Юрий Иванович - Бег по песку
— Да ну!.. — недоверчиво протянул здоровяк.
— Меня интересует, как вы это докажете? — спросил старший.
— Парус! На нём есть явная дырка от пули. Да и доска, я потом видел под ногами отколотый скал по правому борту.
Мы тут же прошли к морю. Одного взгляда было достаточно, что бы понять: найти пресловутые следы от пуль будет почти невозможно. Ибо начавшийся прилив достал виндсерфинг с пологого камня, а усилившийся прибой превратил доску в обломки и изодрал парус в клочья. Несколько ретивых полицейских всё-таки принялись вылавливать обломки моего боевого корабля и вытаскивать их на берег.
Со стороны леса подошла ещё одна группа полицейских, среди которых я увидел Мартина. Он весьма удивился моему здесь присутствию и, поздоровавшись, спросил:
— Так это ты тот самый парень-нудист, переполошивший всё побережье и все полицейские службы?
— Никого я не полошил, просто поставил в известность. Если кого и разбудил, так нечего спать на работе. А среди нудистов я оказался из-за необходимости позвонить.
— А я думал, ты там отдыхал! — пошутил Мартин и, отозвав офицера в сторону, стал с ним о чём-то живо переговариваться. Это меня слегка задело, но вида я не подавал, только внимательно присматривался к жалким останкам моего судёнышка, которые раскладывали на камнях для осмотра.
Через минут пять, наговорившись, вернувшийся вместе с Мартином офицер спросил:
— Чего же вы не вспоминаете о том, что находились совсем рядом с местом вчерашнего преступления?
— Не вижу никакой связи с сегодняшним событием.
— Да? — офицер рассматривал меня с совсем нездоровым любопытством. Потом, подумав, неожиданно спросил: — Почему вы приехали отдыхать именно сюда?
— Товарищи здесь работают, пригласили, когда узнали, что я в отпуске.
— Товарищи по перевозкам? — серьёзно поинтересовался Мартин.
— У хорошего человека — везде много друзей! — изрёк я, с укором глядя на кузена Карлоты. — Если, конечно, они настоящие!
— Естественно! — согласился он со мной. — Ну а что же ты тогда умалчиваешь о том, что окончил высшую специальную школу полиции?
— Разве у тебя было время выслушать мою полную биографию? Да и хвастаться я не люблю, ты ведь знаешь.
Они рассматривали меня в упор несколько минут молча, не говоря ни единого слова. Замолчал и я, удивляясь, как это Мартину удалось докопаться до моей учёбы. Видимо ему пришлось испрашивать довольно-таки высокие инстанции, дабы пройти все компьютерные блокады и запреты. Интересно: такое же усердие он проявил и при розыске «самурая»? А тех людей, арендовавших дом? Не выдержав затянувшегося молчания, я спросил:
— Может, расскажете мне что-нибудь новенькое? Они переглянулись, и офицер спросил с нажимом в голове:
— Так, где же вы, всё-таки, работаете?
Стало понятно: им и это известно. Оказывается, не так уж трудно сделать подобное. Надо запомнить на будущее и принять надлежащие меры. А пока, ничего не поделаешь, надо отвечать.
— В Ассоциации Содействия Государственным Службам (АСГС), — и добавил многозначительно: — Надеюсь мне не надо напоминать, что эта ценная информация не для широкого круга?
— Естественно! — успокоил меня офицер. — Но вы здесь по работе или всё-таки отдыхаете?
Наша Ассоциация пользовалась большим доверием и уважением среди большинства силовых структур и имела солидный авторитет. Правда, не всегда нам оказывали содействие, а иногда, попросту, вообще игнорировали и открыто мешали работать. Но это, бывало, редко. Чаще всего нас окружал налёт некой таинственности и создавался романтический образ частных детективов, работающих по государственным заказам и выполняющих самые щепетильные и деликатные поручения и задания. К сожалению, мало кто знал, что нашему шефу попросту подсовывали то, что могло опорочить и поставить в неудобное положение официальные органы расследования и власть имущих.
Но что делать? Ведь всегда нужна некая частная организация, у которой больше развязаны руки и не всегда идеально правовые методы работы. Всегда потом можно сослаться, что, мол, это не официальные лица превысили свои полномочия, а бог знает кто.
Но отпуск есть отпуск. Поэтому я ответил:
— Заявляю категорически — отдыхаю!
В это время Мартин высказал свой вопрос, уже видимо давно вертевшийся у него на языке:
— Но как тебе, иностранцу, удалось вообще, даже поступить, в Высшую Полицейскую Академию?
— Ещё при моём несовершеннолетии родители приняли испанское гражданство. Да и Академии предшествовало окончание юридического факультета университета имени Карлоса третьего.
— Ого! — воскликнул Мартин, выражая общее удивление. Глядя при этом на меня со всё возрастающим уважением. — Когда же ты всё успел?
— Да, трудновато приходилось, — признался я. — Свободного времени почти никогда не было….
— И что, — продолжил допытываться офицер, — Часто за вами охотятся в ваше свободное от работы время?
— Если мне не изменяет память: первый раз в жизни!
— А может вы не совсем правильно… — но свой вопрос офицер так и не закончил. Один из полицейских принёс трубу мачты моего виндсерфинга, с которой свисало несколько обрывков паруса. И на одном из них была видна круглая, ровная дырочка. И по всем признакам было понятно, следствием чего она является.
— Давайте всё-таки проедемся в комиссариат и всё запротоколируем. Возможно там и узнаете некие подробности, связывающие эти два события.
— Давайте мы сначала заедем в яхт-клуб за моей одеждой, — предложил я.
— Первый раз вижу нудиста, который стесняется своего тела! — невинно удивился Мартин.
— А я первый раз вижу полицейского, который привык, что нудисты его не стесняются! — не остался я в долгу и миролюбиво добавил: — Согласен, согласен! В свои выходные ты вправе отдыхать, как хочешь!
Мартин даже чихнул, не то от возмущения, не то от резкого ветра, поднимающего песок с пляжа, но тут же заулыбался вместе со всеми, и мы двинулись (хорошо хоть не спеша) черед пляж, недоступный для автомобилей, через лес, туда, где Мартин оставил свою служебную машину. Я бы не отказался сократить время нашего пути на вертолёте, но того уже давно и след простыл. Рванул на поиски рыбаков-водолазов, а возможно и джипа с его ретивыми пассажирами.
У яхт-клуба меня ожидал приятный сюрприз. В виде Карлоты! Она чуть не бросилась мне на шею и сдержалась, вероятно, лишь от присутствия Мартина, да незнакомых для неё полицейских. Зато я не растерялся! Как ни в чём не бывало, чмокнул её прямо в губки и деловито спросил:
— Давно ждёшь, сладкая? — её большие глаза выражали одновременно и раскаяние, и испуг, и переживание.
— Очень давно! Но… — она бросила вопросительный взгляд на полицейских, потом вернула его мне: — Где твой виндсерфинг?
— Увы! — я грустно возвёл очи к небу. — Не выдержал маленького столкновения с большой сушей и, добитый безжалостным морем, приказал долго жить. Сейчас оденусь и сдам обратно лишь маленькую его часть в виде небольшого обломка с впаянной в него пластинкой с номером.
Видно было, что Карлота распереживалась ещё больше. Но не сказала ни слова. Только всё время не отходила от меня — ни на шаг. Даже помогала одеваться. Но когда я сдавал комбинезон, который был в довольно-таки плачевном состоянии, почувствовал на своей талии её руку. Мне захотелось пошутить, но лишь я к ней повернулся: сразу же осёкся. Карлота была бледная, и губы её дрожали.
В полицейскую машину она вообще села первая и с таким видом, будто это сам вице-премьер (не меньше!). Мартин вопросительно взглянул на офицера, но тот так поднял недоумевающе плечи и сопроводил это такой отчаянно-безнадёжной мимикой, что стало понятно: он готов её не замечать, лишь бы не нарваться на что-нибудь эдакое.
Зато в комиссариате её очень грамотно от меня отшили и оставили сидеть в комнате ожидания. Сделано это было с помощью старого служаки, которому несвойственны были ни колебания, ни сомнения. Когда он вызвал меня для составления протокола и увидел, что вперёд проходит Карлота, строго спросил:
— Так кто из вас Андре?
— Разумеется, он! — она указала на меня, пытаясь одновременно проскользнуть мимо внушительной фигуры, загораживающей проход.
— Вызывали только его! Всем остальным оставаться на местах! — сказано это было так безапелляционно, что Карлота, уже готовая поднять шум, так и замерла на полуслове. Проходя мимо, я успел шепнуть ей на ушко:
— Не расстраивайся, солнышко! Я не надолго!
Но вышел только через полтора часа! В этот момент, она уже чуть не плача, отчаянно пыталась прорваться мимо охраняющего дверь полицейского. Тот стоял непоколебимо, как скала, но когда я взял Карлоту за плечико и повёл к выходу, снял фуражку, вытер вспотевший лоб и вздохнул с таким облегчением, что я понял: заслон готов был пасть, в любую минуту. Правду говорят: вода и камень точит.
