Дарья Калинина - Танго на собственных граблях
— Все равно я не понимаю вас. Вы что, раздавали эти деньги как милостыню? Направо и налево?
— Нет, конечно. Тогда они потеряли бы свою силу. Деньги — это деньги. На них надо что-то покупать или продавать.
— И что же вы покупали?
— Разное.
— Наверное, дома, фирмы, машину для дочери?
— Да, всякое. Я не знаю, всеми этими мирскими делами занималась Снежана. Мне было достаточно, что очищенные мной деньги снова уходят в мир и начинают там работать.
Настя с интересом смотрела на этого чудака. Неужели он и впрямь верит в то, что деньги обладают такой способностью? Лично ей самой всегда казалось, что деньги — это просто деньги. А уж то, что сделать с их помощью — потратить их на суету или доброе дело, — это зависит исключительно от выбора самого владельца денег. Но, видимо, у старца был свой взгляд на вещи, который он был готов отстаивать до последнего. Оно и понятно, ведь это единственное, что оправдывало поведение старика, все его поступки. Иначе вся его деятельность — это просто уголовно наказуемое мошенничество.
Но похоже, что и Бориса уже не интересовала заумная философия старика. Слушать весь этот бред молодой человек был не намерен.
— Так что вы нам конкретно предлагаете? — резко перебил он старца.
— Вы ищете убийцу моей дочери, добиваетесь моего освобождения, а я отпускаю родителей этой девочки — целыми, невредимыми и в своем уме.
Старец произнес эту фразу и выжидающе взглянул на Бориса. Тот молчал. А потом проговорил:
— А какие у нас могут быть гарантии того, что вы нас не обманете?
— Мое честное слово.
Настя хотела хихикнуть, мол, нашелся тут честный, людей обманывает, а хочет, чтобы ему самому верили, но осеклась. Очень уж серьезен был Борис. Он воспринял честное слово, данное стариком, без всякой ухмылки.
— Хорошо, — неожиданно произнес он. — Я согласен на ваше предложение.
У Насти отвисла челюсть.
— Как согласен? — воскликнула она, не сдержавшись. — Ты хочешь заключить договор с этим… человеком?
— Уже заключил.
— Но… но…
Настя заикалась, не зная, что ей еще сказать. А Борис, больше не обращая на нее внимания, полностью переключился на старика.
— Если я берусь за это дело, мне нужно знать все! У вас есть какой-то подозреваемый на примете?
— Да.
— Кто он?
На какое-то время старик замешкался, словно не был до конца уверен, стоит ли говорить это постороннему человеку. Но уже через мгновение вспомнил о своем незавидном положении и сообразил, что выбирать ему не приходится.
— Это любовник моей дочери, — с тяжелым вздохом произнес он.
— Кто он? Как его имя?
— Зовут его Евгений. Он занимается бизнесом. Во всяком случае, так он сказал моей дочери.
— Сказал? Значит, вы ему не верите?
Старик опять замешкался.
— Я ничего не могу вам на это ответить, — пробормотал он затем. — Этот человек… Он был закрыт для меня!
— Как это?
— Ну, обычно своих посетителей или вообще всех тех людей, с которыми меня сталкивает судьба, я способен прочесть с первого взгляда. Для других требуется какое-то время — минута или две. Иные, как вы, например, бывают почти полностью закрыты. Но все равно я всегда чувствую, что постепенно человек раскрывается передо мной, его жизнь становится для меня все более и более ясной. Да, на это требуется время, требуются усилия, иногда даже основательные, но процесс идет. А тут вдруг я не сумел прочесть ничего! Стена! Ровная серая стена. — И снова подняв глаза на Бориса, старик сказал: — Даже вас я вижу. Не вполне ясно и отчетливо, но это и понятно, учитывая то место, откуда вы при шли ко мне, и тот уровень подготовки, которую вы получили. Но все же при должном желании и усилии я мог бы прочесть и вас. А вот прочесть того человека я не мог совершенно. И такое на моей памяти произошло впервые.
— Вот как?
Борис казался заинтригованным еще больше.
— И что это может означать? Вы потеряли свой дар? Пусть временно, но все же потеряли?
— Не оскорбляйте меня!
Старец гневно сверкнул своими чудными глазами и строго взглянул на Бориса. Все тело его напряглось, а внутри зрачков загорелся непонятный свет. Насте даже показалось, что между этими двумя промелькнула какая-то искра, вспышка белого пламени, какая бывает при резке металла.
Видимо, что-то между ними было, потому что уже в следующее мгновение Борис схватился за голову и неожиданно громко простонал:
— Достаточно!
Было похоже, что он испытывал сильную боль. Настя не понимала причины ее возникновения, но приступ был очень силен. Бориса буквально сгибало пополам, он сильно побледнел, из его глаз текли слезы.
— Я вам верю! Стоп!
В ту же минуту старик опустил свой взгляд, Борис обмяк, он едва стоял на ногах. Возможно, он бы и упал, но Настя подскочила к нему и предложила свое плечо. Мужчина оперся на нее, и девушка почувствовала, в каком бешеном ритме колотится его сердце.
— Ты в порядке? — робко спросила она у него.
Но Борис ей не ответил. Вместо этого он снова повернулся к старику, который тоже выглядел как-то совсем неважно. Трудный у него выдался сегодня день. Сначала появление Бориса и Насти выбило его из колеи, затем полиция. А теперь с ним и вовсе приключилось неладное. Старик тяжело дышал, был бледен и так измучен, словно эти несколько минут отняли у него годы жизни.
Однако Борис не обратил внимания на состояние старца.
— Вы дали мне понять размер своей силы, — сухо произнес он. — Я также принимаю ваши условия. И раз мы теперь партнеры, то у меня к вам лишь один вопрос.
— Какой?
— Как мне найти этого Евгения?
— Я скажу вам номер и марку его машины. Назову его приметы. Вы сможете его найти по этой информации?
— Да, полагаю, что да. Вас же мы нашли.
— Хорошо. Тогда запоминайте. Высокий, рост никак не меньше метра восьмидесяти пяти — восьмидесяти семи. Глаза светло-голубые, такие светлые, что кажутся почти белыми. Волосы светло-русые, нос прямой, с легкой горбинкой. Возраст… Думаю, что ему никак не больше сорока, хотя кто его знает.
— Одежда? Привычки?
— Я еще не описал вам его машину. Темно-синий «Мерседес», регистрационный номер…
Старик назвал номер и, задумавшись на мгновение, прибавил:
— На боку характерная аэрография, крест и ангел. Впрочем, закройте лучше глаза на минуту, я попытаюсь показать вам эту машину. Надеюсь, что моих сил на это еще хватит.
И видя, что Борис колеблется, старик усмехнулся:
— Не бойтесь. В этот раз больно не будет. Вы и в первый раз отняли у меня слишком много сил. Даже не знаю, получится ли сейчас. Ну, закройте глаза!
Борис послушно опустил веки. Настя с любопытством и страхом смотрела то на него, то на старика. Что сейчас будет? Что еще затеял этот неугомонный старик? Даже наручники не в состоянии успокоить его. Бывают же такие люди, которые даже в связанном состоянии умудряются вредить окружающим!
Но в данном случае старик скорее сам нуждался в помощи Бориса, потому что обошлось без драматических эффектов. Старец лишь еще сильнее побледнел, осунулся и стал выглядеть на сто лет.
Борис же постоял с полминутки с закрытыми глазами, потом открыл их и кивнул:
— Да, все в порядке, я увидел.
— И его, и ее?
— Да. Вашу дочь, его и его машину.
— Отлично, — вздохнул старик, откинувшись на спинку кресла, по-видимому, в полном изнеможении. — Теперь ты знаешь все, что знаю об этом человеке я сам.
— Может быть, что-то еще есть?
— Нет.
— Вы часто видели их вместе?
— Всего однажды.
— Тогда с чего вы решили, что этот Евгений — любовник вашей дочери? — удивился Борис. — Возможно, они были просто знакомы друг с другом?
— Просто знакомого дочь не стала бы от меня скрывать. И потом я чувствовал, что в ее жизни кто-то появился. Кто-то очень важный и… и опасный.
— Но все-таки почему, как вы считаете, ваша дочь не хотела вас знакомить с этим мужчиной?
— Я задал ей именно этот вопрос. Но она ушла от объяснений.
— Но вы все же не утерпели и проследили за ними двумя?
— Снежана была моей дочерью, — пробормотал старик. — И еще больше того, она была моим другом. Я должен был знать, с кем она встречается. Но боюсь, что мое любопытство только все еще больше осложнило. И самое худшее… мне не дает покоя мысль, может быть, это все же я ее убил?
— О чем это вы говорите?
— Я видел Снежану и этого ее Евгения позавчера вечером. Всю ночь не спал, думал. Вчера утром не выдержал, отправился к дочери в ее офис. И увы, у нас с ней состоялся очень серьезный разговор, отголоски которого, боюсь, и слышали сотрудники офиса.
— И что было потом?
— Потом я вернулся домой. У меня были свои дела. Но к вечеру я ждал свою дочь, Снежана обещала мне приехать и обо всем поговорить спокойно.
— Она приехала?
