Дарья Калинина - Бабушка по ипотеке
– И что вам нужно?
Теперь он звучал совсем не так браво, как еще несколько секунд назад.
– Поговорить хочу с вами.
– Это вы хотите, – заметил Мисюсик. – А нам с вами разговаривать не о чем.
– Откройте. Это в ваших же интересах. Или мне обратиться сразу же в полицию?
Это сработало. Общаться с полицией никто не любит. Непонятно, кстати говоря, почему. Вот Жанна получила от общения со следователем Широковым куда больше удовольствия, чем от общения со многими другими своими знакомыми. Вот если бы он еще не был женат на той противной бабе с властным и в то же время сладким голосом… Почему супруга Широкова вызывала в ней такую живейшую неприязнь, Жанна и сама определить не бралась. Но стоило ей вспомнить, как она обратилась к Широкову, требуя его внимания, и Жанна ощущала глухое недовольство. Хотя ей-то какое дело?
– Второй этаж, – услышала она все тот же голос из динамика. – Я вас жду.
Дверь в подъезд распахнулась перед ней, и Жанна вошла внутрь. Тут было шикарно. Былое великолепие, помноженное на своевременный уход, – и вот картинка, подтверждающая величие и могущество СССР, – даже в трудные послевоенные годы у страны нашлись ресурсы и силы, чтобы строить такие дворцы.
У нужной квартиры ее уже ждали. Там стоял высокий симпатичный парень. Такой симпатичный, что сердце Жанны невольно затрепетало, а в груди стало жарко. Нет, не то чтобы она сразу же влюбилась, такого за ней даже в очень юные годы не водилось, но все же познакомиться поближе с этим мужчиной она бы не отказалась. Тем приятней и неожиданней оказалось то, что произошло в следующую минуту. Мужчина протянул руку, схватил Жанну и втянул ее в квартиру.
Но не успела Жанна обрадоваться тактильному контакту с симпатичным мужчиной, как на голову ей опустилось что-то черное и шуршащее. Полиэтилен, сообразила Жанна и приготовилась возмутиться. Вдобавок от пакета пахло рыбой, а Жанна с детства на дух не выносила этот запах. Так что она попыталась запротестовать, но чьи-то руки зажали ей рот, а потом потащили куда-то. Куда, этого Жанна теперь не видела. По сторонам она смотреть не могла, мешал пакет, надетый ей на голову. Но она видела, что под ногами у нее плитка прихожей сменилась паркетом коридора, а затем они переместились в другое помещение, судя по наборным половицам – гостиную или столовую.
Тут Жанну усадили на стул. Она была бы и рада, стул оказался с мягкой спинкой, удобный, и мышцы спины сразу перестали ныть. Но вот привязывать ее к этому самому стулу было явным перебором.
– Послушайте…
– Нет, это ты меня сначала послушай! – прошипел знакомый мужской голос прямо ей в ухо. – Знаю, кто тебя подослал! Старуха!
– Дайте мне все вам объяснить.
Но мужчина не позволил ей больше сказать ни слова. Он закончил вязать узлы на руках у Жанны и теперь отошел на несколько шагов, любуясь своим творением. Он молчал. Жанна тоже молчала. Ошарашенная оказанным ей приемом, с мешком на голове, она начала понимать, как глупо было соваться к людям, которые могут быть замешаны в убийстве ее тетушки. На нее накатило запоздалое раскаяние в собственной глупости. И почему у нее не хватило ума предупредить Широкова о том, куда и к кому она направляется?
Уверения сотрудницы собеса в порядочности своей знакомой и ее сына оказались пустыми. И Жанна начала тосковать. В голову полезли всякие нехорошие мысли о том, что обычно бывает с теми, кто вот так сидит связанный и с мешком на голове. Их тела находят потом где-нибудь за городом или даже в самом городе, это уж кому как повезет.
Но Жанна совсем не собиралась умирать. Нет, сейчас это было бы слишком рано. Годиков этак через пятнадцать-двадцать, когда Алина будет уже взрослой и самостоятельной барышней, способной сама о себе позаботиться, – это, пожалуйста. А сейчас нет, Жанна не согласна. Она просто не может умереть!
И только она собралась проинформировать об этом разбойника, как раздались легкие шажки, и в комнату вошли женские ноги.
Глава 11
Конечно, вошли не одни ноги, вместе с ними вошли и туловище, и голова, и вообще все, что там обычно к ногам прилагается. Но Жанна могла видеть только ноги – симпатичные и стройные женские ноги в темно-бордовых тапочках с белыми пушистыми помпонами из какого-то меха.
– Что тут происходит? Мисюсь, кто это у тебя сидит?
И так как голос был Жанне знаком и прозвучал он испуганно, девушка решила не церемониться:
– Надежда Семеновна, это я, Жанна! – крикнула она из-под пакета. – Мы с вами сегодня виделись. Я племянница Любови Михайловны.
Женщина ахнула.
– Батюшки! Мисюсь! Что происходит?
– Так надо, мама.
– Нет, ты совсем сошел с ума! Она же связана! Зачем ты связал девочку?
– Так надо.
– А мешок на голову зачем ей надел?
– Чтобы нас не увидела.
– А тебе не кажется, что если уж она нас каким-то образом нашла, пришла к нам, то теперь уже без разницы, увидит она нас или нет.
– Я не хотел, чтобы она вопила, затем и мешок надел.
– Тогда уж рот надо было ей заклеить.
– Ага, как же, – произнес Мисюсь, и тон его был скептическим. – А как бы она тогда разговаривала?
– Немедленно снимай!
Похоже, Мисюсь был не очень-то большого ума юношей, но маму свою он слушался и по ее приказу все-таки стянул с Жанны пластиковый мешок.
– Уф! Спасибо! – поблагодарила Жанна. – А то я уж думала, что задохнусь от этой вонищи. Вы что, рыбу купили?
– Леща.
– То-то я и чувствую, – проворчала девушка. – Выкиньте мешок. Он же воняет!
– Я и выкинула. То есть выбросила.
И обе женщины уставились на Мисюсика. Мать растерянно, а Жанна разгневанно. Потом Жанна перевела взгляд на Надежду Семенову и спросила:
– Вы ему ничего не сказали про тетю?
– Сказала. Он не верит.
– Почему?
– Говорит, не могло такого случиться.
Жанна перевела взгляд на Мисюсика.
– Почему не могло?
Она не ожидала, что Мисюсик ей ответит, но он снизошел до разговора.
– Потому что я должен был провидеть убийство! – заявил он с важностью. – У меня с детства ярко выраженные экстрасенсорные способности, я вижу будущее. Смерти вашей тети я не видел, значит, это все брехня.
Правда он не верит или делает вид, что не верит? Жанна с интересом рассматривала Мисюсика. Этот молодой человек, видно, был любителем поспешить. Не стал разбираться, накинул Жанне на голову мешок, втащил в дом. Такой, недолго думая, пырнет старушку ножом, а потом будет ходить и всех уверять, что не верит в ее смерть. Ну, не могло такого случиться!
– Насчет ваших способностей спорить не буду. Но вы оба должны мне объяснить, зачем запугивали тетю. Да-да, не отводите глаза, вы оба ей звонили!
– Мы ее не запугивали.
– Вы ей звонили. Должок требовали вернуть. Не отрицайте, это я в тот раз взяла трубку. И голоса ваши потому узнала.
– Должок мы у нее требовали. Все правильно. Но не угрожали.
– А должок за что?
– Развела нас старуха. Сначала денег заняла крупную сумму, сказала, что на один день, а потом начала воду мутить. То у нее денег нет, то перевод не пришел, то одно, то другое. Перстень в счет долга дала, а больше ничего.
И взглянув на Жанну, женщина произнесла:
– Нет, нам с сыном желать старухе смерти было никак нельзя. Вот она умерла, а кто же нам долг отдаст?
– Вы ей просто так дали или под расписку?
– Под расписку. Конечно, под расписку. Я еще с ума не сошла, чтобы деньги направо и налево кому попало раздавать.
– Можно взглянуть на расписку?
Надежда Семеновна кивнула, подошла к красивому старинному секретеру из полированного розового дерева с бронзовыми завитушками, стоящему в коридоре, порылась в одном из ящичков и достала листок бумаги. Его она протянула Жанне. Та выразительно покосилась на веревки, которыми до сих пор была опутана, и Надежда Семеновна смутилась:
– Ой, простите ради бога. Сейчас мой сын вас развяжет.
Она кивнула Мисюсику, и тот пусть и нехотя, но все же повиновался матери. Когда путы были с Жанны сняты, она изучила расписку. Сомнений быть не могло, это точно был почерк ее тетушки. Размашистые буквы, криво написанные. Строчки, налезающие одна на другую. В начале фразы буквы крупные, потом уменьшаются, в конце предложения совсем мелкие, а вдруг где-нибудь в середине слова, написанного мелким бисером, вдруг вылезет буква-переросток.
Да, писала тетушка, но что же она писала? Жанна внимательно прочла расписку. Сумма, которую одалживала ее тетушка у Надежды Семеновны, неприятно поразила ее.
– Полтора миллиона! – ахнула она.
– Брала всего на неделю!
И на что же тетушка могла потратить такую внушительную сумму? Жанна откровенно недоумевала. И это вдобавок к тем почти трем миллионам, которые родственница уже получила под заклад своей квартиры у банка. Потом Жанна взглянула на дату на расписке и удивилась еще больше. Именно в тот день тетушка позвонила ей в первый раз. Позвонила и плакалась на свою горькую и одинокую старость, на бедность. А у самой в это время под подушкой лежало полтора миллиона! И еще почти три. Пусть всего лишь рублей, но для Жанны эта сумма казалась запредельной. Да ей с ее жалким пособием столько вовек не скопить!