Дарья Донцова - Дедушка на выданье
Глава 17
Я подскочила.
— Кто здесь?
— Я, — произнес баритон. Перед Димоном стояло несколько компьютеров, мне показалось, что ответ прозвучал от одного из них.
— Умка! — разозлился Димон. — Слушай, это ни в какие ворота не лезет! Тебя на совещание не приглашали!
Я начала судорожно оглядываться, Приходько стукнул кулаком по столу.
— Егор! Ты что себе позволяешь!
— Ребята, не злитесь, — зачастило из ноутбука, — одна голова хорошо, а вторая…
— …пошла на фиг! — заорал Федор. — Димон! Что творится? У нас шоу «За стеклом»? Или программа «Семейка Осборнов»? На рабочее совещание можно вот так, запросто, вломиться?
— Нет, нет, — возразил Умка. — Коробок отлично защищен, но я пронырливый.
— Сейчас тебя тут не будет, — прошипел Димон.
— Стой, стой! — испугался Умка. — Есть два вопроса. Они вам в голову не пришли. Вдруг помогут, а? Знаете, зачем Шерлок Холмс держал при себе доктора Ватсона? Тот вечно глупостями интересовался, но иногда врач как спросит! А Шерлок за голову схватится: «Вау, я не думал в эту сторону!» Часто вопрос от непрофессионала подталкивает спеца двинуться в правильном направлении.
— Как он попал сюда? — выдохнула я. — Умка нас видит и слышит?
— Привет, Тань, — обрадовался Егор, — легче только носки снять.
— Он подключился к моему компу, — сквозь зубы произнес Димон, — смотрит на нас через веб-камеру и греет уши.
— Так просто! — ахнула я.
— Все имеет оборотную сторону, — произнес Егор. — Современные технологии благо, но одновременно они открывают огромные возможности для человека, который…
— Заткнись, — гаркнул Коробок.
— Пусть задаст вопросы, — неожиданно разрешил Федор.
— Спасибо, шеф, — обрадовался Умка.
Приходько неожиданно подобрел.
— Давай, доктор Ватсон, вываливай свои глупости.
— Вообще-то я Шерлок Холмс, — обиделся Егор, — а доктор…
— Коробок! — ехидно подхватила я.
— Ну все! — побагровел Димон. — Егор, сейчас получишь по заслугам.
— Это Таня сказала, — испугался Гордин, — под Ватсоном я имел в виду Валентину!
— Она с тобой? — опять разозлился Федор.
— Мальчики, не сердитесь, — пропел женский голос, — нам тоже охота поучаствовать! Несправедливо получается! Мы вам про Катю и Аллу рассказали, а вы нас в сторону отодвинули. Мы не зря пришли! У нас есть цель!
— Первый вопрос, — перебил ее Умка. — Видите уток?
— Да, — процедил Димон. — И что?
— Положите рядом фотку, — распорядился Егор. — Комнаты Бочкиной и Медведевой. Видите?
— Пока нет, — прошипел Коробок.
— Утки стоят в одинаковых местах, — воскликнула я, — одна на тумбочке, около кровати, вторая на стенке.
— И в ванной так же, — обрадовался Егор, — игрушки они поместили не у зеркала. Только у Медведевой уток много, а у Кати всего три.
— Ну и что? — удивился Приходько.
— Почему две разные девушки поставили «призы» в одинаковых местах? — не утихал Умка.
— Потому что больше их было деть некуда, — пояснила я, — в ванной игрушки можно поместить только на полочку.
— Зачем они вообще нужны в ванной? — вмешалась в разговор Валентина.
— Мы занимаемся ерундой, — напряженным голосом произнес Димон. — Забудем про кретинских уток навсегда!
— Ладно, ладно, — быстро сказал Умка, — хоть мне и кажется, что утки очень важны, перейдем к другой теме. Записка Бочкиной подделка. Она ее не писала!
— Отлично, — скривился Коробок, — ну и как ты это определил, гений наш?
Умка издал квакающий звук.
— Текст помните? Читаю. «Маша! Скажи Алле, что я извиняюсь! Прошу у нее прощения. Я любила Вадима, а он болел СПИДом, но ничего мне не сказал, презервативами мы не пользовались. Я скоро умру. Нет смысла ждать конца, лучше покончить со всем разом, самой. Прямо сейчас! Так, чтобы стало ясно: я отравилась! День февраля печален и строг, смерть призывает он на порог. Прощай, Маша, отдай мою записку Алле». Ну, и подпись.
— К чему цитата? — рассердился Федор.
— Я тут поинтересовался, откуда слова «день февраля печален и строг, смерть призывает он на порог», — загудел Егор, — это явно чьи-то стихи! Кто их автор?
— Пушкин, — не выдержал Димон, — или Шекспир! Может, Роберт Бернс! Вознесенский! Рождественский. Или наскальная поэзия каменного века! Какая нам разница?
— Вы, ребята, ведете себя неправильно! — объявил Умка. — Если сами не справляетесь, примите помощь! Надо дело размотать!
— Послушайте гения, — защебетала Валя.
— Убей его! — кровожадно потребовал Приходько. — И впредь сделай так, чтобы ни один комар в кабинете во время совещаний не летал. Проверить весь офис! Обесжучить его!
Замечательный глагол «обесжучить» неожиданно вернул мне хорошее настроение, на мой взгляд, он был так же прекрасен, как его брат «особачить». Пару месяцев назад в этой же комнате сидел мужчина лет пятидесяти, который громко жаловался:
— Как преступные элементы могли проникнуть на склад с целью его ограбить? Помещение особачено.
— Песня! Песня! — завопил Егор. — Катерина написала строку из стихотворения Кожаного Хряка.
Теперь развеселился Приходько.
— Кожаный Хряк? Подходящий псевдоним для поэта.
— Он фронтмэн группы «Рваные черепа», — бросился объяснять Умка. — Исполняет лишь то, что сам написал. Стальной рок. В основном там ненормативная лексика. Песня, которую процитировала Катерина, называется «Луна в…». Простите, не могу при женщинах сказать, в какой части тела у Хряка светит спутница Земли. Но самое интересное! Премьера песни состоялась неделю назад в клубе «Ха». Ну никак Катя не могла ее знать! Она умерла значительно раньше, чем Кожаный Хряк запрыгал по сцене, изрыгая эту текстуху!
— Ты уверен? — спросил Федор. — Может, эта твоя свинья занимается плагиатом? Спер строки у коллеги. Не похоже на рок-н-ролл.
— Не, не, не, — зачастил Умка, — Хряк вышел, схватил микрофон, и тут из-за кулисы девушка выпорхнула, в белом платье, блондинка, волосы до пояса. Идет и декламирует: «День февраля печален и строг, смерть призывает он на порог». «У-у-у», зауныв такой, «у-у-у». Хряк гитару об пол фигак! Сапогом по ней бамс! Как заорет в микрофон: «День февраля…» Девчонка выла, а он тынц-бумц, тра-ля-ля! Ну вроде она смерть, а Хряк с ней спорит. Зал беснуется, Хрячина туда-сюда носится, девка, словно приклеенная, стоит и воет: «О-о-о, у-у-у, и-и-и». Типа поет все те же две строки. А потом тишина! И девчонка платье скидывает, стоит вся голая, ну, чуть-чуть прикрыта! Фурор! Народ на пол попадал! На сцену ломанулся! Охрана еле-еле толпу удержала.
— Очень художественно описал, — буркнул Димон. — Ты, оказывается, любитель стального рока!
Умка быстро возразил:
— Не-а, концерт я в Интернете видел, кто-то выложил запись с этой песней. Слова никакие, а вот музыка прилипчивая, застряла в мозгах, я ее все время повторял. Ну, как жвачка! Тынц, тынц, тра-ля-ля! Я читал когда-то фантастический роман про отдаленное будущее, там люди научились читать мысли друг друга. Катастрофа! В той реальности самые большие деньги зарабатывают композиторы, которые пишут мелодии-паразиты. Человек их постоянно напевает и ни о чем не думает. Хряк бы там миллиарды огреб.
— Замолчи! Отвечай на мои вопросы! — приказал Федор.
— Йес, босс! — заорал Умка.
— Стихи написал свин в пальто?
— Кожаный Хряк, шеф, — уточнил Егор.
— Впервые он их исполнил пару дней назад?
— Йес, босс!
— Диска нет? Ранее гениальное произведение нигде не звучало?
— Йес, босс!
— Ты уверен?
— Йес, босс! Уточнял! И строки про февральский день по базам прогнал, — отрапортовал Егор, — оригинальное хряковое творчество! Я молодец?
Приходько усмехнулся и приказал Димону:
— Убей его! Да поживей!
— Эй, эй, — занервничал Умка, — это неблагодарно! После всего, что я…
Коробок, нехорошо улыбаясь, застучал по клавиатуре, речь Гордина оборвалась.
— Он точно исчез? — осведомился Федор.
— Уничтожен, — мстительно заявил Димон.
— Умка сидел в этой комнате, он мог здесь незаметно оставить жучок, — предостерегла я, — надо найти место, куда оборотистый Гордин стопроцентно заглянуть не мог.
Коробок кивнул, мы быстро вышли в коридор, молча добрались до двух дверей с небольшими табличками, Федор толкнул правую. Я схватила шефа за рукав и перенаправила его в левое помещение.
— Вообще-то здесь женский туалет, — заметил Димон, входя в небольшой предбанник с рукомойником. — О! Какая несправедливость! У девочек хороший гель для рук, а у нас даже мыла нет!
— Мы с Фатимой по очереди его покупаем, — улыбнулась я, — а вы не заморачиваетесь подобными проблемами. Беседовать придется в дамской комнате, в мужской Умка элементарно мог шпиона поставить. Простим ему наглость?
