Татьяна Луганцева - Блондинка в футляре
«Что он мог подумать обо мне? – спрашивала себя Варвара и сама же отвечала, – да ничего хорошего. Я в его глазах оказалась всего лишь любовницей Евгения Хоботкова. А как иначе я могла оказаться у него дома вечером? Зашла поругаться? Конечно, нет. Так он и подумал… поэтому, вряд ли я теперь увижу Леонида у себя на работе. Он потерял ко мне интерес, и мне бы радоваться. Что мне до него? Пусть думает, что думает. Но почему, черт побери, мне совершенно не хочется, чтобы он так думал обо мне? И что я могу изменить? Как мне его увидеть и рассказать правду? Ведь Леня больше не придет ко мне… неужели мне надо ехать к нему? И что я скажу? Как объявлюсь? Почему я должна оправдываться перед ним и что-то доказывать? А поверит ли он? Это же бред, меня усыпили, связали и требовали продать интернат с землей ему, то есть Хоботкову. Леонид никогда в жизни не поверит мне, ведь если бы это было так, то я обязательно должна была заявить в милицию. А я этого не сделала, хотя Леонид пришел в больницу со следователем. Значит, я не хочу вреда своему любовнику. И все-таки я найду способ сообщить правду Леониду, чтобы успокоить в первую очередь себя», – твердо решила Варвара.
Ни о каких занятиях не могло быть и речи, дети находились под впечатлением нового жилища. После довольно аскетичного интерьера интерната они попали в такой роскошный дом с мягкими диванами, зеркальными шкафами, обилием техники и других интересных вещей. Дети расползлись по всему дому словно тараканы, а вели себя, как саранча. Они брали все подряд, лезли во все дыры, играли, смеялись, веселились, шутили и совершенно не слушались. Людмила Кузьмина ходила мрачнее тучи. Она была в ярко-синем с восточными мотивами халате, явно позаимствованном из гардеробной Хоботкова.
– Просто не знаю, что с ними делать, – развела она руками с широкими рукавами, словно Царевна-Лебедь.
– Не обращай внимания, дай им время на адаптацию. Сама понимаешь, первый раз в жизни в таком месте.
– Сама поражаюсь, – понизила голос Людмила, – такие хоромы! Обалдеть! Кругом хрусталь, мрамор…
– Древесина редких пород, – продолжила Варя, улыбаясь.
– Вот-вот! А кухню ты бы видела! Хотя ты наверняка видела, – стрельнула в нее глазами Люда, – тихоня… а что творишь? Такой красавец все бегает к ней, а она отказывается, рядом тусуется, прямо неподалеку от работы.
– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Варвара.
– Птичка на хвосте принесла.
– Все не так, как ты себе представляешь.
– Рассказывай сказки. Хотя это не мое дело, в таком гнездышке и я бы пожила, – осмотрелась Людмила.
Варвара рассмеялась.
Весь день они бегали за детьми и пытались внушить им уважение к чужим вещам. Объяснить, что эти вещи – не их коммунальная собственность.
– Хорошо, что хоть не рисуют на картинах, – сквозь зубы отметила Людмила.
– Типун тебе! Они у него все подлинные, – испугалась Варвара, понимая, что работы у них прибавилось выше крыши.
У Евгения в доме были бассейн, сауна, джакузи, боулинг. И везде уже лазили дети. Их просто трясло от вида бассейна, и надо было не иметь сердца, чтобы не разрешить им поплескаться там, иначе они попрыгали бы туда в одежде. Учитель Савелий Борисович напоминал спасателя на пляже. Он сидел на пластиковом стуле на фоне белого мрамора и неотрывно наблюдал за детьми в бирюзово-синей воде бассейна.
– Ну что, дамы? Я себя чувствую, как на курорте в Чехии. Такую красоту и комфорт видел только в Карловых Варах, – сказал он женщинам. – Совсем этот мужик без башни. Допустил сюда детей… да они его дом по кирпичику разнесут!
– Ты смотри, Варя! – толкнула коллегу локтем Людмила. – Может, он специально? Потом будем ему страховку за жилье выплачивать. Или шантажировать начнет. Я, мол, закрою глаза на поломку дорогущей техники, а вы проваливаете отсюда? – предположила она.
– Я понимаю, почему ты так говоришь. Я сама бы так думала. Мало того, я бы заподозрила его в поджоге, а чтобы обеспечить себе алиби, он похитил меня. Но я видела, как он спасал детей, – сказала Варвара и помахала рукой плавающей в бассейне Эле в красном купальнике и оранжевой шапочке.
– Все правильно! Он просто хотел припугнуть, а когда понял, что может быть обвинен в массовом убийстве, испугался и кинулся спасать детей, – прищурилась Людмила.
– Все верно говоришь… только…
– Что?
– Не видела ты его тогда… в тот момент его глаза… Не мог такой человек поджечь дом со спящими детьми ради того, чтобы припугнуть.
– Очень уж ты доверчивая и романтическая особа, Варечка. Как ты живешь? То-то у тебя твой бывший со своей новой пассией в квартире живут.
– Жили… Я их выгнала! – внесла существенную поправку Варвара.
– Не может быть! – воскликнула Людмила.
– Честное слово. Обоих и сразу!
– Вот теперь уважаю! Как говорят цыгане: «Вот теперь у тебя, девушка, все будет хорошо! Глаза зажглись, уверенность появилась».
– Не уверена, что я при этом останусь хорошим человеком. Выгнала их… и даже ни разу не вспомнила, как они, – задумалась Варвара, присаживаясь на стул рядом с учителем по труду.
– О себе думай! – Людмила хлопнула ее по плечу, потом села на край бассейна и спустила ноги в воду.
Людмила, экстравагантная и непосредственная, всеми силами подражала пятнадцатилетнему подростку, находящемуся в предвкушении, ожидании любви.
– Неплохо вы здесь устроились! – произнес следователь Корейко, входя в помещение бассейна. Выглядел он человеком, не спавшим много ночей. Темно-серые брюки, темно-серый джемпер и черные грязные ботинки… Такой вот унылый образ следователя завершал черный кожаный планшет у него в руках.
– А я к директору! – подсел он к Варе. – Это же вы исполняете обязанности?…
– Я, – почти обреченно ответила она.
– Леонид Тихонов очень беспокоился, что в интернате чуть не сгорели дети и вы лично, поэтому обратился ко мне за помощью, и я не смог ему отказать.
– Мне хлопать в ладоши? – спросила Варя.
– Не надо. Я поговорить.
– Хорошо, что не арестовывать, – обрадовалась Людмила Кузьмина, осматривая следователя взглядом голодной, ищущей, но не всеядной женщины. То есть женщины, которая открыта для общения, но общающимся с ней придется пройти конкурс. – А у вас есть наручники? – спросила она.
– Наручники? – растерянно переспросил следователь.
– Если вам придется арестовывать преступников? Приковать к батарее или к спинке кровати? Хотя какие преступники на кровати? – сама спросила и сама ответила Людмила, прищуривая глаза.
По лицу Артема Ивановича можно было сразу понять, что он очень озадачен и смущен. Он даже не сразу вспомнил, зачем он здесь оказался.
Варвара чутьем понимала, что сейчас пред ней проходит бесплатный показательный урок обольщения. Люда Кузьмина в свои пятьдесят была великолепна. Ярко подведенные, зовущие глаза, пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой, и наряд… Короткая юбка с бахромой, сетчатые колготки, плотно облегающая футболка с глубоким вырезом и со стразами на груди – все это было смело для возраста Кузьминой. Но Людмила выглядела сногсшибательно, и своим нарядом она сигнализировала о своей сексуальности.
«Всем бы так выглядеть в ее лета», – мелькнула мысль у Вари.
– Я… это… по делу тут я! – обрадовался следователь, переключаясь на Варвару.
– Я слушаю.
– Наши уже исследовали место возгорания, и что я хочу сказать? – еще больше обрадовался Корейко.
– Что? – поинтересовалась Варя.
– Что это – поджог! – ответил он. – До последнего надеялись, что возгорание произошло по бытовым причинам, но нет… Умышленный поджог. Есть несколько версий, возможно, действовал маньяк или кому-то мешало старое здание интерната.
– В этом был заинтересован Хоботков, – не стала ничего скрывать Варвара, – вся земля вокруг – его.
– Мы знаем, но не очень-то верится в эту версию. Человек реально пострадал, и это – факт, – ответил следователь.
– И я так же думаю! – искренне обрадовалась за Евгения Варя. – Этот человек первоначально производит ужасное впечатление, но на самом деле он словно младенец!
– А я пришел узнать, не вспомнили ли вы что-нибудь значимое для меня? – спросил Артем Иванович, не обращая внимания на то, что Людмила Кузьмина успела скинуть с себя юбку и футболку и полезла в бассейн в открытом черном с золотом купальнике.
Варвара сама удивилась ее прыти. Она вела себя так, словно была хозяйкой дома и всю жизнь жила здесь! И тело у нее было все еще очень привлекательное. Самым главным было то, что у Люды напрочь отсутствовали какие-либо комплексы. Она не прикрывала едва намечающийся целлюлит и не прикрывала слегка округлившийся животик закрытым купальником. Люда любила свое тело. Она весело плескалась в бассейне с детьми, а Варя тоскливо наблюдала за ней, все еще не отойдя от страшных событий.
– Нет… Мы ничего и никого не видели. Неужели вы думаете, что я стала бы скрывать имя человека, который хотел убить больных беспомощных детей?
