Пьер Сувестр - Полицейский-апаш
— Послушайте, Мош, — нетерпеливо перебил Аскотт, — познакомьте меня с вашей племянницей.
— Но, сударь мой, я ведь вас уже с ней познакомил!
— Вы либо недогадливы, господин Мош, либо, наоборот, слишком хитры… Я хочу с ней познакомиться не так, как сейчас, а гораздо ближе… Одним словом, я хочу сделать её своей любовницей.
Старый мошенник подскочил на месте, прикидываясь обиженным и возмущённым.
— Ах, сударь, сударь! — воскликнул он плачущим голосом. — Такого я от вас не ожидал! И это мне, Мошу, вы делаете подобное предложение?! Конечно, Нини бедна. Добродетель и красота — вот всё, что у неё есть. Это, конечно, немало, даже много. Но я клянусь вам Господом Богом, что никогда, никогда не соглашусь на эту гнусную сделку! За кого вы меня принимаете, сударь?!
Однако Аскотт не отступил.
— Послушайте, Мош, вы же неглупый человек. Какой вам вред с того, что ваша племянница станет моей любовницей? Тем более что это я, а не какой-нибудь проходимец.
— Но, но сударь мой… дорогой клиент… — заикаясь, бормотал Мош, превосходно изображая стыд и отчаяние, — какая мне разница вы или кто-нибудь другой? Моя племянница — ещё ребёнок. Она целомудренная, прилежная, работящая и чтобы я… её дядя… да как вы могли себе это представить?!
Аскотт прервал излияния Моша.
— Сколько вы хотите?
Тот рухнул в кресло, закрыл лицо руками и завопил, задыхаясь от рыданий:
— Господи, в чём я грешен перед тобой? Почему со мной так обращаются? Моя маленькая девочка — единственный свет в окошке! Я всего лишь бедный адвокат… А её мать — это ведь святая! И надо же было… Боже… надо же было…
Мош не докончил фразы, так как в этом не было надобности. Сквозь расставленные пальцы старый мошенник внимательно наблюдал за Аскоттом. Тому, видимо, надоело ждать, пока старик кончит голосить. Схватив шляпу и перчатки, молодой человек ринулся прочь из квартиры. Поняв, что с дядей ему договориться не удастся, он бросился догонять племянницу, пока она не успела далеко уйти. Мош только этого и ждал. Он на цыпочках вышел в прихожую, приоткрыл дверь и начал напряжённо прислушиваться. Аскотт тем временем, перегнувшись через перила лестницы, увидел Нини, которая стояла этажом ниже.
— Мадемуазель, подождите секундочку! Мадемуазель! — звал Аскотт, задыхаясь от волнения.
— Кто там? — раздался нежный голосок Нини. — Это вы, дядюшка?
Аскотт побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
— Нет, мадемуазель, это не дядюшка, это я… господин, который только что был у него в бюро… мне нужно сказать вам одну вещь. Можно вас проводить?
Вскоре голоса замерли в отдалении.
Мош вернулся в квартиру. Лицо его сияло. Он неловко подпрыгивал, как дрессированный медведь.
— Получилось! Чёрт меня возьми, получилось. Ай да папаша Мош!
13. КРОВОТОЧАЩАЯ СТЕНА
Элизабет Доллон переехала в новую квартиру и со вчерашнего дня приводила в порядок вещи. У девушки была недорогая, скромная мебель, которую она любила и берегла, поскольку каждый предмет был для неё связан с воспоминаниями. Элизабет несколько раз меняла вещи местами, пытаясь устроить своё жильё поуютнее.
Этот воскресный день обещал быть чудесным, и хотя из окон открывалась не самая живописная панорама на бесконечные трубы Парижа, у квартиры было то безусловное преимущество, что туда не могли заглянуть ничьи любопытные глаза, поскольку напротив не было никаких особняков.
На улице было ясно и солнечно. Элизабет, задыхаясь от пыли, которая столбом стояла в комнате, время от времени подходила к окну и с наслаждением вдыхала свежий воздух.
Она радовалась свободному времени и выходному дню, который был ей так необходим после целой недели утомительной канцелярской работы. Девушка надеялась, что в скором времени ей удастся сменить место и поступить кассиршей в один из ресторанов Булонского леса, что было ей гораздо более по душе.
Но у Элизабет Доллон были и другие, куда более серьёзные заботы, и, когда она вспоминала о них, её чистый лоб перерезала глубокая складка, а в ясных глазах появлялась тревога и печаль.
Эти грустные мысли были чаще всего связаны с именем Жерома Фандора.
Возможно ли было испытывать хоть какие-то нежные чувства к человеку, который прямо или косвенно послужил причиной всех её ужасных бед? Но возможно ли было и то, чтобы этот открытый, честный юноша был сообщником Фантомаса? Элизабет Доллон долго не хотела этому верить, но мало-помалу у неё оставалось всё меньше и меньше оснований сомневаться. И вот, после ужасного нападения на бульваре Бельвилль, страшная истина стала очевидностью.
Переезжая на новую квартиру, Элизабет Доллон надеялась, что чудовище наконец-то перестанет её преследовать и она будет спокойно жить в тишине и безопасности. Покидая дом на улице де Куронн, она попросила консьержку, мадам Дюленк, чтобы та никому не давала её нового адреса.
Девушка уже два дня как поселилась на новом месте и была в полной уверенности, что никто не знает, где она теперь живёт. Каковы же были её тревога и удивление, когда она услышала громкий, настойчивый звонок в дверь.
Кто это мог быть?
Сердитый окрик консьержки немного успокоил её.
— Эй, барышня! Вы что, спите или оглохли? Вам уже пять минут как в дверь трезвонят.
Элизабет открыла дверь и увидела, что рядом с консьержкой стоит человек лет сорока, с открытым и приятным лицом. Он был одет в белую рабочую блузу, в одной руке держал связку рулонов с обоями, а в другой — ведро с клеем и кисть. Рабочий слегка кивнул Элизабет головой.
— Здравствуйте, барышня. Меня прислал домовладелец, чтобы я обои вам поклеил.
— Это очень кстати! — обрадовалась Элизабет. — Комната в ужасном состоянии.
— А разве я могу выбрать себе обои? — неуверенно добавила она.
— А то как же? У меня тут как раз несколько образцов… Что же вы думаете, я наклеил тяп-ляп что попало и пошёл? Нет, мы сначала всё выберем да прикинем, а иначе что ж за работа?
Консьержка, увидев, что всё путём и что её присутствие больше не требуется, собралась удалиться.
— Пойду-ка я к себе в ложу, а то у меня там сегодня гости.
Элизабет Доллон провела обойщика в комнату, которую нужно было оклеить. Это была небольшая спальня. Её заднюю стену составляла та самая перегородка, которую любезно согласился построить г-н Мош.
Мастер с любопытством разглядывал комнату с её скромной обстановкой и, видимо, не очень-то спешил приниматься за работу.
— У вас тут очень мило, — отметил он наконец. — Настоящее гнёздышко для влюблённых.
— О нет, сударь, — попыталась улыбнуться Элизабет. — Любовь не спешит навестить моё скромное жилище.
Рабочий сочувственно взглянул на свою собеседницу.
— Ну, это только ваша вина, вы девушка хоть куда, и любой парень был бы рад составить вам компанию.
Однако Элизабет была не в настроении выслушивать любезности галантного обойщика, не желая тем не менее показаться резкой, она решила перевести разговор на другую тему.
— Вы часто работаете по воскресеньям?
— Нет, совсем не часто, но в понедельник у меня свадьба, — весело ответил обойщик. — Однако что-то мы с вами заболтались, а дело стоит.
С этими словами он стал разворачивать на полу рулоны с обоями, предлагая девушке выбрать, что ей по душе.
— Вот голубые, зелёные, а вот бледно-розовые, как бутоны, как ваша кожа, барышня…
Элизабет не обратила внимания на комплимент и остановила свой выбор на обоях голубого цвета. Затем, видя, что рабочий не прочь ещё поболтать, она сказала:
— Я пойду разбирать вещи. Если я буду вам нужна, стучите в соседнюю комнату. И ещё у меня к вам большая просьба. Не могли бы повесить на стену вот эту картину? Она слишком тяжёлая, и одной мне не справиться.
— С большим удовольствием, — вежливо ответил рабочий. — Для такой очаровательной девушки я готов сделать всё что угодно.
Элизабет сдержанно поблагодарила, уже жалея о своей просьбе. Неумеренные любезности словоохотливого обойщика начали казаться ей двусмысленными. Девушкой овладело неожиданное беспокойство, и ей захотелось, чтобы этот человек поскорее покинул её дом.
Рабочий тем временем привёл комнату в полный беспорядок, так что можно было надеяться, что в скором времени он примется за работу. Элизабет вышла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь.
Не прошло и нескольких секунд, как она услышала глухой стук, а затем страшное ругательство. Девушка бросилась к двери, спеша выяснить, что произошло. Однако обойщик не дал ей войти в комнату.
— Откройте дверь, сударь! — потребовала Элизабет.
— Не открою, сударыня, — раздался из-за двери голос обойщика.
— Да что же такое? Что происходит?! — воскликнула Элизабет.
— Неважно. Вы сюда не войдёте.
