Дарья Калинина - Сделай мне счастье
— Что скажешь? Уж не Почтарев ли собственной персоной?
— Ага.
Оксане хотелось послушать, о чем говорят эти двое. Но они стояли, курили, а слов слышно не было.
— Надо было еще кроме бинокля такую штучку прихватить, которая звук усиливает, — с досадой проговорила она, бросив попытки расслышать разговор. — Я такое в кино видела.
— Т-с-с… Они заходят.
И действительно, докурив, мужчины поднялись по ступеням и позвонили в дверь. Та открылась, и их впустили внутрь.
— Словно их тут только и ждали. Да?
Произнося эту фразу, Оксана обнаружила, что рядом с ней уже никого нет. Она оглянулась в поисках Германа и увидела, что он, шлепнувшись на живот, по-пластунски ползет к стоянке. Оксана хотела было последовать за ним, но передумала. Хватит с нее и того, что сверху моросит. Пачкать свою одежду она не нанималась.
Поэтому она осталась на месте, наблюдая за тем, как Герман сначала дополз до стоянки, а потом начал ползать вокруг машины. Оксана не спускала с него глаз. Что он задумал? Внезапно она увидела, как Герман, выглянув из-за машины, махнул рукой, явно подзывая к себе Оксану. А потом исчез за машиной и больше не появлялся.
«И что это значит? — озадачилась Оксана. — Мне тоже туда ползти? Не дождетесь!»
Ползти она не стала. Просто согнулась в три погибели и таким образом преодолела путь до стоянки. Микроавтобус стоял с краю, и Оксана надеялась, что если кому-нибудь из корпуса придет в голову выглянуть в эту минуту в окно, то машина закроет ее собой. А Германа? Его-то увидят! Он-то с другой стороны.
Но когда Оксана осторожно вытянула шею и заглянула за микроавтобус, своего друга она там не обнаружила. Где же Герман?
— Эй! Я тут!
Оксана задрала голову и ахнула. В окно машины на нее смотрела физиономия Германа.
— Что ты там делаешь? — зашипела перепуганная Оксана. — Немедленно вылезай!
— Еще чего. Залезай ко мне.
— Как?
— Сейчас я тебе дверь открою.
Дверь отъехала в сторону.
— Давай сюда, — озабоченно повторил Герман. И прежде чем Оксана успела что-то возразить, втянул ее внутрь.
— Что ты делаешь? — возмущалась Оксана. — В чужой машине? Зачем залез?
— Обыскиваю. И смотри, что я уже нашел.
Герман держал в руках мягкую игрушку — оранжевого слоненка с голубым бантиком на шее.
— И что?
— Это Ванечкин, — убежденно произнес Герман.
— Ты твердо в этом уверен?
— Да. Уверен.
— Вряд ли это уникальная игрушка, — попыталась образумить его Оксана. — Наверняка похожие слонята есть у тысяч ребятишек только в нашем городе.
— Нет. Этот слоненок особенный. Ирины родственники привезли его из Польши. В нашей стране такие игрушки вообще не продавались.
Но Оксана все еще сомневалась.
— А эти игрушки тогда чьи? — спросила она, указывая на мишку в цветастых штанишках и машинку. — Тоже ваши?
— Нет, — вынужден был признать Герман. — Этих игрушек я у Вани не видел. Может, Ира купила, пока меня не было? Черт его знает!
Оксана взяла игрушки и осмотрела. На этих двух она заметила странные клейма. Это были две буквы, перечеркнутые дробью.
— «Г/м». Это что такое?
У мишки клеймо стояло на задней левой лапе, а у машинки на днище.
— Похоже на пометки, которые делают в детских учреждениях, чтобы дети случайно не перепутали игрушки.
— Но что значит это «г/м»? Генно-модифицированные?
— Нет, при чем тут это!
— А тогда что?
— Какая разница. Главное, я уверен, что слоненок принадлежит Ване.
Оксана открыла рот, чтобы снова что-то спросить.
И тогда Герман, чтобы пресечь все сомнения, сказал:
— На ухе у слоненка должна быть травма. Ванечка пытался отчекрыжить ему ухо ножницами, Ира вовремя отняла опасный инструмент, а потом пришила слоненку ухо. Смотри сама, шрам на месте.
И Герман указал на несколько кривых стежков, которые и впрямь придерживали ухо слоненка.
— Это игрушка Ванечки, — твердо повторил Герман. — Одна из его любимых. А это значит, что мой ребенок был в этой машине.
Оксана взяла слоненка в руки.
— Но тут тоже есть клеймо. «Г/м»!
— Где? Покажи!
Оксана ткнула в шейку слоненка, в то место, которое было скрыто бантиком. Там и впрямь красовались те же две буквы, которые были нарисованы то ли маркером, то ли фломастером.
— Не знаю, кто это написал и зачем, — пробормотал Герман в растерянности. — Но слоненок наш, ошибки быть не может.
Оксана огляделась. В салоне было грязно и пахло не слишком приятно. Каким-то старьем, сыростью, машина была далеко не новая, и Оксане тут категорически не нравилось. Под дождем и то лучше.
— Думаю, что это машина Почтарева или кого-то из его приятелей, — помолчав, сказал Герман. — Но номера городские. Это я уже посмотрел. Так что думаю, эти двое далеко не поедут. По городу будут крутиться. Подождем.
— Зачем?
— Посмотрим, куда они дальше отправятся. И разговорчики их заодно послушаем.
Когда до Оксаны дошло, что именно задумал Герман, она буквально взвилась на дыбы:
— Ты с ума сошел! Ни за что!
— Почему?
— Они вернутся и тут же нас обнаружат. Спрятаться тут негде!
— А вот и нет. Я уже все продумал. У них там задние сиденья сложены, и всякий хлам набросан. А сверху покрывалами прикрыто. Один человек там запросто уместится.
— Один? А я?
— Ты тут останешься. Вдвоем и впрямь опасно будет.
Будто бы одному не опасно! Отправляться невесть куда и в компании невесть кого. Но Оксану возмутило другое.
— А что со мной будет? Ты подумал? Ты что, оставишь меня тут? Одну? В лесу?
— Это парк. И что такого? Подождешь до семи утра. Всего-то пару часиков осталось. Потом пойдешь на работу. Начальство тебя еще и похвалит за служебное рвение.
— Не хочу я тут одна оставаться! Мы так не договаривались.
Но Герман ее уже не слушал. Он открыл дверь и стал выталкивать Оксану из машины.
— Беги! Прячься! Они уже возвращаются.
На споры времени и впрямь не оставалось. Это Оксана понимала. Поэтому, выкатившись из машины, она рванула в сторону деревьев. Лишь укрывшись за ними, Оксана остановилась и принялась жадно прислушиваться.
Вернувшиеся из корпуса «Би» мужчины сели в машину, но никаких криков и возгласов, которые свидетельствовали бы, что Германа обнаружили, слышно не было. Выходит, его задумка удалась. Ему хорошо, он-то едет! А каково Оксане? Герман снова ее бросил! Вот негодяй!
И словно в отместку за ее сердитые мысли дождь полил как из ведра. Оксана стояла под деревом и жалела себя. Бедная она бедная, как же ей не повезло. И зачем она, дурочка, доверилась этому обманщику?
Но внезапно поток ее жалоб был прерван появлением на дороге еще одной фигуры. Это была высокая, укутанная в плащ особа, которая двигалась от главного корпуса, прикрывшись от дождя огромным цветным зонтом. И зонт, и цоканье каблуков по асфальту подсказывали, что приближается женщина. Оксана в последний раз шмыгнула носом и с любопытством уставилась на нее. Кто же это такая? И что ей нужно в ночной час у корпуса «Би»?
Женщина миновала стоянку, подошла к крыльцу и нажала на звонок. Какое-то время ей не открывали, но она не уходила, продолжала стоять и ждать. Воспользовавшись тем, что бинокль остался у нее, Оксана настроила резкость и навела окуляры на незнакомку. Какое-то время ей не удавалось рассмотреть ничего, кроме дождя, капли воды стекали по стеклу. В бинокль она видела лишь нечто бесформенное. Но потом стоящая у корпуса «Би» женщина закрыла зонт и опустила воротник плаща. Крыльцо было прикрыто козырьком, так что женщина даже смогла стряхнуть с себя капли дождя и поправила волосы.
И как раз в этот момент она повернулась, Оксана так и ахнула:
— Барби!
Это была та самая склонная к истеричным припадкам пациентка Марины, с которой Оксане уже довелось сегодня пообщаться. В том, что это именно она, у Оксаны сомнений не было. Она хорошо запомнила маленькое злое личико, вытравленные до белизны волосы, тощую фигуру и голенастые ноги, которые не мог скрыть до конца даже длинный плащ.
— Что ей-то тут надо?
Видимо, Барби не сомневалась, что ей откроют. Потому что продолжала торчать на крыльце. Наконец дверь открылась. Она что-то недовольно произнесла и шагнула внутрь. Оксане не удалось разглядеть, кто впустил Барби в корпус «Би», и решила подождать, что будет дальше.
Какое-то время ничего не происходило. Потом из корпуса выскользнула еще одна женская фигурка и поспешила к припаркованной на стоянке ярко-красной спортивной машинке. Это никак не могла быть Барби, потому что и ростом она была чуть ниже, и обувь носила не на каблуках-ходулях, а вполне комфортную. И одета была иначе. И самое главное, фигура была не та, хоть и стройная, но не тощая. Да еще и волосы, выбивавшиеся из-под капюшона, у этой женщины были темные.
