Галина Куликова - Рукопашная с Мендельсоном
Наконец высокий стал выдыхаться.
– Чего молчишь, дятел? Стукни уже своей пустой башкой по дереву! Как ситуацию исправлять думаешь?
Бритый, почувствовав, что гроза миновала, поерзал в кресле и неожиданно высоким голосом запричитал:
– Да что вы, я за дело готов жизнь положить. Я не все успел до вашего приезда организовать. Это пока разведка была – как он отреагирует на новое предложение. Н у, и вообще на наше появление в Чисторецке. Это он в Москве заартачился, а здесь у нас серьезного разговора еще и не было – на завтра планировал. Край – на послезавтра. Я знаю, как сделать, не сомневайтесь – все нам отдаст, падаль!
– А дружбаны его, наследники всякие? – успокаиваясь, спросил высокий.
– Этих вообще спрашивать не будем, – зло ухмыльнулся бритый. – Пусть он сам с ними договаривается. А не договорится – мы их немного поучим, чтобы сговорчивее были. Они – не проблема.
– Ты не очень зубы скаль! – вновь завелся высокий. – У тебя каждая следующая минута – проблема. Думай, как решить задачу, и думай быстро – у тебя есть дней пять. Максимум – неделя. Я останусь здесь, проконтролирую. Не справишься – отправлю вокзальные сортиры чистить, понял?
– Все сделаем, – подобострастно отозвался молодой человек. – Не сомневайтесь! Не справлюсь – можете стрелять. Антоха, скажи! – впервые обратился он к сидевшему на диване «шкафу».
Тот издал короткое ворчание.
– Ты Антоху попусту не дергай, – запыхтел высокий, – он свое дело знает и где надо тебя поддержит. Ты предложение сформулируй правильно, чтобы отказа больше не было, понял?
Бритый в ответ лишь подобострастно закивал головой.
* * *Лайме пришлось приложить некоторые усилия, чтобы обнаружить Мельченко, который ворковал с какими-то дамами в фойе Летнего театра. Дамы были празднично наряжены и кокетливо позвякивали браслетами, сережками и бусами. Над ними стоял ядерный гриб парфюма, от которого у проходящей мимо Лаймы едва не склеилось дыхательное горло.
Мельченко явно собирался уходить, и командиру группы «У» пришлось признать, что, связавшись с японцами, она допустила тактическую ошибку. Ученый-химик наверняка на машине, а она-то без колес! Какая же получится слежка? Телефон местной фирмы такси уже был занесен в ее телефонную книжку, но вызвать машину она вряд ли успеет.
Однако Григорий Борисович отправился в институт пешком. Лайма хорошо его понимала – погода была чудесной, солнце заливало мир ярким светом, в буйной зелени бульваров щебетало, стрекотало и каркало все, что имело голос. Лайма двинулась вслед за Мельченко, держась на приличном расстоянии, но не теряя из виду его плотную фигуру.
Ученый шел бодро, закинув пиджак на плечо, и глазел по сторонам. Без сомнения, он направлялся в сторону института. На всякий случай Лайма позвонила в таксопарк и вызвала машину к институтской стоянке. При этом настроение у нее капитально испортилось. Вот сейчас они достигнут КПП, Мельченко скроется внутри, и ее слежка ничем не закончится. День пройдет впустую. Что она будет делать дальше? Отсутствие четко поставленной задачи страшно ее раздражало. «Побродите по городу, засветитесь на фестивале, оглядитесь по сторонам, – говорил Тагиров. – Держите ушки на макушке».
Чтобы не умереть со скуки, Лайма вообразила себя Эркюлем Пуаро и даже подкрутила воображаемые усы. Ни одна деталь не укроется от нее! Когда Мельченко достал что-то из кармана брюк и выбросил в урну, Лайма, воровато озираясь, сунула туда нос. Фантик от конфеты! «Гастингс, этот тип ест батончики «Золотой орешек», – констатировала она. – Он носит их в карманах делового костюма. Это означает, что у него повышенный холестерин и не все в порядке с печенью. Помимо всего прочего, его невестка работает на кондитерской фабрике».
Развлекаясь подобным образом, Лайма «довела» Мельченко до территории института и остановилась неподалеку, делая вид, что копается в сумочке в поисках какой-то нужной вещи. Задержалась она не напрасно. Неподалеку от входа со шлагбаумом Мельченко столкнулся с женщиной в строгом костюме. Женщина только что покинула здание и деловой походкой шла ему навстречу. Поравнявшись с ней, Григорий Борисович остановился и наклонил голову. Женщина сделала то же самое. Иными словами, они вежливо раскланялись и разошлись. Тем не менее у «Эркюля Пуаро» при виде этой сцены захватило дух.
В самую последнюю минуту рука Мельченко встретилась с рукой дамы. Причем таким образом, как будто один что-то незаметно передал другому. «Ого! – подумала Лайма. – А здесь, возможно, есть кое-что интересненькое». И поскольку за Мельченко следить не было уже никакой возможности, она решила переключиться на даму. Тем более что на автомобильную стоянку как раз зарулила машина с шашечками на боку и могучей антенной на крыше. Судя по всему, заказанное Лаймой такси. Она торопливо двинулась к нему, следя за новым объектом с огромным интересом.
На вид даме было лет пятьдесят. Строгая юбка по колено открывала полные ноги с узкими лодыжками. Лицо было круглым, обаятельным. Макияж в натуральных тонах. Соболиные брови и решительные глаза Лайме понравились. Темные волосы женщина зачесывала назад и собирала в низкий тяжелый пучок, такой плотный, что из него до сих пор не выбился ни один волосок. Когда она садилась в машину, Лайма обратила внимание, что туфли женщина носит такие же, как и она сама, – удобные, на невысоком устойчивом каблуке.
Таксист курил, высунув локоть из окна, и откровенно глазел на Лайму. Он был бескомпромиссно молод, крепок и добродушен. Мужское добродушие всегда обезоруживало командира группы «У» и смягчало ее непокорное сердце. Поздоровавшись с шофером, Лайма забралась в салон, на заднее сиденье, и свойским тоном попросила:
– Поедем вот за этой дамой, хорошо?
Как будто речь шла о ее подруге, с которой они вместе собрались выпить по чашечке кофе. В конце концов, здесь Чисторецк, а не Москва, и парень может оказаться кем угодно – соседом объекта слежки или даже ее зятем. Такова специфика маленьких городов, тут не наврешь с три короба первому встречному, который или примет все за чистую монету, или сразу даст понять, что ему нет до вас никакого дела.
Это был умный ход с ее стороны.
– То есть мы поедем за Зоей Борисовной? – уточнил таксист, избавившись от окурка элегантным щелчком.
– Ну да, – ответила Лайма весело и немедленно отправила Медведю эсэмэску: «Срочно выясни, кто такая Зоя Борисовна, которая знакома с Мельченко. Она только что вышла из здания института».
– Мы с Зоей Борисовной соседи по даче, – принялся откровенничать шофер, выруливая со стоянки и пристраиваясь в хвост серебристой иномарке, в которую села вышеназванная дама. – А вы приезжая? Гостите у Зои Борисовны?
Лайма понятия не имела, как выкрутиться. Вспомнив Корнеева с его буйной фантазией, который, шлепая липовые документы, придумывал для всей группы немыслимые должности, звания и чины, она сменила тон и сурово сказала:
– На самом деле я не знакома с вашей Зоей Борисовной. Я из Госинспекции по контролю за уровнем выхлопных газов. Проверяем все служебные машины города в связи с участившимися случаями заболеваемости верхних дыхательных путей граждан Чисторецка.
– Что это за инспекция такая? – удивился шофер. – Никогда о такой не слышал.
– И это очень плохо! – заявила Лайма. – Нас создали как особый отдел при Министерстве здравоохранения. Вы знаете, что такое оксид углерода? Это то, что выбрасывает в воздух автомобиль.
– Да, вредная, должно быть, штука, раз целая комиссия…
– Ого-го! – «обрадовала» его пассажирка. – Оксид углерода соединяется с гемоглобином крови и не дает ему нести кислород в ткани организма.
– Значит, в Чисторецке не все в порядке с экологией? – заволновался шофер. – Я думал, из-за заводов… А машин-то у нас не так чтобы очень…
– Зато у вас погода жаркая, – немедленно нашлась Лайма. – И летом, в пик зноя, на дорогах возникает фотохимический туман, как в Лос-Анджелесе.
– Не зря я загородный домик купил! – похвалил себя шофер, который, судя по всему, безропотно проглотил всю лапшу, которую Лайма навешала ему на уши.
«Домик под Чисторецком! – мечтательно подумала Лайма, вспомнив Москву с ее фантасмагорическими пробками, тянущимися за МКАД и пожирающими время и здоровье дачников. – Наверняка это райское местечко с заселенным лягушками прудиком и смородиновыми джунглями. Мечта одинокой женщины!»
Тем временем таинственная Зоя Борисовна прибыла в центр города, к салону красоты с помпезным названием «Мечта Клеопатры». На вывеске была изображена страшная женщина, отдаленно напоминающая переболевшую малярией актрису Элизабет Тейлор, которая, насколько Лайма помнила, в молодые годы сыграла Клеопатру в одноименном фильме. Однако витрины под сомнительной вывеской были задрапированы дорогим шелком, украшены стеклянными стразами и затейливо скрученной серебряной проволокой, что как пить дать символизировало технологии будущего. Вероятно, это был продвинутый салон, и Лайма, выбравшись из такси, решила не терять времени даром и что-нибудь с собой сделать. Например, маникюр.
