Дарья Донцова - Хищный аленький цветочек
Толя толкнул ее в кресло и скомандовал:
– Слушать, запоминать и делать то, что я приказываю. Собирайся. Прямо сейчас едем временно жить в другую квартиру.
На следующий день Света и Лялечка, разряженные в пух и прах, сидели за столом в модном ресторане. Тяпкина не понимала, почему Анатолий устроил семье аттракцион неслыханной щедрости, но тщательно соблюла все поставленные им условия: заказала себе легкий овощной салат и минеральную воду без газа, дочери взяла самое дешевое блюдо в меню – кабачковые оладьи и произнесла заученную наизусть фразу:
– Мы, девушки, должны следить за фигурой. Лучше с детства приучить дочку правильно питаться, не переедать.
– Ну а нам, мальчикам, ограничения ни к чему, – заявил Толя и велел принести себе и Евгению солидные порции мяса, коньяк, десерт…
Брат Тяпкина опрокинул несколько рюмок коньяка и разговорился. Толя попытался вежливо заткнуть брата, но ничего не получилось. И Света наконец-то выяснила, зачем устроен этот спектакль.
…Матери Жени и Анатолия были сестрами. Старшая Рита уехала в Германию и вполне там преуспела, обзавелась парикма*censored*ской, SPA-салоном, много зарабатывала, купила дом, выучила Евгения на доктора и всегда подчеркивала:
– В России у нас никого не осталось.
Но перед смертью Маргарита призналась сыну:
– В Москве живет наша родня, их адрес в моем компьютере. Много лет назад, еще до твоего появления на свет, мы с сестрой насмерть поссорились – она меня крепко обидела, увела жениха. Я разозлилась, поклялась никогда не встречаться с Анной, эмигрировала. В Германии встретила Генриха, и жизнь сложилась счастливо. Об Ане я не вспоминала, пока пять лет назад ко мне в салон не пришла новая клиентка, пожилая дама из Москвы, переехавшая в Мюнхен. Она меня сразу узнала, воскликнула: «Господи, вы же Маргарита Зиновьева! Мы с вами когда-то жили в одном доме. Как жаль Анечку! Она так мучается из-за жадности своего ужасного супруга, зимой и летом в валенках ходит, похожа на нищенку».
Бывшая соседка рассказала владелице салона, как муж издевается над ее сестрой, и Рита поняла: ей не злиться на Анну надо, а сказать спасибо за избавление от такой судьбы. Не отбей сестра ее жениха, не видать бы Маргарите Германии и всего хорошего, что она получила от жизни. Но вновь налаживать контакт с ближайшей родней Рита не захотела. И только почувствовав приближение конца и понимая, что сын остается на свете один-одинешенек, попросила:
– Найди Анатолия, твоего двоюродного брата, познакомься с ним, может, он окажется хорошим человеком.
Евгений не спешил исполнить волю покойной матери. А потом сам заболел, да еще услышал от врача, что жить ему осталось недолго. Тогда и списался с Тяпкиным по Интернету. Женя был честен с единственным родственником, рассказал, что он человек широкий, большого значения деньгам не придает, не понимает и презирает скряг, но не хочет, чтобы после его смерти его дом, участок земли и парикма*censored*ская отошли государству. Наследство должен получить брат. Для оформления документов Евгений собрался лично прилететь в Москву, ему хотелось познакомиться с семьей Анатолия и посмотреть на город.
Вот почему Тяпкин раскошелился, разорился на поход в ресторан и снял на короткое время шикарную квартиру, куда спешно перебрался с женой и дочкой. Он опасался, что брат, откровенно сказавший о презрении к скрягам, увидев, какой образ жизни на самом деле ведут его родственники, не захочет завещать москвичу свою собственность. Ради коттеджа, двадцати соток земли и бизнеса в Германии муж Светланы наступил на горло своей жадности и построил потемкинскую деревню. Чтобы продемонстрировать свою щедрость, дал жене денег на покупку качественных продуктов, поселил Евгения в якобы своих роскошных апартаментах и приказал Свете изображать богатую даму. Анатолий даже купил ей красивые халаты, пижаму и дорогую косметику, а Ляле в те дни постоянно доставались фрукты, конфеты и игрушки. Сам же Тяпкин раскатывал по городу на взятом напрокат дорогом автомобиле.
Во время одного из семейных вечеров Евгений сказал:
– Какое милое имя у девочки – Ляля.
– По метрике она Маргарита, – уточнила Светлана. – Но малышке пока трудно «р» произнести, дочка еще не очень хорошо разговаривает. Себя она называет Лялей, как куколку, вот я и стала к ней так же обращаться.
– Милая, завари чайку, – перебил разболтавшуюся супругу Анатолий.
Евгений провел в Москве неделю и уехал назад в Германию, так и не заговорив больше о наследстве. Тяпкин разозлился донельзя, отнял у Светы и девочки красивые наряды, спрятал их в шкаф, запретил носить. Они вновь перебрались из дорогой квартиры в свою убогую нору. Анатолий теперь каждый день орал жене:
– Вы с девкой на всю жизнь вперед деликатесов нажрались. Теперь не ужинайте, а на завтрак только кефир будете пить. Пожировали на мои деньги, щеки до пола висят! Не понравились Женьке, вот он и улетел молча. Из-за дуры Тяпки без немецкого имущества остались. Убить тебя мало!
Но Анатолий зря кидался на Свету. Через месяц после возвращения домой Евгений умер, причем завещав всю свою собственность московскому родственнику. Вот только счастливым обладателем парикма*censored*ского бизнеса и прочего стал не двоюродный брат. Скряга Тяпкин очень старался произвести на гостя впечатление щедрого, богатого человека и слегка переусердствовал, результат его действий оказался иным, чем он рассчитывал. Адвокаты огласили последнюю волю покойного и передали Анатолию Сергеевичу письмо, в котором Евгений написал: «Ты богатый человек, живешь в роскошных условиях. Мой бизнес – пустяк по сравнению с твоими супермаркетами, он тебе совсем не нужен. Поэтому я решил оставить нажитое Ляле. Она носит имя моей покойной мамы, которая открыла здесь, в Германии, парикма*censored*скую. Это судьба: от Маргариты – к Маргарите. Неизвестно, как сложится жизнь ребенка. Вдруг ей попадется отвратительный, жадный муж, такой, как Сергей, супруг Анны? Риточка тогда сможет уйти от него, потому что будет материально независима».
Тяпкин чуть не убил Свету, узнав, что недвижимость и бизнес достались дочке. Но поделать ничего было нельзя. Чтобы завладеть имуществом, Анатолию придется дожидаться восемнадцатилетия дочери.
Выяснив правду о завещании, Светлана примчалась к Ксюше и закружилась в танце:
– Ура! Уедем с дочкой в Мюнхен! Только мы вдвоем! Я имею право поселиться в доме, принадлежащем теперь Ляле, а доход, который приносит салон, разрешено тратить на образование, лечение и другие нужды девочки. Но ведь никто не станет же следить, кто ест йогурты, принесенные из магазина. Как-нибудь прокормлюсь. Может, найду работу. Главное – вырваться от мужа.
– Он тебя не отпустит, – попыталась вразумить подругу Ксения. – Тяпкин не из тех, кто добычу из когтей выпускает. Анатолий нацелился на немецкий дом и в конце концов получит его, выброси из головы глупую мысль о Германии. Если супруг узнает о твоих планах, тебе не поздоровится. Все завещано исключительно Ляле, ты помеха для Анатолия, он тебя может на тот свет отправить. И как без разрешения отца дочь в Германию вывезти?
– Нет, я точно смоюсь! – воскликнула Света. – А тебе более ничего рассказывать не буду. Странная у тебя реакция – у меня появился шанс из дерьма вынырнуть, а ты советуешь залечь в него и не шевелиться.
Итог истории таков. После оглашения завещания Анатолий начал по-другому относиться к ребенку, купил девочке несколько новых платьев и игрушек, вернул жене и дочери одежду, приобретенную перед приездом Евгения. Соседи, не знавшие правды, начали судачить. Примерно через месяц после того, как завещание вступило в законную силу, мать и девочка перестали попадаться Ксюше на глаза. А теперь куда-то подевался и сам Тяпкин. Его машина уже не маячит на парковке у подъезда, в квартире соседа царит тишина…
Ксения замолчала, посмотрела на меня голубыми прозрачными глазами и воскликнула:
– Честное слово, я больше ничего не знаю! Поверьте! Зачем мне врать? В чем выгода? Светка на меня обиделась и разрушила нашу дружбу.
Я молча смотрела на девушку. Очень хорошо помню, как год назад одна из моих коллег точь-в-точь с таким же проникновенно-честным выражением лица, как сейчас у Ксении, клялась мне в любви и верности. А потом выяснилось, что именно она нашептывала во все уши гадости о Козловой, даже сбегала к Роману Глебовичу и соврала, будто я доложила нашим конкурентам обо всех планах фирмы «Бак» на будущий год. Причина, по которой симпатяшка возненавидела меня, была банальна, имя ей – зависть. Ну, конечно, я ведь летаю по всему миру, а она безвылазно сидела в офисе, перебирала бумаги. Правда, больше она нудной работой не занимается – Звягин уволил наушницу. Роман Глебович ненавидит доносчиков.
Я отдала чемоданчик Ксении.
– Он мой! – заликовала девушка. Потом порылась в телефоне и протянула мне его: – Вот, смотрите. Мы со Светкой щелкнулись в тот день, когда повздорили. Она пришла и попросила: «Давай сфоткаемся. Я как раз в красивом платье, которое Толя перед приездом Евгения купил. Наряд у меня один, я берегу его, но все равно уже вид теряет. У меня мобильника нет, а хочется, чтобы снимок на память остался». Ну, я и согласилась. Разве трудно?
