Галина Куликова - Кулак обезьяны
— У меня телефон разрядился, — буркнул Ленечка. — Сейчас верну его к жизни.
«Интересно, сколько еще людей мне сегодня не дозвонились?» — думал он, шаря по столу в поисках зарядного устройства.
Посмотрев список пропущенных звонков, он выяснил, что три раза действительно звонила Оксана, дважды — родители и редактор издательства Шустров, один звонок был от Селезнева, один — от Надежды Валерьевны и целых пять раз его вызывал неизвестный абонент.
Неужели опять эта женщина? Если так, необходимо установить телефон, с которого она звонит. Надо будет как-нибудь узнать, есть ли способ его вычислить.
Быстро перезвонив родителям и клятвенно заверив их, что плиту он выключил, а квартиру запер, Бублейников набрал номер дымовской племянницы. Надежда Валерьевна тоном телевизионного диктора сообщила, что тетя просила Бублейникова прийти сегодня часикам к пяти, чтобы поработать подольше.
— Еще она сказала, что ваша совместная работа движется к концу, потому что ей осталось рассказать вам не так уж и много.
— Простите, но я так не считаю, — начал было возражать Ленечка, но племянница перебила его:
— К сожалению, она просила меня передать именно так.
— Надежда Валерьевна, но мы многое не успели проговорить, — взвыл Бублейников. — Ведь нанесем ущерб книге, которая может стать настоящим бестселлером! Зачем вы так?
— Я тут вовсе ни при чем, — в голосе племянницы вдруг прорезались человеческие интонации. — Видимо, тетя действительно устала. Она давно не работала в таком ритме. Извините, я просто передаю вам ее пожелание.
— Но неужели ничего нельзя сделать? Может, я с ней сам поговорю?
— Не стоит. Но я постараюсь чем-нибудь вам помочь.
Разговор Бублейникову совсем не понравился. Что все это значит? Дымовой надоело играться в автора книги? Или она действительно устала? А может, чего- то испугалась? Странная дама.
Тут ему в голову пришла неожиданная мысль. А вдруг Дымова решила что-то скрыть, но боится, что в процессе их дальнейших бесед может случайно проговориться? Поэтому так поспешно и сворачивает их совместную работу над рукописью? Что же, эту версию следовало проверить, причем как можно скорее. Однако на пути к Дымовой стояло дежурство по номеру. Вот проблема, которую надо было решать тотчас же.
— Герман, извини, с дежурством у меня сегодня ничего не выйдет, я к трем убегаю на интервью, — твердо заявил он редактору отдела, когда тот вернулся в комнату.
— Какое еще интервью? — взвился Селезнев. — У тебя сегодня ничего не запланировано!
— Это внеплановое. Мне сейчас из ГУВД позвонили. Знаешь, что они сказали?
— Что?
— Бандиты назначили встречу!
— Все шуточки шутишь? Будешь дежурным, не обсуждается.
— Не буду, — уперся Ленечка. — Позвонили из мэрии, из приемной Лукина, и сказали, что он готов со мной беседовать. Ты понимаешь? Сам Владимир Константинович согласился на беседу с нашим корреспондентом — редчайший случай!
Это был аргумент, против которого Селезнев оказался бессилен. Этого материала главный редактор добивался от них более полугода, но Лукин категорически отказывался давать интервью. И вот…
— Что ж, тогда беги, — уныло сказал Герман. — К завтрашнему дню будет готово?
— Смеешься? Пока расшифрую, пока напишу, пока согласую. Думаю, дня три уйдет.
— Два. Даю тебе ровно два дня.
На самом деле хитрый Бублейников еще на прошлой неделе договорился о встрече с Лукиным, но до поры до времени держал козырь в рукаве. Трудность состояла в том, что интервью должно было состоятся послезавтра, рано утром. Однако сейчас Ленечка решил пойти ва-банк, надеясь, что в итоге ему все же удастся как-нибудь разрулить ситуацию.
До визита в больницу оставалось еще около двух часов, поэтому он успел заскочить к своему знакомому, который работал начальником отдела крупной телекоммуникационной компании. Соврав, что пишет статью про анонимные звонки, Бублейников спросил, можно ли выяснить, кто звонит с закрытых номеров. Тот заверил Бублейникова, что узнать номер не так уж сложно, но это не дает гарантии разоблачения, так как телефон может быть зарегистрирован на кого угодно. После получасового разговора Ленечка понял, что копать в этом направлении бессмысленно, слишком много всяких подводных камней.
Выйдя на улицу, он вспомнил, что так и не перезвонил редактору издательства — вдруг у того было что-то важное?
— Хорошо, что ты объявился, а то я с утра найти тебя не мог, — обрадовался Шустров.
— Зачем понадобился?
— Есть один вопрос. У тебя уже имеется представление о том, как будет выстроена книга? Разбивка по главам, расстановка акцентов и так далее. Вы же с Дымовой, как я слышал, весьма плодотворно сотрудничаете.
— Ну, в общем и целом мы уже согласовали структуру повествования, — ответил Бублейников.
— Отлично. Кстати, тут Надежда Валерьевна так тебя расхваливала. Вчера сказала мне по телефону, что будет пытаться уговорить тетю еще немного с тобой поработать. Ты в курсе, что Дымова ни с того ни с сего взбрыкнула — дескать, устала от долгих бесед, да и ты вроде не о том ее спрашиваешь, и она тратит последние силы на рассказы о совершенно бесполезных для книги вещах.
Вот этого Бублейников никак не ожидал.
— Значит, милейшая Ольга Святославовна нажаловалась на меня? — уточнил Ленечка, тихо свирепея. — Две беседы — и устала? Тогда, извини, я умываю руки. Если она не захочет больше ничего рассказывать, получится не бестселлер, а информационный уродец. Ни фига себе, поворот темы!
— Но ведь у вас же будет еще сегодня встреча, — жалобно заметил редактор, безошибочно угадав его настроение. — Уверен, тебе хватит материала. Бублейников, ты же профессионал!
Не обратив внимания на лесть, Ленечка заметил:
— А ты, я смотрю, исправно получаешь информацию. Племянница у тебя в роли осведомителя на жалованьи?
— Зачем ты так? — укорил его Шустров. — С Дымовой я, между прочим, знаком сто лет. Когда-то давно издательство, где я тогда начинал свою карьеру, выпустило ее брошюру о снежном человеке.
— Да, я в курсе, что она крупный специалист не только в археологии.
— Зря иронизируешь, она много лет входила буквально во все комиссии, связанные с этой проблемой. Я в то время часто по делам к Дымовым домой заходил, мужа ее покойного знал и с Надеждой тогда же познакомился. Так что вся информация поступает ко мне исключительно на дружеской основе.
— И что же они тебе по дружбе обо мне еще напели?
— Слушай, чего ты лезешь в бутылку? — не выдержал Шустров. — Все нормально, пиши книгу. Просто старуха устала. Я же тебя предупреждал, у нее со здоровьем серьезные проблемы. Иногда впадает в маразм. Надежда поэтому изначально планировала, чтобы ваши разговоры продолжались не более часа и Дымову не утомляли. Племянница — наш человек. Собственно, это именно она настояла на вашей сегодняшней встрече, а то бабка вообще хотела контакты прервать. Передала мне, что уже и так достаточно рассказала, а все остальное можно взять из ее архива.
— Ты хочешь сказать, Надежда Валерьевна не против того, чтобы я работал над книгой? — изумился Бублейников.
— Она полностью «за». Более того, очень тебе признательна, так как считает, что работа над книгой дает тете дополнительный заряд бодрости и оптимизма.
— У меня тоже было такое впечатление. Но тогда почему Дымова надумала прекратить наши встречи? Я рассчитывал еще как минимум на две-три обстоятельные беседы.
— Мы, честно говоря, тоже ничего не поняли. Но Ольга Святославовна упрямая — ничего не объясняет. Чуть что — плохо себя чувствую, оставьте меня в покое.
— Загадочно все это, — пробормотал Бублейников. — Ладно, попробую сам ее расспросить.
— Только аккуратно, а то вообще замкнется. Что тогда делать будем? Нам еще рукопись с ней согласовывать надо.
— Конечно, аккуратно. Слушай, у меня к тебе один серьезный вопрос. Помнишь, я тебя спрашивал про издательство «Водопад» и его сотрудников?
— Ну да, что-то такое припоминаю, — согласился Шустров.
— Я спросил, не работает ли кто-то из них теперь в вашем издательстве. И ты мне сказал, что нет. Так?
— Кажется.
— А ты разве не знал, что Инна Белявская из «Водопада» возглавляет у вас отдел учебной литературы?
— Она не возглавляет.
— Да что ты? А мне сказали, что она уже больше двух месяцев у вас работает. У меня тоже есть свои источники информации, так что не запирайся.
— Говорю тебе, она у нас не работает, — упрямо повторил редактор. — В смысле — больше не работает. Когда ты спрашивал, это уже так и было.
— Она уволилась?
— Она умерла.
— То есть как? А что с ней случилось? Она же нестарая женщина была?
— Можно подумать, умирают только старые. Поработала немного — потом исчезла. Мы только на третий день узнали.
