Иоанна Хмелевская - Лесь (вариант перевода Аванта+)
У Барбары заходил перед глазами страшный призрак столяра, с которым договорились на ближайшую среду. Она молча потянулась за сумочкой…
На кон, не колеблясь, бросили свою долю Каролек, Лесь, Влодек и Стефан. Две тысячи четыреста злотых предназначили на пожрание молоху. Каролек сбегал за купонами. В пять пополудни поспешно были зачеркнуты разные числа, и тут выяснилось — ни у кого абсолютно нет времени. Неделя пренебрежения к домашним пенатам даром не обошлась, и теперь уже никто не решался ближайшие субботние полчаса отвести на заигрывания с фортуной, отрывая эти полчаса у ожидающих дома дорогих близких. Тем не менее кто-то должен был пожертвовать собой.
— А пусть этот «влажный лютик» топает, — предложил расстроенный Януш. — Столько всего натворил, вот и отработает!
Лесь хотел было запротестовать, а потом плюнул: повсюду так плохо, хуже и быть не может, и своевременное возвращение домой отнюдь не улучшит настроения. Молча сгреб со стола деньги с купонами, и отправился навстречу с мой судьбе.
Судьба тоже не зевала: прежде чем Лесь успел перейти на другую сторону улицы, глядь — навстречу ближайший друг, с коим не общался уже несколько месяцев. Друг при виде Леся широко раскрыл объятия, а в глазах у него заблестели слезы.
— Сами небеса тебя посылают! — простонал он. — Она изменила!..
— Ну да?! — воскликнул взволнованный Лесь.
— Ей-богу! Сегодня все выяснилось! Пошли, я уже больше не могу! Пошли!..
«А ведь до восьми вечера еще много времени». Это была последняя мысль Леся о сегодняшнем поручении. Трагедия любимого друга поглотила его целиком.
Уже после одиннадцати усталый кельнер в баре «Arnica» попросил освободить зал двух последних гостей, демонстрирующих очень разный подход к жизни. Один из них обливался на дружеской груди горючими слезами, а второй, сжимая в объятиях заплаканного приятеля, выкрикивал попеременно удалые, либо издевательские максимы: «Все нипочем! Главное, живы!.. В штыки!.. Эх, птичка улетела!.. Нелюди!..»
Чем доказал здравый смысл: ведь и в самом деле, если что и улетает, то скорее птичка, а не люди.
Опытный таксист, не пускаясь в излишние споры, сразу установил цель поездки, посмотрев в паспорт заплаканного пассажира. Затруднение, правда, вышло с возвращением паспорта — заплаканный пассажир ни за какие сокровища мира не соглашался взять его обратно, но таксист и с этим сладил, засунув документ в карман пальто упрямого владельца. Чувствительный шофер уговаривал и второго пассажира продолжить поездку, дабы в целости доставить его домой, но тот категорически отказался: дескать, важные дела в центре, и некогда заниматься пустяками. Таксист оглянулся на друзей, не очень-то уверенно шагающих к ближайшим воротам, махнул рукой и включил первую скорость.
Было уже за полночь, когда, уложив, наконец, обиженного друга, Лесь удалился из его дома. Шел он по едва освещенной, перекопанной улице, распевая душевно и лихо:
— Гей, гей, гей, соколы…
Не летайте в горы — долы…
И ограничивался лишь этим одним апострофом.
Пение то набирало мощь, то стихало, порой переходя в невнятное бормотание, а Лесь с огромным трудом сам выполнял приказ, отданный соколам.
Преодоление трудностей отвлекало все его внимание, и поэтому он не удосужился заметить другую сторону улицы — ровную и вполне удобную. Он брел, спотыкаясь, по глинистым ухабам, пока, наконец, не осилил последнюю яму и не почувствовал твердую землю под ногами. Поднял голову и помертвел: песнь о соколах замерла на губах, он только успел пробормотать:
— …горы — долы…
Не очень далеко от него стоял прекрасно освещенный двумя фонарями розовый слон.
Лицо у Леся передернулось паническим страхом. Он более или менее помнил, как провел всю вторую половину дня и вечер. И вдруг понял: вот оно, прихватило… Галлюцинации! Delirium tremens! И не какие-то там паучки, кролики, летучие мыши, а сразу слон!.. И к тому же какой?! Розовый!!!..
Лесь надолго зажмурился, потом осторожно разомкнул веки. Слон стоял. Лесь снова зажмурился, снова поглядел…
— Чур меня! Чур! — от ужаса он едва переводил дыхание. — Брысь! Брысь!
В ответ на заклятье началось что-то страшное. Откуда-то из темноты раздались тихие звуки чарльстона. Слон пошевелил ушами, поднял хобот и, переступая с ноги на ногу, самым очевиднейшим образом начал танцевать!..
Это было уже чересчур. В алкогольном тумане вдруг проступило детское воспоминание: слон! розовый поросеночек! ловушка для хохоней!.. слоняки! слоняки!
— Слоняки!!! — взревел он.
Повернулся и рванул в паническом бегстве, издавая время от времени дикие вопли:
— Слоняки!!! Слоняки!!!..
Чудом пролетел Лесь всю перекопанную улицу, но в самом конце споткнулся и рухнул в объятия встревоженного странным криком милиционера.
— Слоняки!.. — рявкнул Лесь в последний раз.
— Что это с вами? — удивился милиционер, за свою жизнь он наслушался немало пьяных воплей, а такого еще не слышал. — В чем дело?
Лесь при виде милицейской формы немного очухался, хотя лицо все еще было искажено суеверным страхом. В голове пронеслось кошмаром: если сообщат о горячке, дело труба, в момент сунут в больницу для алкоголиков. Никакой горячки в помине!
— Нету слона! — убеждал он представителя власти. — Нету слона! И все тут!!!
— То есть, как это? — забеспокоился милиционер, всего час назад обошедщий только что приехавший цирк, который уже оборудовал шапито. — Как это нету? Уже украли?
— Украли! — быстро согласился Лесь — ему была безразлична судьба ужасной галлюцинации, украли — тем лучше, лишь бы отвертеться.
— Украли! Нету и нету!!! — подтвердил он вдохновенно — его тон и выражение лица убедили милиционера в невероятной краже слона из цирка. К тому же, пока он обходил шапито и повозки, там царила полная суматоха, а слонов отвели куда-то в сторону.
— Идите со мной! — занервничал он, побежал по ямам и ухабам, игнорируя другую, нераскопанную сторону улицы, и потащил за собой слабо упирающегося Леся.
Спотыкаясь, прыгая через ямы, Лесь подумал, что представитель власти, по-видимому, домогается от него доказательств отсутствия галлюцинаций. Он перестал упираться и ревностно побежал рядом.
Они примчались к углу дома и остановились, словно вкопанные. Точнее, милиционер остановился, словно вкопанный, а Лесь, у которого ноги вкопались, а все остальное неслось вперед, склонился ниц и ткнулся руками в глину.
Розовый морок стоял в свете двух фонарей и неона перед магазином, спокойно помахивая ушами.
Потрясенный известием о немыслимой краже милиционер уставился на слона и машинально поднял застывшего в поклоне Леся.
— Как так? — разозлился он. — Вон стоит!
— Что стоит? — смертельно перепугался Лесь.
— Как что? Слон! Разве не видите?
Лесь вытаращил глаза на слона, порешив не признаваться ни за какие пряники, и на всякий случай сильно удивился:
— Какой это слон? Где слон? Никакого слона нету!
Милиционер судорожно соображал, кто же из них спятил и когда он сам в последний раз пил. Позавчера, стакан… Нет, тут не в стакане дело.
Лесь тем временем прикидывал: либо власть сама пьяна, либо старается под него, Леся, подкопаться. Ведь слона-то и в самом деле нету. Розовая гора с огромными ушами — исключительно его собственная галлюцинация.
— А все-таки слона нет, — повторил он, однако, без прежней убежденности.
Его настырное упрямство мешало милиционеру сосредоточиться и уразуметь сущность конфликта.
— По-вашему, слон не стоит на собственных ногах?
— Нет и нет!
— А что он делает?! Сидит? Лежит?!
— Танцует… — легкомысленно вырвалось у Леся.
И в самом деле, слон переступал с ноги на ногу в такт доносившегося издали мотива.
Получив более или менее правдоподобный ответ, милиционер малость приободрился. Он посмотрел на Леся внимательней и тотчас просек состояние шатающегося около него в мокрой глине хмыря. Жалость дрогнула в его сердце. Вместе с тем он почел своим долгом забрать Леся в вытрезвитель, предварительно развеяв пагубные заблуждения бедолаги.
— Будьте молодцом и не валяйте дурака, — снисходительно поучал он. — Слон стоит себе, и это прекрасно видно. Не видите — цирк приехал? Ничего вам не кажется.
У Леся чуть-чуть прояснилось в голове, однако было страшновато так сразу поверить в свое счастье…
— А почему розовый?.. — недоверчиво спросил он.
— Черт, а в самом деле… Ну, ясно почему: розовый неон его освещает! Тоже не видите?
Только теперь Лесь обнаружил пылающую неоновую рекламу над магазином, и замороченную душу моментально отпустило. Значит, все так и есть! А вовсе не горячка!..
— Ну, двигай-ка, двигай, — решительно предложил милиционер.
— Куда?