Татьяна Полякова - Капкан на спонсора
— Эй, — окликнула Женька. — Ты слышишь, о чем я?
— Разумеется. Этот, в пятнистых штанах, форменный убийца… и грабитель. Тут уж ничего не поделаешь…
— А по мне, Толик выглядит подозрительней. В тихом омуте черти водятся. Пятнистый документы предъявил, а этот хмырь о себе ни словечка. К примеру, где он живет и чем занимается? И куда пропал?
— Он не пропал, — вступилась я за Толика. — Мы с ним вчера обедали. Телефон оставил, просил позвонить. Толик симпатичный и на убийцу совсем не похож.
— А пятнистый спецназовец может пригодиться, вот бы точно знать, убийца он или нет?
Я вздохнула, разговор наш здорово напоминал известную сказку про белого бычка.
— А как твой Колобок? — решила я сменить тему.
— Нормально, — кивнула Женька, нахмурилась и добавила: — Может, я за него замуж выйду.
— С чего это вдруг? — насторожилась я.
— Человек хороший. И это событие уведет сюжет в сторону.
— В романе вовсе не было никакого психоаналитика, — напомнила я.
— Вот и отлично: его нет, жены его тоже нет, значит, меня никто не укокошит.
Подобная логика вызывала сомнения, но спорить с Женькой я не стала: как ни крути, а ей еще хуже: меня, может и ограбят, так хоть убить не должны.
— Хорошо, — вынуждена была я согласиться. — Выходи замуж, я не против. А про Аверина что-нибудь удалось узнать?
— Удалось. Колобок считает, что у него была навязчивая идея, он решил, что его любовницу убили…
— Какую любовницу? — насторожилась я.
— Наверное, Стеллу. В общем, он пришел к Колобку и рассказал следующее: у него была любимая женщина, которая не так давно отправилась отдыхать с мужем в Сочи и там утонула. Как будто ничто не указывало на убийство но Аверин считал, что ее смерть неслучайна. Колобок по-умному с ним базарил, мол, это от избытка переживаний надо дышать глубже, и все такое… И вдруг Аверин ему заявляет, что утонула вовсе не его любимая женщина, а кто-то другой. Колобок решил, что клиент с катушек тронулся, но, так как в остальном тот психом не выглядел, сеансы продолжил и выяснил вот что: Аверин хотел ехать в Сочи вместе с любовницей. Не знаю, на что он надеялся, возможно, считал, что ее супруг будет сильно занят, а может, просто не мыслил без нее существования, короче, хотел ехать и остановиться в том же отеле. Но вечером накануне отъезда она вдруг позвонила и сказала, что никуда не поедет, сославшись на какие-то семейные проблемы. Аверин остался в городе: юг без любимой все равно что север… Но любимая на свидание не явилась и вроде как вообще исчезла. Аверин забеспокоился, попытался ее разыскать и узнал, что она все-таки уехала в Сочи. Тогда он позвонил в гостиницу, и тут начинается самое интересное: дама, представившаяся его любовницей, таковой вовсе не была, он разговаривал с совершенно незнакомой женщиной, которая почему-то выдавала себя за его любимую. Соображаешь?
— Конечно, — тяжело вздохнула я: все рассказанное Женькой здорово напоминало написанный мною детектив.
— Потом липовая любовница трагически погибает, а у Аверина съезжает крыша. Он идет к психоаналитику с навязчивой идеей, что женщину убил ее собственный муж, труп спрятал, а потом уехал в Сочи с неизвестной гражданкой, выдавая ее за жену и таким хитрым способом избавляясь от подозрений в убийстве.
— А потом появились мы, — подсказала я, — со своим дурацким детективом, в котором вся эта история, подробно расписана и даже указано, где спрятан труп…
— Вот-вот. Аверин послал рукопись людям, которых та история могла заинтересовать, послал инкогнито, но где-то прокололся и погиб. Убийцы решили разделаться и с нами…
— Но после неудачной попытки эту затею оставили, — влезла я. Женька посмотрела злобно, а я торопливо плюнула через левое плечо.
— Вот язык-то, — укорила подружка, вздохнула и добавила: — Все верно. Кто-то из двоих адресатов убийца. Козырев больше подходит: жену он мог запросто укокошить, но мы уже отметили, что способ разделаться с жертвами он выбрал совершенно не бандитский, хотя сам настоящий бандит…
— Может, маскируется, — выдвинула я свежую идею.
— Может. Но есть и второй адресат, о котором мы по-прежнему ничего не знаем.
— Слушай, а вдруг Аверин действительно спятил и мы вслед за ним? Вдруг не было никакого убийства и жена Козырева в самом деле утонула?
— Это надо бы проверить, — задумалась Женька, я подождала пояснений, не дождалась и спросила:
— Как?
— У нас есть фотография Стеллы, а утонула она совсем недавно, и в гостинице ее должны помнить.
— В Сочи? — вытаращила я глаза.
— Конечно, — удивилась Женька. — Но прежде чем лететь туда, давай здесь разберемся, поищем среди пропавших без вести, авось узнаем что путное.
Я понятия не имела, что путного можно узнать и какая нам от этого польза, но дипломатично промолчала.
— Что еще рассказал Колобок? — спросила я осторожно.
— Тебе что, мало? Разговорить его было непросто.
— А вдруг мы ошибаемся и любовница Аверина не Стелла Козырева?
— Стелла. Все сходится. Конечно, если ты не напутала с именем.
— Не напутала, — обиделась я. — Ты Колобка о ней расспрашивала?
— Нет. Он бы заподозрил неладное, все надо делать постепенно. Ее привел к Колобку какой-то художник, и Анька утверждает, что на это были причины. Скорее всего с Авериным она познакомилась не у психоаналитика, а гораздо раньше, и Колобка Аверин выбрал именно потому, что его посещала любимая женщина.
Я кивнула и посмотрела на часы, перерыв заканчивался, а мы так ничего и не решили, и квартира моя по-прежнему сирота сиротой…
— Мне на работу надо, — заметила я.
— Мне тоже надо. Сегодня я к Колобку не поеду, надо его малость выдержать, чтоб покладистее был, так что с работы сразу к тебе. Не задерживайся, сегодня вечером надо проверить пару адресов, я имею в виду женщин, пропавших без вести.
— Может, лучше… — начала я.
— Проверить, — сурово заключила Женька и, поднявшись из-за стола, направилась к выходу, забыв сказать мне спасибо. Я возмущенно покачала головой, поражаясь чужой невоспитанности, и расплатилась за обед, тоскуя о потерянном вечере: болтаться по адресам в поисках неизвестно чего — занятие довольно глупое и энтузиазма у меня не вызвало.
Однако насчет вечера судьба распорядилась иначе. Я шла от троллейбусной остановки к дому, когда заметила Женьку, она перебегала дорогу на красный свет, водители сигналили, а подружка показывала им язык.
— Ты сумасшедшая, — сказала я, когда Женька очутилась рядом.
— Боялась тебя упустить, — запыхавшись, пробормотала она.
— Я иду домой, и ты тоже.
Для Женьки это, конечно, не аргумент, а спорить я не стала, потому что, чем ближе подходила к родному дому, тем тоскливее становилось на душе. В том, что меня ограбили и из квартиры вынесли все до нитки, я не сомневалась. Мы непроизвольно ускорили шаг и через несколько минут вошли во двор. Я подняла взгляд на родные окна и довольно отчетливо икнула. Женька сбилась с шага, посмотрела на меня с недоумением и спросила:
— Ты чего?
Я и сама не знала. Независимо от того, ограбили меня сегодня или нет, я, безусловно, приобрела что-то новое. Точнее, не я сама, а мой балкон. На четырех веревках, натянутых вдоль него, висело белье. Но не это тревожило и томило. Дело в том, что на ветру покачивалось мужское белье, я узнала вчерашнюю майку и пятнистые штаны, да и кроме них одежды хватало: все веревки были завешаны.
— Кошмар! — громко сказала я, Женька испуганно вытаращила глаза, а я у нее спросила: — Это ведь мой балкон?
— Твой, — согласилась подружка, и мы бегом ринулись к моему подъезду. На мгновение замерли перед дверью в ожидании самого худшего, и тут Женька выдала потрясающую идею: — А может, твоя мама приехала?
— Может, — разозлилась я, — и привезла штаны отчима. Только мне как-то не верится, что он ходит в пятнистых штанах.
— Ну, тогда я не знаю, что и думать, — испуганно прошептала подружка, и мы очень осторожно проникли в квартиру, открыв замок Женькиным ключом.
Первое, что бросилось в глаза: некто неизвестный сделал в квартире уборку, не в том смысле, что вынес все более-менее ценные вещи, а в буквальном, то есть пропылесосил и даже вымыл полы (я уже неделю собиралась этим заняться, да все никак), на диване стопочкой сложено выглаженное белье, на журнальном столе в большой вазе стояли розы (девять штук, цветы, которые принес Толик, куда-то исчезли), а на полу возле распахнутой двери на балкон, заняв все свободное пространство моей комнаты, лежал Роман Андреевич в шортах и майке (чистой) и, обняв подушку с дивана, крепко спал.
Женька шмыгнула в кухню и позвала меня оттуда, не повышая особенно голос:
— Анфиса.
Едва сдерживая негодование, я протопала в кухню: на столе красовался еще один букет, на этот раз хризантемы, и торт в круглой коробке. Женька распахнула холодильник и присвистнула. Я заглянула, так, без всякого любопытства, и тоже едва удержалась от свиста.
