Мария Баганова - Столик в стиле бидермейер
Сидевшая напротив нее Анна Федоровна вела себя достойно. Сказалась многолетняя привычка держаться перед классом. Бывшая учительница спокойно и внятно рассказала про неудачный брак Карины, про визиты ее мужа. Пообещала позаботиться о дочке-сиротке.
– Карина была близкой подругой моей дочери и моей ученицей. Она жила в нашем доме, помогала по хозяйству и ни в чем не нуждалась. Мы продолжаем воспитывать ее дочь.
– Формально опекуном Веры Куляревой является ее отец, – хладнокровно уточнила брюнетка, – так что вам придется с ним обо всем договориться и оформить документы. А это правда, что Андрей Петрович Шацкой собирался развестись с вашей дочерью?
Это был удар ниже пояса. Откуда она только это взяла? Аннушка вздрогнула, но выдержала и заговорила о Надиных неладах с мужем словно о чем-то незначительном.
– Люди иногда разводятся, такова жизнь. Какое это имеет отношение к смерти Карины?
Брюнетка повернулась к нам с Надеждой.
– Надо же, – произнесла она, обращаясь ко мне, – вы сами пожаловали. Так даже удобнее, я все равно собиралась потом к вам идти.
Я невольно поежилась под ее взглядом, и тут тяжелая створка ворот толкнула меня в спину. Это была Татьяна Романовна. Посмотрев в ее мрачное одутловатое лицо, я подумала, что надо ожидать чего-нибудь нехорошего, но тогда даже представить не могла, к чему приведет ее визит.
Увидев следовательшу, Романовна оттолкнула нас с Надей и заговорила. Говорила она так громко, что, наверное, слышно было даже на улице. Уж Ольга-то точно будет в курсе. По ее словам, Андрей собрался бросить Надежду и жениться на Карине. Потому что именно Карина последние годы вела дом, а Надя – никчемная бездельница и ее эксплуататор. Она догадывалась, что Андрей уходит от нее к Карине, и люто ненавидела несчастную.
– Танечка, что ты говоришь? – изумилась Анна Федоровна. – Разве Надя кого ненавидела?
– А то ты сама не знаешь! – сверкнула глазами Татьяна Романовна. – Это ты ее убила! – заявила она. – Тебе же не в первый раз!
Она взглянула на Надю с такой злобой, что мне стало страшно. Надя буквально повисла у меня на плече.
– Сыночка моего из окна вытолкнула, а теперь вот ее…
– Таня! – почти выкрикнула Анна Федоровна. – Юра сам упал.
– Не-ет, – зловеще протянула Татьяна Романовна. – Не сам. Я специально выясняла: Надька твоя доску протирала. У нее тогда тряпка в руках была, – она обернулась ко мне, – вот, эта мне сказала. А у Юрочки на костюмчике пятно от мела осталось…
От неожиданности я потеряла дар речи и только бестолково мотала головой: ничего такого я не говорила! Татьяна Романовна чуть наклонилась к Наде. Сейчас она выглядела особенно грузной, просто огромной. Прошептала одними губами:
– Ведь это ты вытолкнула его, девонька?
Надя сжалась. Она на самом деле показалась «девонькой» – маленькой девочкой, школьницей.
– Нет, – забормотала она. – Нет, не я. Честное слово, не я…
– Он любил тебя, не знал, как сказать, за косички дергал… А ты его столкнула… – прохрипела Татьяна Романовна. – А пятно на пиджачке его тебя и выдало. В милиции меня тогда слушать не стали. Но я знала все эти годы. Знала…
Надя закричала. Лицо ее исказилось от ужаса. А Татьяна Романовна продолжала смотреть на нее, словно кролик на удава, даже не моргала…
– Прекратите! – услышала я свой собственный голос. – Оставьте ее!
Анна Федоровна пила валокордин. Я не поняла, как и когда здесь появилась Майя Ивановна. Наверное, пришла следом в надежде остановить подружку. Теперь она тщетно пыталась всех успокоить. Татьяна Романовна настаивала на своих обвинениях, следовательша выглядела очень заинтересованной и что-то быстро записывала.
– Танечка, – твердила тетя Майя, – да ты наверняка что-то не так поняла…
– Я все так поняла, правильно, – отталкивала ее Романовна. – Тебе покойница Карина что передать велела? Что «все было так, как я думала»! Вот оно!
– Да она что-то напутала…
– Нет, она все видела!
Галка поохала-поохала, а потом схватила Верочку и утащила куда-то – и правильно сделала! Надя всхлипывала у меня на плече. Я уволокла ее в дом.
– Я его не сталкивала… Нет… – твердила она.
Я молчала. А что было ответить, если я и сама сначала подумала… Внезапно она отстранилась.
– Ты не веришь, – догадалась она, – ты тоже думаешь…
Почему-то мне стало стыдно, и, чтобы расставить все точки над i, я спросила:
– Ну а как все было?
– Я на самом деле хотела его убить, – заговорила Надя. – Как она мило выразилась: за косички дергал! Нет, он меня попросту избивал! Бил по голове, щипался до синяков… Придурок!
Даже сейчас, спустя столько лет, она не могла простить того погибшего парня. А я смогла бы? Если бы меня вот так же били? Нет, наверное.
– Знаешь, как больно было, – продолжала Надя, – у меня мигрень не проходила вообще. Я маме жаловалась, а она каждый раз: «Ты должна сама уметь решать такие проблемы!» Педагогиня! А тут мы остались одни в классе. Окна открыты. И на самом деле думала: вот вытолкнуть бы его наружу… Подох бы, гад!
– Не ругайся, он же умер, – напомнила я.
– Умер, – со злобой проговорила Надя. – Даже своей смертью он мне нагадил. Он начал приставать ко мне, я его оттолкнула. Да, этой самой тряпкой. Заорала что-то обидное. Он сдуру и залез на подоконник. Заявил, что сейчас выбросится из-за любви ко мне… Так и сказал, козел! А потом на самом деле упал. – Она истерично хихикнула. – Прямо так взял и упал. Наверное, слишком в роль вошел и потерял равновесие.
Надя снова нервно засмеялась.
– Я к окну кинулась, а тут как раз Карина вбежала. Я ей говорю: «Юрка упал». А она мне: «Ты столкнула?» И улыбнулась так подленько. Я ей ответить не успела, как ты входишь. Я думала, она так просто ляпнула… А она потом моей маме заявила, что видела, будто это я его…
Надя расхохоталась. У нее начиналась настоящая истерика.
– И знаешь что? Мама ей поверила. Не мне, а ей! Этой сучке! Потому она и занималась с ней бесплатно. Потому и вытягивала эту бестолочь на хороший аттестат… – Надя зарыдала.
Я прижала ее к себе. Значит, я верно подозревала, хотя и не думала, что все настолько плохо.
– А потом Татьяна Романовна… – начала я.
Надя, рыдая, кивнула в ответ:
– Да, вернулась и стала вынюхивать…
– Но прошло двадцать лет… Почему сейчас?
– Так матери все равно, сколько лет прошло, – вздохнула Надя. – Теперь я ее понимаю. Карина из меня деньги тянула. Особенно последнее время. У нее вон, все не сложилось… Не помог аттестатик. – Надежда шмыгнула носом и по-детски вытерла его рукавом.
– И потому ты ее?.. – неуверенно произнесла я.
Надя отшатнулась.
– Не я! – завопила она. – Ну почему вы все… Ну что это за кошмар?! Что я такого сделала? Не я! Не я! Не я! – Продолжая выкрикивать эту фразу, она забилась в судорогах.
Я попыталась обхватить ее, успокоить. Ничего не получилось. Надя что-то кричала, на губах у нее показалась пена. Я кинулась за помощью.
В гостиной, где совсем недавно принимали гостей, проходил допрос. Татьяна Романовна стояла на своем. По ее словам, Надежда была убийцей-рецидивисткой со стажем. Некогда, еще в школе, она столкнула в окно ее сына, потому что ей досаждали его ухаживания.
– Невинный мальчик. Юрочка… – всхлипывала она. – А эта… эта дрянь… Карина о том убийстве знала, она долго молчала, Надежда ей платила, а той, бедняжке, некуда было деться: дитя малое на руках. Я с ней пыталась поговорить об этом, она сразу прямо ничего не сказала, а потом через Майю передала, что я права была. И, видимо, Андрею обо всем рассказала, вот он с Надей и решил развестись, а на Карине жениться. Ну а эта сука…
Она не стеснялась в выражениях. Майя Ивановна тоже была здесь. Она сидела, забившись в угол, съежившись, насколько позволяла ее полнота, и не произносила ни слова. Анна Федоровна, бледная и спокойная, сидела на стуле, выпрямив спину.
– Моя дочь не способна на убийство, – заявила она. – Да, Юрий погиб в результате несчастного случая. Он сам нарушил правила поведения в классе. Я знаю, что у покойной Карины Куляревой уже тогда родилась нелепая идея о причастности к этому моей дочери. Я занималась с ней, чтобы девочка не распространяла этот дурацкий слух дальше. Но я никогда и в мыслях не держала, что это может быть правдой. И я утверждаю, что Надя не убивала Карину. Всем известно, что у той был муж-садист. Слышать не хочу про его алиби. Его и ищите. Он неоднократно приезжал сюда.
– Да, – подтвердила я, – сама с ним сталкивалась. Там Наде плохо, дайте что-нибудь сердечное. Где у вас аптечка?
Анна Федоровна вышла к дочери. Следовательша ее не удерживала. А мне снова пришлось отвечать на вопросы. Быстро выяснилось, что мы из одного класса, и она спросила меня про Юру. Мне пришлось описать всю ту давнюю сцену и подтвердить, что Надя в тот момент стояла метрах в полутора от окна.