Арто Паасилинна - Воющий мельник
Хуттунен легко нашел почтовый ящик там, где и договорились, в лесу за станцией. Покружил вокруг, проверяя, нет ли засады. Но лес был такой тихий и пустой, что отшельник решился подойти ближе. На ящике стояло его имя.
Теплая радость разлилась по телу изгнанника: теперь у него была привязка к миру — серый грубо сколоченный скворечник на краю деревни. Пииттисярви сдержал слово.
Но пришла ли почта? Он боялся заглянуть внутрь. Если ящик окажется пуст, разочарование разобьет ему сердце.
Открыв ящик, отшельник удивился: две газеты и толстое письмо, на конверте женской рукой выписано его имя. Хуттунен узнал почерк — от председателя огородного кружка Розы Яблонен!
Отбежав от ящика на несколько сот метров, он укрылся в густом ельнике и распечатал письмо. Это было нежное любовное послание. Хуттунен читал и краснел от счастья. Голова кружилась, строчки расплывались, на глаза набегали слезы, руки дрожали, сердце стучало. Захотелось выть от радости и восторга.
К письму прилагалась маленькая брошюра с надписью: «Заочное отделение Института народного образования. Экономический факультет».
Роза Яблонен приложила брошюру к письму с просьбой к дорогому получателю «не выбрасывать брошюру, а ознакомиться с ней и взяться за учебу, потому что сейчас у Гуннара как раз есть время. Никогда нельзя сдаваться, надо, несмотря на все трудности, постоянно развиваться. Лишь так настоящий финн может достичь счастья и успеха, что принесет также пользу его родине».
Хуттунен побежал к лагерю, преодолев за полтора часа больше десяти километров, залег под навесом, снова и снова перечитывал письмо от председательши, пока не выучил его наизусть. Только потом стал листать газету.
В новостях говорилось о войне в Корее. Где-то далеко в Азии шла сложная война, которая за лето превратилась в позиционную. Хуттунен помнил, как зимой американцы, корейцы и китайцы попеременно побеждали. Сейчас фронт остановился на 38-й параллели, и Советский Союз вел переговоры о перемирии. В газете была фотография военного джипа, набитого офицерами, на заднем плане — артиллерия и высокие горы. Под фотографией было написано, что войска ООН постоянно патрулируют дороги во избежание засад. Но на крыле автомобиля почему-то развевался американский флаг. Хуттунен надеялся, что стороны договорятся. Если заключат мир, цена на дерево в Финляндии упадет, тогда богатые фермеры, такие как Сипонен и Гнусинен, не смогут больше наживаться на крови невинных корейцев.
Начали появляться новости об Олимпиаде. Похоже, она будет проходить следующим летом в Хельсинки. В свое время Хуттунен прыгал с осиновым шестом на 3,90 метра и даже думал участвовать в Олимпийских играх. Но потом началась Зимняя война и Олимпиаду пришлось отложить. Война закончилась, но Хуттунен не сможет участвовать — как только он высунется из леса, его повяжут.
В газете писали, что впервые в Олимпиаде примут участие советские спортсмены. Подумаешь. Ну да, у них, наверное, хорошие метатели молота, судя по тому, как далеко они метали ручные гранаты в битве за Свирь.
В марафоне, может, они и возьмут медали, но в велогонках финские солдаты их точно сделают. Если, конечно, будут велогонки.
Прочитав газеты, Хуттунен взялся за брошюру, в которой всячески расхваливалась польза заочного образования. «Энергичный способный предприниматель/ница может быстрее и с наименьшими затратами добиться хорошего положения, чем работники других сфер».
Хуттунен задумался: конечно, легче заниматься предпринимательством, чем корячиться на старой мельнице, а если заморозки, то вообще зерна не будет. На одном гонторезном станке придется жить. На пилораму денег все равно нет. А тут еще, говорят, появились электрические мельницы, на которых можно молоть зерно, не покупая лицензию на водопользование. В этом смысле смена профессии — дело хорошее. С другой стороны, где ему, в его положении изгоя вести дела, когда он даже на собственной мельнице показаться боится?
С третьей стороны, чтение — полезное времяпрепровождение, тут не поспоришь. В брошюре написано, что экзамены сдают в письменном виде: «У нас может учиться любой, окончивший школу, независимо от места жительства, возраста и наличия свободного времени. Он может жить где угодно, главное — чтобы туда регулярно приходила почта, и учиться тогда, когда хочет и время позволяет».
Казалось, этот курс был придуман специально для Хуттунена, он именно сейчас планировал свое будущее. Какая разница, где учиться — в лесу или на мельнице? Пииттисярви носит ему почту в лес, а учителям из института сообщать об этом не обязательно.
Хуттунен поужинал половиной тетерева с клюквой и завалился под еловый навес, положив ружье рядом. Перед сном он еще раз перечитал письмо председательши.
Может, жизнь моя и устроится, раз эта председательша мне такие страстные письма пишет, размышлял мельник полный надежд, засыпая от запаха еловой смолы.
глава 30
В воскресенье к отшельнику пришли гости — почтальон Пииттисярви и председатель огородного кружка Роза Яблонен. Щуплый почтальон с тяжелым рюкзаком и в окружении густого облака комаров шел впереди, за ним спешила белокурая пухленькая председательша. Они изрядно устали от долгой дороги, председательша чуть не падала. Но при виде Хуттунена вся ее усталость улетучилась. Она кинулась ему на шею, мельник взвыл от счастья.
Пииттисярви терпеливо ждал, пока закончатся объятия и вытье, затем кашлянул и осведомился:
— Ну что, Гунни, сварил?
Хуттунен указал ему на схрон, достал из прохладной жижи бадью, открыл крышку и дал почтальону понюхать. Старичок сунул голову внутрь, послышался довольный рев. Благодарный Пииттисярви сообщил, что он тоже принес мельнику кое-что жизненно важное.
— Иди, смотри.
Они вернулись в лагерь, Роза Яблонен уже варила кофе. Пииттисярви вытряхнул на травяной пол содержимое рюкзака. Там было все необходимое: огромное количество соли и сахара, пакет кофе, пакет муки, крупа, кило сала, два кило масла… Со дна рюкзака почтальон достал кочан капусты, пучки моркови, репы, стручки гороха, свеклу, сельдерей, брюссельскую капусту, несколько кило молодого картофеля.
Хуттунен с нежностью взглянул на председательшу, та скромно и счастливо улыбалась.
— Не забудь, Гуннар, сварить овощи… Лучше вначале порежь их кусочками. Все с твоего огорода, кроме капусты и сельдерея.
— Как мне вас благодарить, — пробормотал мельник. Он посмотрел на маленького почтальона и то, что он принес, — от самой деревни ведь тащил.
— Пришлось тебе, Пииттисярви, попотеть!
Тот по-мужски заскромничал:
— Подумаешь, рюкзак с капустой… А помнишь, как я с этой чертовой бадьей бежал с восточного берега в Пууккокумпу? Вот там пришлось попотеть. Не было бы мое, бросил бы в лесу, пусть пристав обнюхается, веришь, нет?
В кармане рюкзака лежали писчая бумага, конверты, карандаши, ластик, точилка, линейка, тетради, книги и несколько сборников с заданиями из института. Хуттунен сердечно поблагодарил гостей за подарки.
А вот и почта — «Вести Похьолы» и счет из Кеми за ремень передачи, который мельник заказал весной. Дорогой ремень, подумал Хуттунен и бросил счет в костер.
— Вы, это, не обижайтесь, я пойду, — пробурчал Пииттисярви.
Он расчувствовался и поспешил удалиться с бутылью самогона. Но кофе закипел, и почтальону не удалось так быстро улизнуть. Роза Яблонен засыпала в кофейник «Блондинку Йоханну». Пииттисярви залпом выпил свою чашку, не став ждать, пока остынет. Выдыхая пар, он вылез из-под навеса, сказав, что пойдет погуляет и вернется через пару часов.
— Занимайтесь своими делами, я не подсматриваю.
Был прекрасный воскресный день. Прохладный августовский ветерок согнал комаров вниз к болоту. Солнышко припекало, ручей сонно журчал, воздух был полон болотных ароматов. Председательша и Хуттунен болтали без умолку, планировали его будущее, вздыхали, целовались. Отшельник был готов пойти и дальше, но председательша его остановила. Она, наверное, боялась, что получится ребенок, от рождения сумасшедший, думал он. Роза обмолвилась, что хотела бы выйти за него замуж, но позже, когда все успокоится. Делать детишек она пока не решалась.
Роза Яблонен хотела родить ему ребеночка, но только когда он выздоровеет. Она все силы приложит, чтобы он выздоровел. Потом можно и детишек заводить сколько угодно. Но если он не вылечится, о детишках придется забыть.
— Мы можем усыновить одного или двоих. Возьмем здоровеньких в роддоме в Кеми, их бесплатно отдают, когда родители-бедняки сами прокормить не могут.
Хуттунен старался понять. Да, тяжело, наверное, с рождения дураком быть…
Он начал думать, кому продать мельницу. Написал письмо Хапполе — вдруг тот найдет покупателя? Уже август, он должен был выйти из больницы, отлежав свои положенные десять лет.
