжаете расследование?
— Да-да, слушаю вас, Татьяна! — От волнения я чуть не кричала в трубку.
— Так вот, я вспомнила фамилию Кириной подруги. Ее зовут Нана Беридзе. И выяснила, где она живет. Дом-«паровоз» знаете?
— Конечно, знаю.
— В этом доме и Тоцкие раньше жили. То есть до замужества Елены. Вам это пригодится в расследовании?
— Еще как! Спасибо большое, Татьяна.
И, уже отключив телефон, я сообразила, что не узнала номер квартиры Наны Беридзе. Хотя, возможно, звонившая не знала ее сама. Впрочем, это ерунда, найду и так. Вот вам и Татьяна Долгих, вот вам и скучная фирма «Гранит»! Если б я на самом деле решила создать сыскное агентство, то одна сотрудница у меня уже точно была на примете. А я ведь про этот «Гранит», признаться, совсем забыла. Однако моя тогдашняя собеседница не только не забыла нашу встречу, но даже проявила похвальную сноровку. Одним словом, любознательная Татьяна Долгих, просиживая днями в унылой фирме, точно занималась не своим делом. Да, если б каждый знал, чем ему следует заниматься в его жизни, насколько меньше было бы неврозов и разбитых сердец, философски вздохнула я. Но теперь не об этом.
Нана Беридзе… Что-то грузинское, музыкальное, сказала Татьяна. Наверное, в тайниках памяти крутилась ассоциация с когда-то невероятно популярной певицей Нани Брегвадзе. «А-атвари патихо-о-оньку кали-итку», — выводила она с пикантным грузинским акцентом своим низким бархатным голосом слова старого романса. Спасибо Нани, она-то, наверное, и помогла в конце концов вспомнить имя Кириной подруги. И дом-«паровоз» мне тоже был хорошо знаком. А кому он был не знаком? В тридцатые годы, в эпоху великого архитектурного конструктивизма в каждом мало-мальски пристойном городишке, желавшем идти в ногу со временем, возводились подобные дома. Их облик должен был внушать прекрасные мысли о победе справедливого общества, задачами которого в те поры являлись индустриализация вкупе с коллективизацией. Конечно, с земли трудно было что-либо конкретное рассмотреть в этих странноватых и, честно говоря, мрачноватых зданиях. Но вот с высоты птичьего полета они должны были, по замыслу архитекторов, выглядеть звездами, тракторами, турбинами и прочими атрибутами новой жизни. В областном центре мне приходилось плутать по огромному и замысловатому Дворцу культуры, который, как меня уверяли, потому и был замысловат, что представлял собой перекрещенные серп и молот. Возможно, такими постройками выполнялось некое секретное задание по оповещению космоса? Наш дом-«паровоз» был из этой замечательной семейки. С виду он казался хаотическим и слегка пугающим нагромождением разновеликих кубов серого цвета. А на самом деле, ну, если вознестись над городом, как птица, глазу открылась бы замечательная архитектурная задумка: могучий паровоз, который вперед летел. Паровоз летел в прекрасное будущее уже давненько и порядком обветшал. И если в далекие тридцатые, я думаю, было очень престижно получить квартирку в этом локомотиве, то сейчас уже никто не завидовал его пассажирам. В его состарившихся катакомбах мне и надлежало искать Нану. Вернее всего было обратиться в жэк. Допустим, просили передать посылку, а точный адрес утерян. Гм, малоубедительно. А если подкрепить версию жалобным видом и шоколадкой? «Благодарю, девушка, вы меня так выручили, так выручили!» А может, опять прикинуться частным детективом? Не, не, как говорит мой сосед Валерка, здесь эта фигня не прокатит, точно не прокатит. В наших жэках тертые кадры.
Размышляя таким образом, я вошла во двор легендарного «паровоза». Старые тополя, подвергшиеся по весне радикальной обрезке, выпустили из своих культяпок пучки тоненьких веток и напоминали диковинные тропические пальмы. Под пальмами кипела обычная летняя жизнь большого двора: копошились в песочнице дети, подростки в укромном углу сосали из банок «Клинское» и орали и хохотали с каждой опустошенной банкой все громче и громче: мужичок, с виду заводской, суетился вокруг своей любимой и дорогой «копейки». Наверное, раритетная машинка приобреталась в свое время по профсоюзной линии в награду за ратный труд. Ага, есть и то, что мне нужно! Вот он, все знающий дворовый парламент. Бабульки пестрым рядком восседали на скамейках, цепко и внимательно оглядывая окрестности дома. Может, обойдусь и без жэка.
— Здравствуйте! — Я сделала самое простодушное лицо, на какое только была способна. Мне ответил нестройный хор энергичных голосов. Бабушки оживились и подтянулись, предвкушая неожиданный интерес.
— Извините, я разыскиваю одну девушку. — Еще простодушнее, еще доверительнее, чтобы притупить бдительность старушек наивной простотой! — Мне сказали, что она живет в этом доме. Нана Беридзе, знаете такую?
Напряженное внимание на лицах женщин сменилось радостным возбуждением. Конечно, они знают. Конечно, помогут. Они вообще знают здесь всех старожилов. А уж Беридзе тем более. Бабушка-то Наны, царство ей небесное, только два года как померла. А до этого тоже на скамейке сиживала вместе со всеми. Что еще на пенсии делать? Во втором подъезде Беридзе живут, в шестнадцатой квартире. Нана должна быть дома, недавно мимо проходила. Она всегда в это время из института возвращается.
Все сложилось просто замечательно. Не надо тревожить жэк, и без того обремененный сверх меры коммунальными заботами. А судя по запаху в подъезде и облупившимся стенам, вряд ли работники жилконторы и обитатели «паровоза» живут душа в душу. Вот и шестнадцатая квартира. Не без трепета я нажала кнопку звонка. Из-за двери раздался девичий голос:
— Вам кого?
Похвальная осторожность!
— Извините, пожалуйста, я хотела бы побеседовать с Наной Беридзе. По поводу ее подруги Киры Тоцкой.
Щелкнул замок, дверь осторожно приоткрылась, и на меня строго глянули миндалевидные глаза царицы Тамары:
— Нана Беридзе — это я. А вы кто?
Вообще-то у меня есть твердое правило — без нужды не врать. Разве что самую малость.
— Меня зовут Серафима Александровна Нечаева. Я расследую обстоятельства гибели вашей подруги Киры.
— Вы из милиции?
— Нет, я… э… частный детектив. Нана, у меня к вам всего несколько вопросов. Можем поговорить и во дворе, — добавила я торопливо.
— Да, лучше во дворе, — смущенно согласилась девушка. — Знаете, у нас не прибрано.
— В таком случае жду вас на детской площадке у подъезда. — Я повернулась и спокойно пошла вниз. Излишний напор ни к чему. А то девушка, чего доброго, испугается, начнет нервничать.
Не успела я толком угнездиться на лавочке под покосившимся грибком, на ножке которого было выцарапано неприличное слово, как из подъездной двери выпорхнула Нана. Она выглядела еще совсем юной, такой же, как Кира Тоцкая. Гибкая фигурка, горячие темные глаза выдавали в ней гордую дочь Кавказа, и только неожиданно курносый носик да мягкая округлость лица наводили на мысль, что грузинская кровь была щедро разбавлена генами среднерусской полосы. Она присела на самый краешек скамьи, словно испуганная птичка, готовая вспорхнуть в любую минуту:
— Слушаю вас.
— Нана, вы, полагаю, в курсе, как погибла ваша подруга?
— Да, это просто кошмар! — Она приложила ладонь к щеке. В ее миндалевидных глазах мелькнул детский ужас, как будто девочка слушала страшную сказку. Нана была еще слишком молодой, чтобы осознавать трагизм смерти и испытывать настоящую скорбь. Она пугалась теоретически, не чувствуя сердцем всей глубины смертельного колодца. Страх мешался с обычным ребячьим любопытством.
— Вы дружили с Кирой?
— Да, мы были лучшими подругами, пока с ней… пока она… — Девушка смутилась и покраснела.
— Вы ведь знали об их отношениях с Алексеем Михайловичем?
— В общих чертах. Кира не особо со мной делилась подробностями. Она и в детстве была довольно замкнутой, особенно что касается личных переживаний. Предпочитала дневники вести. Говорила, что тетрадкам доверяет больше, чем людям. Но к Алексею Михайловичу Кира относилась очень хорошо! — вдруг горячо добавила Нана.
Я только вздохнула:
— А он?
— И он тоже. Мне кажется, он Киру сильно любил. — Тут Нана снова покраснела.
— Как вы думаете, были у Киры враги?
Моя собеседница пожала плечами:
— Не знаю. Вряд ли.
А уж про врагов Подлубняка и спрашивать не стоит. Без всякой надежды на ответ я задала последний вопрос:
