Михаил Серегин - Особенности национального сыска
– Все может быть, – протянул Седой. – Операция назначена сегодня на ночь?
– Да, думаю, что это оптимальное время, – ответил я. – Где тебя поселили?
– Здесь, на пятом этаже, – и Седой назвал номер своей комнаты.
Я раскрыл план гостиницы, взятый утром у Челобанова.
– Моряк у нас в пятьдесят седьмом. Значит, он будет вещать из пятьдесят пятого, – задумчиво сказал я.
– Интересно, как это возможно? – спросил Седой. – Хотя, судя по твоим рассказам, в отеле действует клуб веселых и находчивых людей, которые уж как-нибудь придумают, каким образом это сделать.
– Да уж, можешь не сомневаться.
– Слушай, – неожиданно понизил голос Седой. – А ты уверен, что нас сейчас не прослушивают?
Я серьезно задумался.
– Думаю, что нет, – наконец сказал я. – Я консультировался у специалистов. Дело в том, что прослушивание – очень дорогостоящая операция, требующая больших средств. Они все же не ФСБ... Хотя осторожность и в этом вопросе тоже надо соблюдать.
– Ну что, я все понял, – сказал Седой. – Вечером в пять?
– Да.
– Тогда я пошел осматривать красоты отеля.
Седой поднялся и вышел из номера.
В три часа дня меня посетил капитан Дынин.
– Ну как, все готово? – спросил он с порога.
– Надеюсь, что да. Люди из милиции уже были здесь.
– Кто они?
Я назвал фамилии оперативников, присланных следователем Петуховым.
– Толковые ребята, – удовлетворенно произнес Дынин.
– Иди к этим толковым ребятам в номер, стараясь не светиться. В пять же зайдешь к моряку. Если его не будет, иди сюда и сиди здесь.
– Понял, – коротко ответил Дынин.
Он осторожно выглянул через щелочку двери в коридор.
– Все вроде тихо... Я пошел.
– Давай, Дмитрий, с богом, – сказал я.
В половине пятого я вышел из своего номера и отправился в гости к моряку, который должен был в этот момент присутствовать у себя. Об этом, не вдаваясь в подробности, еще утром его попросил Челобанов. Моряк открыл мне дверь и удивленно спросил:
– Вы ко мне?
– Да, – как можно приветливее улыбнулся я. – Решил все-таки послушать ваши рассказы о путешествиях по миру.
Алексей Платонович пригласил меня в комнату и предложил кофе.
– Сначала я все же должен с вами кое о чем поговорить, – сказал я.
– Вы насчет Морзе? – спросил он.
– Да.
– К Морзе я уже привык, однако теперь мне вещают совершенно другие вещи, – и он сурово посмотрел на меня.
– Бьюсь об заклад, – сказал я, – вам говорят, что я последняя сволочь и виновен в гибели целой эскадры миноносцев, а вы едва сдерживаетесь, дабы не огреть меня чем-нибудь тяжелым или прилюдно плюнуть в лицо.
– Как вы догадались? – поразился Алексей Платонович. – Правда, насчет эскадры – это перебор. О вас говорят нечто другое...
– Это не так важно, – оборвал его я. – Все это ложь. А что касается морзянки, то я надеюсь сегодня же это прекратить.
– Каким же образом?
– Сейчас посмотрим, – сказал я.
Я подошел к ночнику и внимательно его осмотрел. Шнур от ночника вел к розетке рядом за тумбочкой. Я отодвинул тумбочку и внимательно оглядел розетку. Она была с виду весьма обычной. В этот момент в дверь постучали.
– Откройте, пожалуйста, это ко мне, – сказал я.
Моряк удивился, но пошел открывать. Через несколько секунд в номере оказался Седой.
– Ну что? – спросил он, не обращая внимания на моряка. – Что-нибудь нашел?
– Пока нет, – ответил я. – В электричестве я не силен.
– Ладно, разберемся.
Седой стал развинчивать лампу.
– Что вы делаете? – спросил Алексей Платонович. – Я без ночника спать не могу!
– Похоже, спать вам сегодня не придется.
– Как вас понимать? – гордо выпрямился капитан второго ранга. – Извольте объясниться...
Я объяснил. Челюсть моряка отвисла, и он замолчал надолго.
– Похоже, я что-то нашел, – сказал Седой. – В лампе есть что-то типа реле, которого по логике вещей здесь быть не должно.
– В таком случае откладываем все до поздней ночи. Когда вы обычно ложитесь спать? – спросил я у моряка.
– Я как старый солдат привык рано ложиться и рано вставать. Телевизор я обычно не смотрю, за исключением программы «Время». После нее, как правило, и укладываюсь.
– Мой вопрос может показаться вам нетактичным, но он очень важен. Вы во сне храпите? – спросил я.
Алексей Платонович сконфузился.
– У всех есть свои недостатки. Мы с женой спим в разных комнатах именно из-за этого. Она даже и отдыхать со мной не едет, говорит, что это не отдых...
– По всей вероятности, наш радист определяет начало сеанса по громкому храпу, который издает Алексей Платонович, – сказал я Седому.
Тот утвердительно кивнул головой. В этот момент в дверь снова постучали. Когда в номер вошел Дынин, я представил его Алексею Платоновичу.
– Ну что, Дмитрий, – сказал я Дынину. – Оставайся здесь. После восьми для полной безопасности никаких разговоров не вести. Кабельное телевидение смотреть можно, но вообще-то не рекомендую. Оно небезвредно – могут возникнуть разные нехорошие желания... Как только это начнется, ты быстренько идешь за нами и сообщаешь нам.
Мы с Седым вышли от моряка и вернулись ко мне. Время тянулось долго и медленно. Мы старались не говорить, а лишь смотрели кабельное телевидение, записывая все фильмы на принесенный мною из дома видеомагнитофон. После девяти мы перестали находить себе место. Батарея бутылок с джином и пивом «Балтика», потребляемых нами, росла с угрожающей быстротой. Когда пробило десять, Седой не выдержал, встал и сказал:
– Все. Надо начинать действовать. Вдруг этот козел сегодня не начнет сеанс своей морзянки? Мы хотя бы возьмем видеожуликов за жопу!
К этому времени мы уже прокрутили по видику в режиме медленного просмотра какой-то новый фильм. На сей раз двадцать пятым кадром шла реклама бальзама «Старославянский», ажиотажный спрос на который был зарегистрирован в гостиничном аптечном киоске несколько дней назад.
– Нет, – сказал я твердо. – Давай подождем. Время еще есть.
В этот момент в дверь постучали. Я кинулся к двери. На пороге стоял возбужденный Дынин.
– Так, берем его за жопу!
Мы, едва сдерживая свои эмоции, подошли к пятьдесят пятому номеру. У двери выяснилось, что впопыхах я забыл взять у портье запасной ключ от этого номера. На выручку пришел Седой. Он вынул из кармана перочинный ножик и, пару секунд поковырявшись лезвием в замке, открыл его. Вперед, как это бывает всегда, рванулся Дынин.
В номере горел лишь ночник и было темно. В сумерках я разглядел какую-то борьбу. Послышались два глухих удара и сдавленный вопль.
– А, сука! – заорал Дынин. – Да включите вы, в конце концов, свет!
Я щелкнул выключателем. В углу комнаты, скрючившись, лежал электрик Костя, ухватившись за живот. Перед ним на одной ноге пританцовывал Дынин.
– Эта падла меня чем-то тяжелым по ноге долбанула! – пожаловался он нам.
Седой поднял с пола здоровенную отвертку и сказал:
– Что орать-то? Вот этим он тебя и долбанул.
Потом он снова нагнулся и поднял с пола какой-то странный пульт.
– Надо же, как все просто! – воскликнул Седой. – Подобным пультом мой племянник водит по квартире игрушечный трактор. А этот Кулибин с помощью дистанционного пульта морзировал через стенку, вставив в лампу реле от того же трактора.
Костя заворочался в углу и, неожиданно вскочив, сделал попытку рвануться к двери. Прорваться ему не удалось, так как я своей тушей заполонил весь проход, а Седой ловко подставил ему подножку. Электрик упал мне в ноги. Мне оставалось лишь сесть на него коленками, как на молитвенный коврик, отчего Костя длинно и протяжно застонал, словно на приеме у мануального терапевта.
– Ну-ка, дайте мне сюда эту падлу! – сдавленно произнес Дынин. – Сейчас я его кишки вокруг шеи оберну и удавлю...
– Дима, только без крови! – решительно за-явил я. – И заткни ему, пожалуйста, рот, а то он всю гостиницу на уши подымет.
– Сделаем, – с готовностью ответил Дынин и вынул из кармана свой изрядно несвежий носовой платок.
Он схватил электрика за шиворот и одним рывком швырнул его на диван. Похоже, электрик был эстетом, так как, завидев сопливый дынинский платок, который Дмитрий намеревался засунуть ему в рот вместо кляпа, активно запротестовал. Глаза его расширились от ужаса, и он запричитал:
– Ребята, что вы хотите? Я все скажу, только не надо этого...
– В общем, так, – выдвинулся я вперед. – Сейчас я тебе даю пять минут – большим временем мы не располагаем. За это время ты вкратце, четко, сжато и емко расскажешь о том, зачем ты вещал старому моряку азбукой Морзе всевозможную херню, кто тебя на это надоумил и какие цели при этом преследуются. Учти, что мы на восемьдесят процентов знаем суть дела, и твой рассказ явится лишь подтверждением нашей теории. Если я в какой-либо момент пойму или почувствую, что ты врешь, то больше слушать тебя не буду. Даже если ты захочешь потом что-нибудь сказать... А ты точно захочешь! В руках этого почтенного господина раскалывались и не такие. – Я кивнул головой на капитана Дынина.
