Дональд Уэстлейк - Полицейские и воры. Авторский сборник
Выскочив из душа раньше, чем через три секунды, Сондгард поспешно вытерся, голым пробежал в спальню, оделся. Четыре комнаты его квартиры – гостиная, спальня, ванная, кухня – образовывали четыре четверти квадрата, все комнаты соединялись гостиной, но ни одна из трех не сообщалась с другой. Это на редкость неудобное жилище, занимавшее второй этаж очаровательного белого обшитого досками дома на Ист–Робин–роуд, он снимал у миссис Флинн, вдовы, владевшей домом и жившей на первом этаже. Единственный вход в квартиру был с наружной лестницы позади кухни. Всякому человеку, пришедшему в дом, надо было вначале пройти через кухню, огибая стол, и лишь затем посетитель попадал в гостиную. Спальня располагалась справа, а ванная втиснулась в оставшийся угол в задней части дома, рядом с кухней.
Подобное расположение комнат, хотя и весьма неразумное, образовывало заполненную светом квартиру. Каждая комната – даже ванная – имела окна на двух стенах. Свет лился отовсюду, сиял на пушистом мохере и облупленном лаке, которые были вкладом миссис Флинн в обстановку квартиры, и на нескольких простых чистых предметах, добавленных Сондгардом позже. Это прежде всего его кожаное кресло темно–красного цвета с удобной скамеечкой для ног. Маленький столик с встроенными увлажнителем и подставкой для трубок, которые капитан курил только тогда, когда читал или слушал музыку. На длинной стене висела картина, написанная его приятелем по колледжу: искривленное дерево на скале в океане на фоне грозовых облаков.
Этим ранним утром тусклый свет заливал передние комнаты. Дом стоял фасадом на запад, поэтому в спальне и гостиной солнце появится только к полудню. Сондгард закончил одеваться, поправил форму (капитан ненавидел ее, но давно уже смирился с ней, приняв как неотъемлемую часть работы) и поспешил через кухню, освещенную лучами восходящего солнца, на наружную деревянную лестницу, перила которой стали влажными от утренней росы.
Его «вольво» стоял на широкой части подъездной дорожки возле гаража. Капитан убрал брезент под сиденье и вытер влагу с ветрового стекла, затем сел в машину и задним ходом выехал на улицу. Там Сондгард повернул направо и, проехав два с половиной квартала по Броад–авеню, снова свернул направо.
Броад–авеню была пуста. Часы показывали шесть двадцать утра. Солнце светило капитану в спину, заставляло сверкать дорогу, отбрасывало длинные тени изредка встречавшихся невзрачных деревьев, не давало возможности понять, какого цвета огни светофора. Сондгард не мог с уверенностью утверждать, что проехал оба перекрестка на зеленый свет. Капитан свернул на Южный круг и поехал вокруг озера к усадьбе Лаундеса, расположенной в пяти милях от города и в двух милях от летнего театра.
Сондгард прибыл к въезду в усадьбу в шесть тридцать и сразу же увидел бело–голубой патрульный автомобиль за открытыми сейчас воротами. Рядом стоял черный «меркьюри». Капитан въехал в ворота, оставил машину возле двух других и направился к группе людей, стоявшей у дороги.
Среди них был и Ларри Темпл, выглядевший очень молодым и хрупким в бравой голубой форме. Рядом с ним стояли двое мужчин постарше и покрепче в темно–серой униформе со значками на левой стороне груди. Подойдя ближе, капитан заметил на значках номера и окружавшие их надписи «Трансконтинентальное агентство охраны».
Мужчины увидели подходившего Сондгарда. Один из охранников сделал шаг вперед:
– Вы капитан, не так ли?
– Совершенно верно. Прошу прощения, что я не появился здесь раньше, но меня известили только двадцать минут назад.
– Тогда вы показали неплохое время. Пойдемте туда, и вы посмотрите на это.
Это было ужасно. На земле лежала точно такая же униформа, как и та, в которую были одеты два охранника. Но только эта была вся в грязи, в пятнах и изодранная, а внутри нее капитан увидел разодранные части человеческого тела.
– Эдвард Креншоу, – произнес охранник. – Так его звали. Я уже предупредил наш офис.
– Опознание… – начал Сондгард, но ему пришлось замолчать.
Капитан отвернулся и судорожно сглотнул, очень довольный тем, что не успел позавтракать, выходя из дома. Его рот наполнился отвратительного вкуса слюной; слава Богу, больше ничем. Через секунду Сондгард попробовал еще раз:
– Опознание будет нелегким делом.
– Да, лицо, я понимаю. Я узнал его не по лицу. Последние два пальца на левой руке, видите? Их нет. Оторвало во время войны.
– А… Да, я вижу.
Капитан отошел от тела, направляясь к двум другим мужчинам, а охранник последовал за ним, говоря на ходу:
– Сначала я решил, что на него напало какое–то животное. Я не знаю, кто здесь водится, может, горный лев или медведь, я не знаю. Я решил, что, вероятно, это натворил хищник, но потом понял, что не прав. Нет укусов. Он разорван на части, но совершенно не искусан. Так что я считаю, что это сделал человек.
– Да, – согласился Сондгард.
– Это изнасилование с убийством вчера в театре… Вы полагаете, что существует связь?
– Я думаю, что да. И все было как раз наоборот. Охранник выглядел озадаченным.
– Что было как раз наоборот?
– Не изнасилование с убийством. А убийство с изнасилованием. Он сначала убил ее.
– Боже праведный! – Охранник обернулся к телу, качая головой. – Это не личная месть. Эдди никогда не выходил из усадьбы. Никто здесь не знал его, кроме меня и Фрэнка. Да, кстати. Я Гарри Даунз, а это Фрэнк Рейли.
– Эрик Сондгард.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Я не знаю, правильно ли я поступил, доктор Сондгард, – начал Ларри Темпл.
Ларри еще не привык к его новому званию и по–прежнему обращался к Сондгарду как студент к профессору, а не как патрульный к своему капитану.
– Я не знал вашего номера, и его нет в справочнике, а мисс Равенфилд была единственной, о ком я вспомнил.
– Ты все сделал прекрасно, Ларри. – Сондгард подумал, что ему действительно стоит внести свой номер в телефонную книгу. Компания не печатала номера приезжих, чьи телефоны функционировали только три летних месяца в году, если только они не платили дополнительный взнос. Сондгард всегда считал, что ему не стоит тратить эту сумму, так как все, кто мог бы позвонить ему, уже знали его номер или могли связаться с ним через офис. Но теперь капитан уже не был уверен в своей правоте. Сегодня днем он поговорит с мэром Уолтером Равенфилдом; возможно, Сондгард сможет убедить его возложить уплату взноса на городские власти в качестве необходимых полицейских расходов.
А общительный охранник Гарри Даунз продолжал говорить:
– Эдди выстрелил один раз, но я не знаю, попал ли он в того парня. Здесь повсюду кровь, но, возможно, это только кровь Эдди.
– Никто не слышал выстрела?
– Нет. Фрэнк большую часть ночи провел в машине, охраняя владения с другой стороны дороги, вон там. У нас там больше всего проблем с грабителями и детьми, готовыми поднять шум. Они знают, как можно войти здесь с этой стороны дороги к озеру, но они считают, что за той стороной вообще никто к приглядывает всю ночь. Поэтому Эдди на своих двоих следил за воротами здесь, а Фрэнк в машине оставался на другой стороне дороги, я же вернулся в дом, чтобы поспать.
– Когда вы обнаружили его?
– Фрэнк нашел его около половины шестого. Верно, Фрэнк? В пять тридцать?
– В пять тридцать две, – ответил Фрэнк. Он прикуривал сигарету, держа спичку в сложенных ладонях, хотя дул легчайший ветерок.
– Вначале он пошел к дому и позвал меня. В первую очередь мы обошли дом, но никого вокруг не было, ничего не пропало, окна и двери были не взломаны, поэтому мы вернулись, осмотрели Эдди, потом Фрэнк взял «меркьюри», нашел вашего парня и привез его сюда.
– Это было ровно в пять сорок, – продолжил рассказ охранника Ларри.
Темпл казался очень довольным, что может назвать точное время, и немного смущенным, поскольку остальные могли подумать, будто он строит из себя невесть что.
– Я поехал сюда за «меркьюри», – сообщил Ларри, – увидел тело и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Я пошел в дом и позвонил мисс Равенфилд, а потом я вернулся сюда и стал ждать. Она вызвала меня по рации совсем недавно и сообщила, что вы уже выезжаете.
– Доктор Уолш тоже скоро будет здесь. – Сондгард обернулся к двум охранникам и обратился к молчаливому Фрэнку:
– Вы вообще никого не видели сегодня ночью? Ни за дорогой, ни еще где–то?
Фрэнк покачал головой:
– Никого. И я бодрствовал. Я не сплю в машине в лесу. Только одно… Я думаю, я слышал, как кто–то пел. Я остановился и вышел из машины, чтобы осмотреться. Но звука не было. Может, кто–то на дороге, может, радио в машине.
– Когда это было?
– Где–нибудь около трех, я полагаю. Я не обратил особого внимания. Этот звук не предвещал покушения на усадьбу.
