Ирина Андросова - Заколка от Шанель
И вот теперь, вся такая из себя невозможная, надушенная и с чистой шеей, она сидела в машине и с трепетом ждала доцента Куракина. Заветная тыковка, залог ее счастья, покоилась в сумочке на заднем сиденье. Рядом с сумочкой на сиденье лежали коробка с роскошным тортом из экзотических фруктов «Гавайская сказка» и французское вино лохматого года выпуска. Люська не разбиралась в вине, но в супермаркете «Седьмой континент», куда подруга заглянула за припасами, ей сказали, что лучшего вина не существует в природе. Она поверила и взяла три бутылочки на пробу. И вот теперь ждала своего Володю, умного, красивого, сильного, да еще и с графской фамилией Куракин, чтобы вместе с ним убедиться в правдивости слов плутоватого на вид продавца из винного отдела.
И вот когда ожидание сделалось слишком томительным, доцент Куракин показался на ступенях института в сопровождении двух тех самых ненавистных Люське теток, не далее как сегодня утром испепелявших ее спину высокомерно-огненными взглядами. Люська сначала даже не поняла – то ли ученый красавец не от мира сего, то ли совсем малахольный. Потому что, подойдя к «мазератти», Куракин распахнул перед коллегами по работе заднюю дверцу авто и любезно пригласил:
– Присаживайтесь, девочки. Мы вас подвезем.
И Люська, скрипя зубами и с трудом сдерживая ярость, выдавила любезную улыбку, больше похожую на страдальческую гримасу, и радостно закивала головой.
– Конечно, подвезем, о чем речь, – бормотала она, глядя в зеркальце заднего вида, как тетки, сминая торт и скидывая на пол между сиденьями вино, залезают в ее автомобиль.
Два локтя по карте, как известно, для бешеной собаки не крюк. И Людмила, выслушав пожелания дам как можно скорее оказаться сначала в Выхино, где требовала ухода больная мама одной Володиной коллеги, а затем в Солнцево, где ждали муж и ребенок другой, двинулась в путь. Всю дорогу она слушала никчемную болтовню размякших в комфорте уютного салона девиц и размышляла над странным характером предмета своей внезапной страсти. И когда подъезжали к Солнцеву, поступок Владимира ей уже не казался чем-то особенным. Обыкновенный поступок благородного джентльмена, достойный всяческих похвал.
На Ткацкую улицу, простояв в пробках в общей сложности часа три, приехали лишь в начале одиннадцатого. Измочаленная долгой ездой по Москве и рассказами о планируемой экспедиции в Африку Люська припарковалась во дворе панельной девятиэтажки и, не чуя под собой ног, выбралась из машины. Вышел из автомобиля и Владимир Куракин. Он галантно подхватил примятый филеем коллег торт и затоптанный пакет с вином и двинулся к темному подъезду с разбитой лампочкой. В колышущемся свете лифта Люська незаметно поглядывала на его усталое лицо, на тени, которые залегли под карими глазами, и растроганно думала, что готова забирать этого человека с работы хоть каждый день, только бы Володя не трясся в метро и не выматывался как последняя собака. Пусть даже с этими противными тетками, его коллегами по работе, лишь бы видеть, слышать, чувствовать рядом его присутствие. Можно бы было, конечно, еще и отвозить доцента Куракина на работу по утрам, но Люська, подумав, умерила свой пыл, ибо очень любила поспать.
Когда лифт приполз на шестой этаж и двери его разъехались в стороны, из полумрака лестничной площадки вынырнула маленькая пухленькая старушка с седыми волосами, аккуратно подстриженными под каре и забранными назад черепаховым гребнем. Круглый живот ее опоясывал уютный фартук в гжельских петухах, а в руках старушка держала полотенце столь же характерной сине-белой расцветки. Не стесняясь присутствием постороннего человека, бабулька бросилась на шею доценту Куракину и запричитала:
– Володенька, ну что ж так долго? Ты же знаешь, я волнуюсь!
«Его бабушка!» – смекнула Люська и заранее принялась улыбаться.
А та, выплеснув на внука накопившуюся тревогу, суетливо повернулась к Люське. Смерила внезапно оробевшую Криворучко придирчивым взглядом и распорядилась:
– Ну что ж ты, Володенька, держишь гостью на лестнице? Проводи скорее в дом!
– Да мы, собственно, по делу, – подталкивая Люську в квартиру, пропыхтел внучок. – Людмила, знакомьтесь, это моя бабушка, Наталья Петровна.
Но старушка не стала вникать в подробности позднего визита незнакомки и, подгоняя внука настойчивыми шлепками полотенца по нижней части спины, грозно прикрикнула:
– Ничего не знаю и знать не хочу! Руки мыть, и за стол! Я лазанью по новому рецепту из журнала «Лиза» приготовила. А вот торт вы напрасно привезли, я пирог испекла, – косясь на разъехавшуюся коробку на подзеркальнике трюмо, куда ее пристроил Владимир, добавила она.
В ванную Люська зашла сразу же следом за хозяином и, небрежно сполоснув руки, с благоговением начала рассматривать обстановку, в которой обитал ее кумир. Трепетной рукой взяла простенькую зубную щетку синего цвета и сначала хотела ее поцеловать, но в последний момент передумала. Кто его знает, вдруг эта говорливая старушка чистит зубы синей щеткой, а Володя предпочитает вон ту, красную? Люська осмотрелась по сторонам и прижалась щекой к влажному махровому полотенцу, еще хранящему, как ей казалось, тепло рук любимого. И немного постояла так. Затем увидела одноразовые станки «Жиллетт», растрогалась чуть ли не до слез и решила, что завтра же купит Володе роскошную немецкую бритву «Бош». Это просто безобразие – такое лицо и брить какой-то дешевкой! Детский шампунь «Кря-кря» вызвал в Люськиной душе новый прилив нежности. Надо же, прелесть какая! Подруга и дальше умилялась бы спартанскому быту предмета своего обожания, но тут ее позвали к столу.
Люська с сожалением оторвалась от дорогих ее сердцу предметов и поспешила на зов.
* * *Маленькая двухкомнатная квартирка была обставлена мебелью образца семидесятых годов. Добротная югославская стенка, бывшая некогда гордостью каждой зажиточной советской семьи, кое-где облупилась, но все еще сохраняла вид приличный и респектабельный. Люстра-каскад над круглым столом сияла чисто вымытыми подвесками, а на полу красовался синтетический ковер узорчатой кофейной расцветки. Стол, покрытый белой скатертью, помимо дымящейся лазаньи, был заставлен сотейничками с заманчиво пахнущим соусами, мисочками с соленьями, свекольным салатом и блюдечками с ломтиками докторской колбасы и российского сыра.
«Бедненько, но чистенько», – решила про себя Люська и с легкой полуулыбкой уселась за стол. «Ну ничего, – глядя на Володю, подумала она. – Я тебя приучу к роскоши...»
– А вино-то, вино? – вдруг вскинулась гостья, вспомнив про пакет из «Седьмого континента».
Хозяин тут же поднялся из-за стола и отправился на кухню, откуда после непродолжительной паузы принес откупоренную бутылку и три бокала. Разлил по бокалам густую красную жидкость и, задумчиво глядя перед собой, снова уселся за стол.
– Володя, поухаживай за девушкой, – напомнила парню Наталья Петровна.
Она тепло улыбнулась Люське и извиняющимся тоном произнесла:
– Все в африканских облаках витает. Экспедицию к реке Квито на будущий год хочет организовать, да откуда у института такие деньги...
– Ну что ты, бабушка, право слово, – смутился африканист. – Людмиле вовсе не интересно слушать про наши проблемы.
Но Люська уже почувствовала, где может показать себя с самой лучшей стороны, и голосом Саввы Морозова обронила:
– Да бросьте, Володя, не смущайтесь, ради всего святого! Кто же не знает нынешнее состояние российской науки? Многие меценаты с удовольствием возьмутся вам помочь в организации экспедиции. Да что там далеко ходить. Думаю, мой папа не откажется. – Люська кокетливо глянула на замороченного думами доцента и игриво закончила: – Если, конечно, я его очень об этом попрошу. – И, сделав взгляд своих карих глаз загадочным и устремив его Владимиру в самое сердце, многозначительно добавила: – А я его об этом попрошу только в том случае, если вы пообещаете взять меня с собой. – И обычным тоном, предназначенным для бабушки Натальи Петровны, пояснила: – Всю жизнь мечтала побывать в Африке. Я в принципе почти везде была. На Гоа была, на Канарах, на Мальдивах, в Испании, Англии, Франции, Бельгии, Португалии...
Люська прекратила загибать пальцы в бриллиантах, ожидая восторженных расспросов про дальние страны, но по напряженному молчанию слушателей поняла, что сморозила что-то не то. И тогда, стараясь исправить ситуацию, поспешно спросила:
– А вы, Володя, где-нибудь бывали?
Парень, погруженный в себя, казалось, не слышал вопроса гостьи. Но зато за него ответила болтливая старушка:
– Нет, Володенька нигде, кроме Кирсановки, где у нас садовый домик на дачном участке, не был. А вот его отец, – Наталья Петровна кивнула на стену, где над диваном в багетной раме красовался черноусый молодец в форме военного летчика, – был в Чехословакии, на Кубе, и в Афганистане тоже был. Там-то мой сынок и погиб, выполняя интернациональный долг. Между прочим, Володин папа – Герой Советского Союза, и мы им очень гордимся. Так-то вот, милая девушка.
