Люся Лютикова - Праздник который всегда с другими
При этом можно, не опасаясь, носить обновку: и муж, и любовник думают, что это та самая, которую купил он. А блондинка спокойно тратит денежки. На что? Не исключено, что на содержание еще одного любовника, бедного студента.
— Класс! — выдохнула я восхищенно.
— А я что говорил? — хитро улыбнулся Михаил. — Ирония жизни проявляется в том, что именно горячие, а не холодные женщины получают в подарок меховое манто. Добропорядочным скромницам шубы не светят.
Я рассмеялась и почувствовала, как в моей душе зарождается симпатия к Бартеневу. Жалко, что такой славный человек стал убийцей. Возможно, суд учтет смягчающие обстоятельства: безработица, нужда, оскорбленное самолюбие…
— Да, тяжело тебе придется в тюрьме, — вырвалось у меня помимо воли.
— В какой тюрьме? — насторожился продавец.
Я сообразила, что ляпнула лишнее, и поспешно сказала:
— Только не вздумай ударяться в бега, милиция уже в курсе, тебя объявят в федеральный розыск.
— В курсе чего? — очень натурально удивился Михаил. Страха в его глазах не было.
— В курсе, что ты убил Льва Котика.
Повисла пауза. Парень несколько секунд вглядывался в мое лицо, а потом сказал:
— Это что, шутка? Если да, то не очень удачная.
— Это не шутка. И тебе лучше самому явиться с повинной, — веско произнесла я.
Наш разговор прервал какой-то элегантно одетый мужчина. Его синий костюм был безукоризненно выглажен, а воротничок рубашки поражал кипенно-белой чистотой.
— В чем дело? Возникли проблемы? — спросил он, бросая настороженный взгляд попеременно то на меня, то на Михаила.
Бартенев первым пришел в себя:
— Нет, Валентин Борисович, все нормально. Познакомьтесь, пожалуйста, это Люся, моя двоюродная сестра. Вот, приехала ко мне из деревни погостить, но потерялась в столице, прохожие подсказали адрес магазина.
«Из деревни». Ну, погоди, я тебе отомщу! Я мило улыбнулась мужчине:
— Здравствуйте! Ой, вы знаете, ваш бутик пользуется в нашей деревне огромной популярностью. Односельчане, когда приезжают в Москву, только здесь и отовариваются: и доярка Зоя, и плотник Серафим, и сторожиха тетя Галя. Я просто счастлива, что брат устроился сюда на работу.
— Приятно слышать, — невозмутимо отозвался Валентин Борисович. — Миша, может быть, тебе отвезти родственницу домой?
Вероятно, он испугался, что деревенщина отвадит всех покупателей.
— Так еще два часа до конца рабочего дня, — напомнил подчиненный.
— Ничего, можешь идти, я попрошу Аню присмотреть за твоим отделом. — И он кивнул в сторону темноволосой продавщицы, на которую я наткнулась у входа.
— Спасибо, — обрадовался Бартенев и пошел одеваться.
Через минуту мы вышли на шумную улицу.
— Где мы можем поговорить? — громко спросила я, стараясь перекричать автомобильный гул.
— Пойдем в кафе, — предложил Миша. — Я знаю одно спокойное местечко, тут за углом.
Глава 20
Кафе оказалось очень милым: интерьер был отделан в духе 60-х годов прошлого столетия, из динамиков лилась приглушенная музыка в стиле диско. Мы устроились за столиком в самом углу, подальше от любопытных глаз. Официантка принесла наш заказ: кофе с «птичьим молоком» для меня, чай с лимоном и бутерброд с колбасой для Миши.
— Надеюсь, твой новый начальник не «голубой»? — невинно поинтересовалась я, размешивая сахар в чашечке.
Михаил оторопел:
— Ты что, успела побывать в магазине на «Студенческой»?
— И в магазине, и в клоповнике у Василия Степановича.
— Ну ты и шустра! — сказал парень с неподдельным восхищением. — Ты что, из органов?
— Нет, я журналист. Но с органами поддерживаю самые тесные отношения, — на всякий случай приврала я.
Бартенев молниеносно проглотил бутерброд, залпом высушил чай и поинтересовался:
— Значит, ты решила, что это я убил Льва Котика?
— Угу, — ответила я, с вожделением поглядывая на пирожное.
— Почему, если не секрет?
— А больше некому, — заявила я и отправила в рот первый кусочек нежного суфле, облитого шоколадом. М-м-м, это просто божественно! — Ты имел зуб на Каминского, при свидетелях грозился ему отомстить, вот и привел свой план в исполнение.
— Да, но ведь убили-то не Каминского, а Котика! — резонно заметил молодой человек.
— Ну, мало ли, твои планы могли измениться. Ты решил, что Лев не меньше своего заместителя виноват в происшедшем, и отправил его к праотцам.
Бартенев возмутился:
— Как легко у тебя получается — «привел план в исполнение, отправил к праотцам»! Думаешь, увольнение с работы — это достаточный повод для того, чтобы убить человека? Даже такого мерзкого червяка, как Каминский?
— Сейчас такое время, что убивают и за меньшее, — сказала я, поедая пирожное. — Вот, например, этим летом в Тверской области действовала шайка. Мерзавцы ходили по деревням и били стариков поленом по голове. И за что? За копеечные сбережения от пенсий: двести, триста рублей. Безо всяких сожалений отправили на тот свет около десятка человек. А ты небось лишился большего? Не трехсот рублей?
— Да, лишился! — закричал Михаил, но тут же взял себя в руки и понизил голос: — Но ведь я и обрел намного больше! Между прочим, я буквально на следующий же день устроился в «Фемину». Знаешь, какая у меня теперь зарплата? Моим бывшим коллегам и не снилась! А престиж? Это тебе не какой-то зачуханный ларек с пиратскими дисками, а бутик на Арбате! Чувствуешь разницу?
Тут взыграло мое профессиональное любопытство. На тему трудоустройства я пишу уже несколько лет. Признаюсь вам, что в нашей газете я одна старожил, другие журналисты долго не задерживаются. Мальчики и девочки, недавние выпускники вузов, презрительно воротят нос:
— Ну что тут может быть интересного? Писать про работу — это ведь такая тягомотина! Вот про политику, светскую жизнь или криминальные разборки — совсем другое дело…
Все гонятся за сенсациями, скандалами и прочей мишурой. Я же считаю, что работа — это одна из немногих вещей, которые придают жизни смысл. Или, по крайней мере, иллюзию смысла. Поэтому мне всегда интересно, каким образом люди находят себе дело по душе. Я не упустила случай, чтобы выведать у Бартенева его историю.
— Слушай, а как тебе удалось устроиться в бутик? Ведь у тебя нет ни регистрации, ни связей в Москве…
Михаил усмехнулся:
— Да надоело все, понимаешь?
Я покачала головой.
— Вот вы, столичные, всех провинциалов считаете наглыми хамами, которые прутся в вашу ненаглядную Москву, чтобы вырвать у вас кусок хлеба изо рта, — продолжал парень. — Что, скажешь, не так?
— Я так не думаю. Но наверное, есть люди, которые так считают.
— Да ладно, — махнул рукой Бартенев, — так думает большинство! Мол, и работать мы не привыкли, и образование подкачало, но амбиций у нас выше крыши, поэтому шагаем прямо по головам. Лишь бы урвать синекуру. А я не был таким! Не был, понимаешь? Честно пахал за маленькую зарплату, начальство не подсиживал, жил себе скромно, никого не трогал. И к чему это привело? Ни к чему хорошему. С работы уволили, в карманах гуляет ветер, даже за вонючую комнатушку заплатить нечем. И тогда я решил: «Назло всем стану наглым и пробивным! Буду идти напролом. Посмотрим, что из этого выйдет». Терять-то мне было нечего, кроме своих цепей.
— Каких цепей?
— Да это Ленин так сказал про пролетариат, — улыбнулся Миша. — Ну, я и пошел напролом…
Молодой человек отправился на Арбат и стал методично обходить дорогие бутики. Бартенев подходил к администратору и интересовался, есть ли в магазине вакансии. Парень держался уверенно и даже надменно, как будто своим приходом делал всем одолжение. Миша побывал уже в двух десятках бутиков, но везде ему отказывали. Однако неприятности парадоксальным образом только подстегивали его решимость. Поэтому, когда в «Фемине» неожиданно ответили, что свободно место продавца, Бартенев придирчиво поинтересовался:
— А какая зарплата? Я на маленькую не пойду. Хорошие профессионалы должны получать хорошие деньги.
— Согласен с таким утверждением, — отозвался администратор Валентин Борисович. — Тогда назовите сумму, которая бы вас устроила.
Михаил ляпнул нечто невообразимое, на такую зарплату обычно претендуют менеджеры высшего звена, а не рядовые сотрудники.
— Если будете выполнять план, то получите эти деньги, — улыбнулся Валентин Борисович. — Когда вы сможете приступить к работе?
На следующий день Бартенев вышел на новую службу.
— Ну и как, выполняешь план? — полюбопытствовала я.
— Легко! — ответил Михаил. — В месяц я обязан продать товара на тридцать тысяч долларов. Учитывая, что самая дешевая шубка в моем отделе стоит две штуки «зеленых», а в день бывает в среднем три покупки, то считай сама…
