Галина Куликова - Свадьба с риском для жизни, или Невеста из коробки
Гуркин опустил глаза и побегал ими по сторонам, придумывая, вероятно, новую отговорку. Наконец Мила решила оставить его в покое, и тот радостно потрусил за пледом. «Мужчина и диван – близнецы-братья», – подумала Мила. В бытность мужем Орехов тоже любил лежать на диване и посвящал этому львиную долю своего свободного времени.
«Ну, допустим, поганок насобирал Гуркин, – не веря сама себе, подумала Мила. – Но ведь не он же стрелял в меня на балконе редакции? Мне до мелочей знакомы его фигура и манеры. Его я бы сразу узнала, даже надень он на голову не колготки, а кастрюлю». Размышляя так, она прикончила цыпленка и решила, что обязательно проследит за Гуркиным, когда тот покинет ее квартиру.
Наступил вечер – время выйти на улицу праздношатающейся публике. Гуркин тепло распрощался с Милой, снова обозвав ее Тыквочкой, и двинулся вниз по лестнице. Мила мгновенно напялила на себя верхнюю одежду и выскользнула следом. Когда она достигла первого этажа и, приоткрыв щелку, выглянула на улицу, сзади нее раздалось покашливание Листопадова.
– Боюсь, этот тип что-то скрывает, – пояснила Мила. – Хочу немного последить за ним. Ты садись в машину и езжай за мной на некотором расстоянии, хорошо? – Она решила быть с Листопадовым на «ты».
Не дожидаясь ответа, она просочилась на улицу и редкими мягкими прыжками последовала за Гуркиным, который, насвистывая, уходил в темноту. Возле супермаркета он свернул на автостоянку и, достав из кармана ключи, нажал на кнопочку брелока. На его зов откликнулся, громко пискнув и мигнув фарами, жемчужного цвета автомобиль с элегантно вытянутым носом. Пока Гуркин устраивался за рулем, слегка обалдевшая Мила бросилась на обочину ловить Листопадова. Тот подкатил к ней на своем не слишком презентабельном авто и распахнул дверцу.
– Я потрясена! – воскликнула Мила, плюхаясь на переднее сиденье. – Я считала, что мой друг – почти что голодранец!
– Это только справедливо, – откликнулся недовольный Листопадов, – что женщины тоже иногда ошибаются в мужчинах. Не одним же нам накалываться.
– Да нет, я просто киплю негодованием, – Мила не обратила на его слова внимания. – Смотри, Саша, не потеряй его из виду. Господи, почему я не курю, как Ольга? Мне так надо снять стресс!
Листопадов сунул руку за пазуху и достал из внутреннего кармана куртки блестящую плоскую фляжку.
– Вот, – сказал он. – Вернейшее средство. Если, конечно, вы не боитесь спиться, – добавил он с неудовольствием. – Глушите каждый день.
– Но вокруг столько стрессов! – оправдалась Мила, сноровисто откручивая пробочку и присасываясь к фляжке. – Боже мой, что там внутри? Это пойло выжгло мне все внутренности!
– Дорогой коньяк, – обиделся Листопадов. – А если вам не в кайф, покупайте для себя сами.
Гуркин тем временем подъехал к шикарному многоэтажному дому с башенками и охраняемой стоянкой, бросил машину у подъезда и взбежал по ступенькам. Листопадов приткнул машину неподалеку, не въезжая за ограду.
– Он что, здесь живет?! – во весь голос возмутилась Мила, разогретая коньяком. – Да великий обманщик Гудвин перед ним – просто щенок! А я-то была убеждена, что он голодает!
– Может быть, поедете выражать свои чувства домой? – спросил Листопадов. – Мне стремно вас охранять, когда вы гоняетесь по городу за любовниками.
– За любовниками? Да что ты знаешь о моей личной жизни? – с горечью спросила Мила и снова припала к фляжке.
Они еще некоторое время препирались, и тут из подъезда вышел Гуркин, ведя под руку потрясающую блондинку. С ним самим произошла грандиозная метаморфоза: из симпатичного, но простенького блондина он превратился в шикарного мужчину, похожего на героя фильма, снятого по женскому роману. В нем изменилось все: он был по-другому причесан, по-другому одет, по-другому держал голову. Блондинка с забранными в низкий пучок волосами, облаченная в красное пальто, казалась феей, по странному недоразумению попавшей на городскую улицу.
Иномарка, в которую загрузилась парочка, заурчала мотором и, тихо шелестя шинами, проехала мимо. Мила рухнула вниз и положила голову Листопадову на колени.
– Вот этого я не люблю, – сказал тот, дрыгнув правой ногой. – Давайте играть в Джеймса Бонда, исключив из сюжета все любовные линии. Не дышите в меня, из-за вас я перепутаю педали.
Всклокоченная Мила послушно приняла вертикальное положение. Фляжку она со страстью прижимала к груди. Иномарка Гуркина развернулась носом в центр и поехала в сторону кинотеатра «Ударник».
– Кажется, парочка отправляется в ресторан, – заметил Листопадов, припарковавшись довольно далеко от входа в заведение для гурманов. – Остановитесь на этом или будете терзаться дальше?
– Может быть, я тоже хочу есть? – гордо сказала Мила. – Я что, недостойна того, чтобы мне подавали еду официанты?
Листопадов, сообразив, что у нее приступ вредности, вздохнул и пробормотал:
– Достойна, достойна…
– Ты останешься здесь, – приказала она, ткнув нетвердым пальчиком куда-то внутрь его расстегнутой куртки. – Обещаю, что, если сегодня вечером и произойдет убийство, жертвой буду не я, а кое-кто другой.
Она вылезла из машины и чересчур плавной походкой направилась в сторону ресторана, изредка взмахивая руками на неровностях асфальта, словно маленький лебедь. Войдя в холл, она сразу же нырнула к конторке посмотреть меню, однако глазом все время косила в сторону интересующей ее парочки.
– Добро пожаловать, Андрей Валентинович! – негромко поздоровался с Гуркиным метрдотель. – Прошу вашу одежду. Вы сразу пройдете за столик или?..
– Нет, мы ненадолго в бар, – тоном, не допускающим возражений, заявила вместо Гуркина блондинка.
Вблизи она оказалась ароматной и холодной, словно шарик ванильного мороженого. Мила потянула носом ей вслед, но так и не смогла определить, какими духами она пользуется. Впрочем, судя по всему, сама Мила вряд ли к таким когда-нибудь даже приценивалась.
Гуркин вел себя спокойно, по сторонам не озирался, поэтому Мила не боялась, что он неожиданно обнаружит ее в непосредственной близости. Впрочем, даже если бы и обнаружил. Ей сейчас море по колено!
«Что, если устроить этому бонвивану сцену? – подумала она. – Конечно, я не жена и даже не любовница, а, так сказать, работодательница. Но он зачем-то водит меня за нос. Зачем? Я имею право знать». Она бросилась к большому зеркалу, чтобы переместить помаду с подбородка на ее законное место. Метрдотель материализовался возле ее правого локтя и приветливо склонил голову, очевидно, ожидая каких-нибудь нужных слов с ее стороны.
– Я с Андреем Валентиновичем, – противным голосом заявила Мила. И когда тот поднял брови в немом вопросе, добавила: – Я его жена.
«Он вплывает со своей отмороженной феей в зал, подходит к столику… А там сижу я! Вот это будет фишка! А если он выкажет недовольство, я при всех заплачу ему его полторы тыщи. Интересно, как отреагирует блондинка?»
Эти мысли едва успели пронестись в голове Милы, как человек, стоявший по левую руку от нее и пропускавший волосы сквозь расческу с микроскопическими зубчиками, услышав слово «жена», обернулся к ней. Он радостно разинул большой рот, предназначенный для нерусской артикуляции, и возопил:
– Мадам Гуркин? О! Какая встречья!
Мила, не умевшая различать иностранцев по акценту, внимательно посмотрела на его отражение в зеркале и принужденно улыбнулась.
– Прошью вас, мадам Гуркин, мы вас ждьем!
С проворством и силой иноземец схватил Милу за руку и потащил в зал, кинув метрдотелю ее куртку. По дороге Мила сосредоточенно повиляла задом, оправляя слишком тесное платье. Про себя она порадовалась, что дома встречает Гуркина не в самом затрапезном виде. Переодеться-то времени не было. К тому же, кто мог предположить, что он, словно заколдованный царевич, по вечерам совершенно преображается и гуляет по ресторанам? Впрочем, Алик говорил что-то в этом роде. Но разве Мила могла поверить в подобное безобразие, не увидев всего собственными глазами?
За столом коротали время в ожидании неизвестно чего еще один иностранец и переводчик с такой кислой физиономией, как будто его заранее предупредили, что еды он не получит. Переводчик был осыпан веснушками и болезненно худ. Иностранец же, напротив, казался колобком, в который щедрые дедка да бабка переложили масла. Несмотря на оптимальную температуру в зале, он активно потел, вытирая круглые лоснящиеся щеки огромным клетчатым платком. Со стороны казалось, что он сочится жиром.
– Мадам Гуркин! – торжественно представил Милу большеротый и отодвинул для нее стул.
Переводчик поднял на нее мученические глаза и без выражения сказал:
– Господа рады приветствовать вас сегодня вечером.
– Ты что, белены объелся? – приблизив к нему голову, шепотом спросила Мила. – Они еще ничего не сказали. Ну-те-с, ребята, – обернулась она к иностранцам и, потерев руки, схватилась за меню, которое поднес подоспевший официант. – Поглядим, чем тут можно заморить червячка.
