Наталья Александрова - Шалаш в Эдеме
Когда же они успели раздобыть новый труп, придать ему такой вид, чтобы он сошел за жертву аварии (то есть просто-напросто сожгли его, как пережаренную отбивную), и доставить на место аварии?
Что-то здесь не так…
Может быть, это сделали не Костян с Лимоном, а какие-то другие люди? Однако, насколько я поняла, других людей у Виктории Сергеевны не было. Даже убедившись, что эта сладкая парочка никуда не годится и делает глупость за глупостью, она поручает им самую главную часть операции. Если бы у нее был выбор, она вызвала бы других людей.
И уж точно она не успела бы найти других, более толковых и профессиональных исполнителей, за те час-полтора, что прошли с момента моего побега до того, как на дороге нашли обгоревший остов машины и мертвую пассажирку…
С другой стороны, я-то что переживаю? Костян с Лимоном теперь долго будут отдыхать на нарах, им не до меня. Виктории с ее муженьком тоже – не зря они так торопились. А больше обо мне никто и не знает. Так что я могу выбросить все случившееся этой ночью из головы и заняться более насущными проблемами.
Я вздохнула с облегчением и перехватила искоса брошенный взгляд Слона – никак не могу привыкнуть именовать его Родионом!
– Еще долго ехать? – спросила я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
– Недолго, – коротко ответил Слон, – следующий поворот направо, и там совсем чуть-чуть.
Я вдруг забеспокоилась непонятно почему, вроде бы Слон сегодня давал мне много доказательств своих честных намерений, да и постоять за себя я могу. Немного подумав, я с удивлением сообразила, что мне неудобно, что я боюсь его стеснить. И вообще непонятно, с кем он живет, может, там куча родственников, и я сяду им всем на голову?
Вот интересно, раньше меня никогда не посещали подобные мысли! Наверное, это от усталости.
– У тебя там квартира? – продолжила я расспросы.
– Комната, – все так же коротко ответил он, и я расстроилась – точно, с родителями живет, вот они обрадуются!
– Наверное, родители будут недовольны… – протянула я.
Мы свернули на проспект и попали в здоровенную пробку. Слон затормозил и повернулся ко мне.
– У меня нет родителей, – спокойно сказал он, – они погибли тринадцать лет назад при аварии вертолета. Мы жили в Уфе, они были врачами, там в дальние поселки без вертолета не добраться. Ну вот, однажды и случилась авария.
– А как же ты? – тупо спросила я.
– Сначала меня в детдом отдали, потом я жил с теткой в Омске, в прошлом году она умерла, я продал квартиру и приехал сюда. Там, в Омске, цены другие, мне хватило только на комнату, – улыбнулся Слон. – Но ты не беспокойся. У меня сосед сейчас к матери уехал, можешь в его комнате расположиться, он мужик невредный, против не будет. А там что-нибудь придумаем. И вообще, я ночами работаю, так что можешь спать на моем диване.
– Сторожишь, что ли? – Я тут же прикусила язык – сторожа не ездят на хороших машинах и не одеваются в приличных магазинах.
– Я программист, мне удобнее дома работать, в офис хожу раза два в неделю, – пояснил Слон. – Еще о чем-то хочешь спросить? Давай, пока мы в пробке стоим.
– Хочу, – решилась я, – скажи… Родион, вот ты совсем другой, не такой, как мы… я же чувствую. Ты самостоятельный, зарабатываешь неплохо, можешь жить как хочешь. Зачем тебе наша компания, а? Ну что ты к нам прилип?
– Хочешь сказать, что я вам не подхожу? – Он помрачнел и отвернулся. – Рылом не вышел? Чурка из глубинки и все такое…
– Это мы тебе не подходим! – Я схватила его за плечи и развернула к себе. – Ну кто мы такие? Компания придурков и бездельников, вот кто!
– Однако… – усмехнулся Слон, – впервые от тебя такое слышу. Еще вчера…
– Это потому, что со вчерашнего вечера много чего произошло! – отмахнулась я. – И вообще, не перебивай, а то я собьюсь! Действительно, ну кто мы? Геша – балбес великовозрастный, институт бросил, живет на деньги родителей, пьет и кокс нюхает. Димыч, конечно, не такой дурак, вроде бы он что-то закончил и, кажется, где-то числится, но…
– Значит, Димыч тебя больше не интересует?
Ого, а Слон, оказывается, умеет ехидничать!
– А ты как думаешь? – Я прямо взглянула ему в глаза, отчего он притушил усмешку и спросил серьезно, что же такое со мной случилось прошлой ночью.
– Сначала ты расскажи, – сказала я, чтобы потянуть время, – я первая спросила.
Только я решила забыть обо всем, как о страшном сне, и вот, снова нужно копаться во всей этой сомнительной истории! С другой стороны, может, и неплохо выговориться соображающему человеку, авось что-то умное посоветует.
– Ну-у… – Он внезапно покраснел весь, даже уши стали малиновыми. – Ты не поймешь. Это – личное. С парнями мне и правда говорить вроде не о чем, да они меня и не интересуют.
– И на том спасибо! – оживилась я. – Стало быть, сексуальная ориентация у тебя нормальная. Это радует.
– Будешь вредничать, ничего не скажу! – насупился Слон.
– Ну, Родиончик, ну миленький! – Я погладила его по щеке. – Ну пожалуйста, а то я немедленно умру от любопытства! Чем мы тебя привлекаем? Тамарка – напивается каждый раз в зюзю, Лизка – зараза, каких мало, я…
– А ты что? – прищурился Слон.
– Да я тоже не подарок, – честно ответила я, – у меня характер плохой, это все знают.
– Зато вы все красивые, – вздохнул он, – а я красивых девчонок люблю.
– А там, где ты работаешь, красивых нету? – Какой-то чертик заставлял меня подначивать Слона.
– Да куда там! – махнул он рукой. – Сидят все нечесаные, в очках каких-то несуразных, косметики никакой, одна вообще ногти постоянно грызет! Так, говорит, думается легче! А мне нравится, чтобы в женщине все было красиво и ухоженно – маникюр там, прическа, духи хорошие… У нас в детдоме директриса была – поперек себя шире, что поставь, что положи! Морда бульдожья, глазки маленькие, рот откроет и орет полчаса, как сирена милицейская. И воспиталок подобрала себе под стать – все на нее похожие! Нагляделся я, понимаешь, на таких баб – на всю жизнь хватило!
– Ну, орать-то та же Лизка, к примеру, тоже неплохо умеет… – заметила я.
– А я не про Лизку говорю, непонятно, что ли?
Так ясно выразился Слон, куда уж тут не понять, не полная же я дура! Только еще не решила, что со всем этим делать. Не до того мне.
Машины впереди тронулись с места, Слону уже сигналили сзади. Я заметила, что руки его дрожат.
– Ты не нервничай, – как могла мягко, сказала я, – конечно, тяжело было в детдоме, я же понимаю…
– Откуда тебе понять? – процедил он. – И главное, ведь вертолет был один, а смен – четыре! Им просто надо было в разные смены работать, чтобы не вместе летать. Так нет же – обязательно надо было вдвоем, на несколько часов расстаться не могли!
Я подумала, как же тяжко ему было в детдоме, если погибших родителей он вспоминает чуть ли не с ненавистью.
Машины снова остановились. Слон опомнился и взял себя в руки.
– Ну так все-таки, что с тобой приключилось? – спросил он спокойно.
И только было я собралась облегчить душу, как пробка рассосалась, и мы поехали к нему.
Слон вставил ключ в дверь, повернул, и брови его удивленно поднялись.
– Что за дела? Я ведь точно помню, что запирал на два оборота…
Я напряглась: за последние сутки со мной столько всего стряслось, что всякие мелкие неожиданности воспринимались с испугом – как предвестие крупных неприятностей.
Слон, однако, открыл дверь и решительно вошел в прихожую.
Там горел свет.
– Кирюха, ты вернулся, что ли? – крикнул он в глубину квартиры.
В ответ донеслось что-то нечленораздельное.
Слон толкнул ближайшую дверь, и я увидела небольшую типовую кухоньку, довольно аккуратную, но безликую, как бывает там, где не чувствуется присутствие женской руки – все вроде лежит на своих местах, ничего не разбросано, но нет никаких милых мелочей, которые делают помещение человеческим жильем, – ярких прихваток, салфеточек и прочей необязательной ерунды.
Впрочем, все это я заметила во вторую очередь.
В первую очередь невозможно было не заметить огромного мужика, который сидел за столом ссутулясь, – широченные плечи, обтянутые серым свитером грубой домашней вязки, бычья красная шея, выглядывающая из ворота, нечесаные буйные рыжеватые волосы…
Перед этим мужиком стоял граненый стакан и две бутылки водки – одна пустая, другая только что начатая.
«Ну вот, – подумала я обреченно, – только этого алкаша мне не хватало для полного счастья…»
Кирилл поднял голову, и я увидела его лицо.
Это лицо напоминало разрушенный дом, из которого давно выехали жильцы, – такая на нем была написана пустота и безнадежность.
– Родька, садись, выпей со мной… – прорычал здоровяк низким, рокочущим голосом. – Ох, ты с девушкой… девушка тоже пускай выпьет… ребят помянуть…
– Каких ребят?! – переспросил Слон. – Объясни толком, что случилось? Ты когда вернулся? Что с матерью?
