Дмитрий Черкасов - Реглан для братвы
– Если строго разбираться, то зоопарк уже давно надо было в тихое место перевести, – заявил Гугуцэ, хоть и не принимавший непосредственного участия в ловле сбежавших из клетки тигров, но немало наслышанный о сей операции по спасению Глюка, Телепуза и их малолетних отпрысков [126]. – Как губер предлагал неоднократно. А у него голова варит... Зверушки, блин, салютов [127] пугаются. Да и тесно им в старых вольерах-то. Плюс машин вокруг до дури, выхлопные газы.
– Это да, – согласился Гоблин. – Об этом уже сто раз писали...
– А я Ваньку Корневича, бывшего директора, знал неплохо, – сказал Тулип. – Я ж в зоопарке три года крутился, когда биологический кружок в школе посещал...
– И чего? – заинтересовался Чернов.
– Ну, штрих он еще тот, – хмыкнул Александров. – Особо мне, блин, история с гориллой запомнилась...
– Поведай, – предложил Гугуцэ.
Тулип поудобнее устроился на сене, сваленном на чердаке полуразвалившегося сарая, где засела группа во главе с Борисом Евгеньевым, и затушил окурок в пустой консервной банке, используемой братками в качестве пожаробезопасной пепельницы.
– Дело было давно. Ванька тогда еще простым служителем был. Короче, была у нас самка гориллы, а пары к ней не было. Ну, и тосковала она чуток, без мужской ласки-то. Ела плохо, особо по клетке не скакала, болела, на служителей бросалась. А заказать животное для зоопарка – целая, блин, проблема. Годы проходят, прежде чем все документы оформляются и дело делается... Ну, про неудовлетворенность гориллы знали, разумеется, все. И в один прекрасный день решили постебаться. Федька Воробейчик предложил, приятель мой, из параллельного класса. Щас он в Москве на ОРТ работает, редактор чего-то там крутого. То ли сайта, то ли форума... Рулит, блин, в полный рост. Я у него недавно был. Команда в его отделе собралась – атас полный, если по фамилиям смотреть. Воробейчик, Павлинюк, Страусян и Индюкович. Орнитологическая ферма, блин...
– Ты давай ближе к делу, – попросил Гугуцэ.
– Ну, вот, – продолжил Тулип. – У Федьки классные отношения с одним из замдиректоров были, они, блин, пошушукались, и выбрали объектом стёба Корневича. Все, само собой, о шутке знали, кроме Ваньки... В общем, вызвал замдиректора Корневича, усадил за стол, чаем напоил, а потом говорит – так, мол, и так, уважаемый Ваня, проблему с гориллой знаешь, не хотел бы помочь? Тот, разумеется, говорит, что готов послужить родному учреждению, верой и правдой, типа... А чё, мол, делать-то нужно?.. Тогда замдиректора помялся слегка и предлагает – а не исполнишь ли ты, Ваня, разок обязанности горилльего самца? За сто рублей... Деньги по тем временам неплохие, тогда обычный служитель восемьдесят пять рэ получал.
– И что Ваня? – Чернов расплылся в улыбке.
– Обалдел сначала, но потом взял сутки на размышление. Народ, блин, затаил дыхание. Не каждый день видишь размышления человека о том, миловаться ему с обезьяной или нет. А обезьянка то – ого-го! Килограмм на сто пятьдесят, зубы как медвежий капкан. Гориллы ж, если что, ружейный ствол перекусывают... Так вот. До вечера Корневич ходил в задумчивости, что-то шептал себе под нос, в разговоры почти не вступал, домой утопал, как сомнамбула. С утреца мы с Федькой засели в шкафу в кабинете замдиректора. Поэтому диалог воспроизвожу, как свидетель...
– Погоди, – Гоблин достал миниатюрный компьютер «Diamond Mako 250» [128], включил и приготовился записывать. – Давай...
– Ну, вот, – Тулип аж прищурился от удовольствия, припоминая удавшуюся шутку. – Входит Корневич, садится перед замдиректором. И говорит – я, типа, согласен, но у меня есть три условия... Тот – какие? Ваня достал бумажку и перечислил: первое – в губы с обезьяной он целоваться не будет, второе – чтоб гориллу перед соитием хорошенько помыли из шланга, и третье, главное... – Сергей сделал эффектную паузу. – Сто рублей он сможет отдать только частями, со следующих двух получек!
Хлипкий сарайчик встряхнуло от хохота шестерых братков.
Спустя несколько секунд в эфир вышел Денис и недовольным голосом осведомился у Гугуцэ, что такого веселого происходит, и почему дикое ржанье слышно даже ему, находящемуся в двухстах метрах от точки базирования группы Евгеньева.
* * *Мизинчик, Циолковский, Тихий и Армагеддонец, в чьи обязанности входило обеспечение безопасности отхода Рыбакова после получения денег, тоже не скучали. В ожидании условного сигнала четверо братков резались в компьютерную стрелялку, усевшись в кружок на палубе одного из трех катеров «Ястреб» [129], покачивавшихся на легкой волне у деревянного причала в километре от места сделки, и соединив в общую сеть свои портативные компьютеры.
Продвинутая игрушка, носившая гордое название «Нереальный ДурнаМент» [130], не была известна, а тем более – доступна, большинству геймеров вне дружного братанского коллектива. Игра представляла собой созданный на движке «Unreal Tournament 2003» шутер, бои в котором происходили на трехмерных картах, являвшихся почти точными копиями помещений питерских отделов милиции, прокуратур и судов, а игроки выбирали оболочку своего бота из предложенных скинов «мусора», «синего» и «тела в мантии».
Оружие также не походило на традиционное, принятое в большинстве стрелялок.
В списке вооружения были, конечно, пистолет Макарова и автомат Калашникова, но гораздо более действенно работали пустая бутылка из-под портвейна оглушающего действия, резиновые «демократизаторы» разной длины, постановление об обыске, при правильном предъявлении которого противник в мгновение ока лишался всего своего арсенала, и многие другие.
Несмотря на коммерческую привлекательность проекта «Нереальный ДурнаМент», игрушка в продажу не поступала и оставалась лишь средством расслабления членов бодрого коллектива. Ибо, как однажды выразился начитавшийся Конфуция Антифашист, – «Разве не радостно иметь что-нибудь и для души?».
* * *На перекресток проселочных дорог возле деревни Лосевка покупатели прибыли с трехминутным опозданием, о чем внимательный Пых не поленился сообщить Рыбакову.
Коричневый «Opel Senator» и серенький микроавтобус «Suzuki Liana» остановились у обочины, а сопровождавшие их два громыхавших и чадивших милицейских УАЗика проехали чуть дальше и встали возле круглосуточного магазинчика, в ассортименте которого присутствовали лишь шоколадные батончики «Марс», молдавское розовое вино в литровых тетрапакетах и четвертинки водки «Яблочная», выпускаемой под патронажем питерского отделения «фруктовой» партии России, и называемой в народе «Харчемёт», ибо принятие внутрь сего напитка обычно вызывало безудержную тошноту. Как, впрочем, и прочтение листовок вышеуказанной партии, и прослушивание выступлений их лидера Грини Яблонского.
Из «опеля» вывалились Кугельман и Пейсиков, покрутили головами, осматривая окрестности, и синхронно достали трубки мобильных телефонов.
Распахнулась дверцы «сузуки» и к Абраму с Иудой присоединилось главное действующее лицо сделки – Аарон Гуревич, сопровождаемый своими непременными прихлебателями – Натаном Хитруком и братьями Шимесами – Левой и Мойшей.
До своего убытия на землю обетованную Гуревич успел закончить ленинградский «кулёк» [131], поработать младшим администратором в Мюзик-Холле, заведующим гримерным цехом на «Ленфильме» и инструктором горкома партии по вопросам работы с молодежью, получить «засракуля» [132], пройти свидетелем по семи уголовным делам о хищении материальных ценностей, дважды отлежать в больнице после встречи с верными кунаками обманутых Аароном партнеров, разочароваться в семейной жизни с русской женой и побегать от исполнительных листов по алиментам от трех любовниц, коим страстный Гуревич заделал по киндеру.
Хитрук тоже перебрался в Израиль после начавшихся у него проблем с правоохранительными органами, пытавшимися привязать Натана к дельцу о продаже военных технологий. Тогдашний директор ЛОМО [133] Илья Иосифович Кацнельсон, впоследствии доросший до постов вице-премьера российского правительства и главы министерства по вопросами развития науки и промышленности, поставил торговлю секретами на широкую ногу, подключив к ней практически всех трудившихся на предприятии инженеров определенной национальности. «Пархатая кучка», как на ЛОМО именовали Кацнельсона со товарищи, почти что в открытую налаживала связи с иностранными фирмами, отправляла за рубеж кипы документации, привлекала для «аудиторских проверок» американские конторы и заявляла об «антисемитском синдроме» всякий раз, как им указывали на недопустимость подобных действий.
Братья Шимесы единственные в компании приобретателей ядерного устройства были коренными израильтянами.
