Иоанна Хмелевская - Свистопляска
Поспешив оставить скользкую тему личных знакомств, связей и прочей семейственности, сержант принялся обсуждать последние события.
— Значит, сумку и медведя у него забрали, так, так... Сдается мне, авария с лодочкой здорово нарушила их планы, это мы хорошо придумали. Теперь им придется сочинить что-то новенькое, посмотрим, может, и сообразим, чего же они добиваются на самом деле, потому как, признаюсь честно, во всю эту контрабанду наркотиков я не очень верю. Что-то другое у них на уме.
Очень понравились мне такие его рассуждения, сразу припомнилось второе дно, которое проглядывалось с самого начала — недаром душа подсказывала мне такую возможность. Хотя и малость подзабыла, в чьем именно деле моя душа предчувствовала второе дно — в деле Гавела или Болека.
— Дежурство у меня кончается в шесть, восемнадцать значит. С часок мне ещё потребуется, попытаюсь самостоятельно до кое-чего докопаться, я имею в виду нашу дактилоскопию. Возможно, у меня получится, а вы пока подождите. До семи. Ладно?
Естественно, я согласилась подождать, заверила сержанта, что на него надеюсь, после чего мы согласовали время и место его встречи с Яцеком. Непосредственное общение этих двух умных и сильных мужчин казалось мне совершенно необходимым в нашем деле. Нет, не скажу, что я недооценивала собственных заслуг, но на вещи смотрела трезво и что-то мне подсказывало, что Оскара за роль посредника я вряд ли получу.
Сержант вышел из моей машины, и только теперь я увидела Зигмуся, который, похоже, уже продолжительное время демонстративно разгуливал перед капотом машины. Меня затрясло от ярости. Столько дел, надо поскорее разыскать Яцека, я беспокоилась о Болеке, не знала, что с ним, только мне Зигмуся не хватало!
Кузен, ясное дело не спрашивая позволения, влез в машину. Я с трудом подавила в себе желание стукнуть его чем-то тяжелым, в голове даже мелькнула туманная мысль об автокатастрофе. Хорошо, что Зигмуся, как всегда, интересовал только он сам. Не обращая внимания на то, что происходит со мной, он без обиняков приступил к делу.
— Вижу, что ты занята-занята, но наверняка нашла время заняться и моей работой. Прочла-прочла? Твое мнение-мнение? Правда, надо приступать немедленно-немедленно?
С трудом заставив себя сосредоточиться на том, что Зигмусь говорит, я попыталась припомнить, что же от меня требовалось.
— Да, — ответила я. — Нет. Сам видишь, у меня нет условий, все чего-то хотят от меня, отвлекают...
Я не докончила, потому что сообразила: если вот сейчас, немедленно, не приму какого-то радикального решения — пропала. Придется везти с собой в Варшаву весь этот хлам Зигмуся, потом договариваться с кузеном, чтобы забрал его обратно в Быдгош, потому что, к счастью, Зигмусь проживал в Быдгоще, подумала о бесконечных телефонных разговорах, которыми он будет терзать меня ежедневно, с рассвета до поздней ночи. И я сказала:
— Мне удалось прочесть только начало. И сразу тебе скажу — дело непростое, издатели боятся высокоинтеллектуальных произведений. Боюсь, ни один не решится издать, надо бы самому поискать храброго издателя или спонсора. Попробую поискать и дам знать.
Зигмусь встревожился и засуетился. Сначала потребовал, чтобы я прочла весь шедевр, пожертвовав для этого сном ближайшей ночью, а потом забеспокоился о судьбах своего детища. В этой суматохе, которую я создаю вокруг себя, недолго и потерять страничку-другую. Я ухватилась за идею и не преминула отругать его за легкомысленное отношение к шедевру. Как можно было создавать его в одном экземпляре? Неужели нельзя было сразу отпечатать в двух или вот теперь отксерить? Зигмусь сокрушенно признался — я права, как он мог так опростоволоситься?
И тут меня озарила гениальная идея. Я включила зажигание, прогрела двигатель и, тронувшись с места, твердо заявила:
— Займешься этим немедленно. Просто смешно держать дома такую ценность в одном экземпляре. Это тебе не хаханьки!
Пришлось потратить десять минут, но от Зигмусевой рукописи я избавилась, она опять оказалась в руках владельца.
И тут же выяснилось, что избавилась я от макулатуры, но не от Зигмуся. Хотелось бы мне посмотреть на следователя, который ведет расследование с присосавшейся к нему пиявкой!
Машина Яцека стояла на стоянке у «Пеликана».
— Посиди в машине, подожди меня, — бросила я Зигмусю, выскакивая из «то йоты». Ох, наверняка примется включать все подряд приборы, но что мне оставалось делать?
Обнаружив Яцека в регистратуре, я поманила его за собой в холл.
— Потрясающая девушка! — были первые слова Яцека. — Надо поговорить, я как раз собирался к пани.
— Надо избавляться от Зигмуся, даже если придется его задушить! В семь ты встречаешься с сержантом, вот ключи от моей комнаты.
Смерти от удушения Зигмусю удалось избежать. Выходя из «Пеликана», я неожиданно увидела Болека, который бодро топал в сторону моря. Мгновенно оценив ситуацию, я приняла решение. Поскольку в происходящем Яцек нисколько не повинен, а Болек напротив, если уж и жертвовать кем-то из них, то Болеком. Впрочем, Зигмусь и сам уже заметил несчастного.
— Какая встреча, какая встреча, пан Яцек, пан Яцек! — радостно вскричал он, выскакивая из машины. — Такой случай, такой случай! — восклицал он, наверняка благодаря небеса за свалившегося на него спонсора.
Яцек проявил выдержку, услышав собственное имя, даже не вздрогнул. Я не стала терять времени.
— А ну, быстро! В машину! Едем!
Слава Богу, Зигмусь не нанес «тойоте» никакого ущерба, только включил отопление и поставил машину на ручной тормоз. Приведя в порядок и то и другое, я рванула с места, и уже через три минуты мы были далеко. Яцек спокойно смог сообщить мне полученную информацию. Мажена, разумеется, обратила внимание на Северина Вежховицкого, мужчина видный, бросался в глаза. Жгучий брюнет, пожиратель женских сердец. В него втюрились, кроме Выдры, ещё две бабы из «Пеликана» и очень мешали друг дружке. Думаю, мешали и Северину, вот как мне Зигмусь. Косоглазый Колодзей оказался вне подозрений, впрочем, Яцек так и думал. Мажене удалось случайно подслушать его разговор но телефону с Варшавой, из которого явствовало, что смерть Гавела очень его огорчила. Мало сказать огорчила, Колодзей был в отчаянии, все его планы летели к черту.
— Теперь мне многое стало понятно, — угрюмо сказал Яцек, — напрасно отец распространялся о своих намерениях вывести мерзавцев на чистую воду. Дал понять, что ему кое-что известно об алмазной афере. Я пока не знаю, что именно было ему известно, но, видимо, достаточно для того, чтобы оторвать от корыта парочку свиней. Впрочем, напрасно я свиней оскорбляю, свинья хорошее животное. А отцу, похоже, удалось нащупать главный нерв мафиозной организации, смотрите, вот что я нашел в его бумагах.
И, вытащив из портмоне четвертушку бумажного листа, Яцек протянул её мне. На рисунке не очень тщательно были изображены какие-то прямоугольники с цифрами, соединенные между собой стрелками и линиями.
— Что это?
— Пока не знаю, но для развлечения отец такое бы не стал чертить.
Решение пришло мгновенно.
— Не знаю, есть ли в Морской Крынице ксерокс, так что давай сделаем копию на стеклографе.
Отыскав у себя подходящий лист бумаги, я приложила его вместе с рисунком Гавела к лобовому стеклу машины и на свет перевела рисунок Гавела.
Может, и не будет необходимости в копии, но не исключено, что и понадобится. Я критически заметила:
— Похоже на то, что не очень знающий человек попытался изобразить план дома. Немного перепутал помещения...
— Дома, вы говорите? — задумался Яцек — Дома? Отец совсем не умел рисовать. Дома... Интересно!
— Да нет, я не настаиваю на своей версии. Послушай, давай я лучше расскажу тебе о том, что сержант вроде бы напал на след подозреваемого...
В семь, как и было намечено, Яцек встретился с сержантом. Кажется, они понравились друг другу. Сержант опять был очень доволен собой.
Разложив на моем столе многочисленные снимки отпечатков пальцев с черными подтеками, он принялся втолковывать нам:
— Вот, поглядите, эти очень подходят к стулу. Да вот через лупу посмотрите, видите расположение папиллярных линий? Я почти на все сто уверен, что это тот самый Шмергель или как его. Теперь остается лишь его разыскать. К сожалению, адресом мы не располагаем.
— Зато я знаю, где его искать, — радостно подхватил Яцек. — Да и фамилию приходилось слышать. Поляроидом снимали?
— Поляроидом, так скорее. Своего аппарата у меня нет, пришлось попросить у знакомых, ну да ничего, заплачу за клише. Вы знаете, они, проклятые, очень дорогие, пришлось экономить, сделать всего несколько штук.
Яцек обрушился на меня:
— И пани мне ничего не сказала? Не будете вы ни за что платить, все следствие на мой счет. А фотоаппарат за мной.
Оторвавшись от драгоценных снимков, сержант посмотрел на спонсора и, подумав, сказал:
![Иоанна Хмелевская - Версия про запас [Дело с двойным дном]](/uploads/posts/books/162468/162468.jpg)
