Наталья Александрова - До свадьбы заживет
– Как же никто не замечает, когда они колеса прокалывают?
– У них на эту операцию специальный человек поставлен, очень ловкий. Он не торопясь, с деловым видом проходит мимо стоянки и, когда видит подходящую машину, незаметно бьет по колесу ногой. А у него к подошве прикреплено толстое шило, так что дело, считай, сделано.
– Понятно! – Лола с невольным уважением покачала головой. – А зачем ты уходил на биржу?
– В «Опеле» были два человека, в таких случаях борсеточники предпочитают не связываться. Один человек ушел за мной, и шансы сразу увеличились: машина хорошая, дорогая, иномарка, замок, скорее всего, центральный, стоит возле биржи, и сидит в ней только один человек… Самая подходящая цель для борсеточников. Так оно и оказалось, и благодаря хорошему знанию местной специфики мы с тобой благополучно избавились от «хвоста».
За время этого разговора «Жигули» подъехали к Витебскому вокзалу.
Лола с Маркизом вышли из машины и направились к пригородной платформе.
Ближайший поезд до Новозайцева отправлялся через полчаса. Они съели по хот-догу, купили билеты и несколько газет – дорога предстояла долгая.
– Поезд прибыл на конечную станцию Новозайцево! – объявил машинист. – Не забывайте в вагонах ничего нужного.
Пу И пришлось посадить в черную сумку Ларисы Куликовой, он не возражал.
– Ну вот, – Маркиз обвел рукой окружающее пространство, – как говорится, добро пожаловать в Новозайцево! Культурный центр! Оглядись по сторонам!
Откровенно говоря, смотреть было не на что. Новозайцево не было разросшимся поселком, в котором селятся новые русские – для этого поселок слишком далеко находился от города. Да и природа вокруг не располагала построить загородный дом, чтобы проводить в нем свободное время и развлекаться с друзьями.
Сразу же за одноэтажным, хотя и каменным зданием вокзала, которое, судя по архитектуре, было построено никак не позже пятидесятых годов, находилась небольшая пыльная площадь, на которой на ломаных ящиках пристроились несколько местных старух, торгующих брусникой, клюквой и яблоками.
Назад по ходу поезда, за платформами, располагались огороды, судя по тщательно перекопанной земле и жухлой ботве, картофельные поля.
– Мне в туалет надо! – сообщила Лола. – И Пу И тоже.
– А это туда, – Леня махнул рукой в сторону от огородов. – Иди вдоль путей, не заблудишься. – Он взял у нее из рук сумку и открыл. Пу И выбрался на зеленую, хотя и пыльную травку.
Лола долго пробиралась вдоль путей, мимо пакгаузов, запертых на амбарные замки, наконец увидела деревянную будку с надписью мелом «М» и «Ж». За туалетом начинались и вовсе уже руины – поросший травой холм, не то огромный погреб, не то бомбоубежище, оставшееся с войны, следом ржавый железный сарай без дверей, а за ним – двухэтажное здание из красного кирпича, как ни странно, под крышей и с забитыми досками оконными проемами. Не то старое депо, не то склад, но вокруг было так безлюдно, что Лола поежилась и поспешила обратно.
За время ее отсутствия Леня переделал множество дел. Он выгулял Пу И, и теперь песик спокойно стоял рядом, пристегнутый поводком. Леня также разговорился с местными бабушками, купил у одной килограмм отборных краснобоких яблок и теперь, аппетитно хрустя, слушал говорливую старуху. Он протянул подошедшей Лоле яблочко, подхватил Пу И на руки и сердечно распрощался с бабками.
– Куда мы пойдем? – спросила Лола, откусив, в свою очередь, яблоко. – Где эту Ларису искать?
– А пойдем мы с тобой… вот как думаешь, много у этой Ларисы денег? – спросил Маркиз, выкидывая огрызок.
– Думаю, не очень, – усмехнулась Лола, – раз она прятаться к тетке поехала.
– Верно, если предположить, что она все еще тут, а нам ничего другого не остается, то не может человек просто так месяц сидеть, если денег мало. Да и от скуки повеситься можно, в этакой-то дыре. Есть клуб, кино крутят раз в неделю, еще дискотека, но туда она вряд ли ходит. Тетка-старуха кормить долго не сможет, значит, нужно устраиваться на работу. А куда наша Лариса пойдет работать? Никаких предприятий тут нету, не на железную же дорогу, – Маркиз фыркнул.
– Стало быть, будет она устраиваться по специальности, – прищурилась Лола, – но только я тут не наблюдаю никаких предприятий общественного питания.
– Это ты зря, я пока тебя ждал, у старух спросил, где у них что. И представляешь, есть у них одно кафе, еще столовая, один магазин государственный, один – от железной дороги, и еще один недавно открылся – коммерческий.
– Просто-таки оплот цивилизации! – восхитилась Лола. – Не Новозайцево, а аванпост прогресса! Слушай, всего каких-то сто километров от города, а как дремуче все! Один только дом приличный на весь поселок!
Она указала на аккуратный трехэтажный особнячок, который был построен недавно и даже с некоторой претензией на оригинальность. Цокольный этаж из пористого камня, верхние облицованы деревом. Дом окружала чисто декоративная невысокая металлическая решетка. За ней зеленел недавно подстриженный газон.
«Новозайцевская поселковая администрация», – прочла Лола вывеску на двери, и ниже помельче: «Сберкасса». «Энергосбыт».
– Действительно, аванпост прогресса, – согласился Маркиз. – Но вот ты сказала – сто километров. Не сто, а сто десять, а это значит, что дальше сто первого. И сюда высылали из города всяких пьяниц и тунеядцев в течение пятидесяти лет. Ну и как ты думаешь, какое тут общество образовалось за эти годы?
– Да отстань ты! – рассердилась Лола. – Мне это совершенно неинтересно. И что ты все время воспитываешь?
– Ты хочешь есть, от этого и сердишься, – констатировал Леня, – ну, сейчас что-нибудь перехватим. Иди-ка ты в это кафе одна, скажешь, что подругу ищешь, Лариску, дескать, она рассказывала, что работает в кафе…
Точка общепита сразу же произвела на Лолу отвратительное впечатление. Маленький деревянный домик, доски давно не крашенные, на окнах – решетки, как в тюрьме. Вывеска, сообщающая, что посетитель входит в кафе «Афродита», была прибита криво, ручка двери запачкана чем-то липким.
«Хоть бы дверь покрасили!» – раздраженно подумала Лола.
Внутри кафе было ничуть не лучше, чем снаружи. Несколько далеко не новых столов, покрытых пластиком, колченогие стулья… За стойкой скучала рослая девица с несвежей наколкой на голове. Мощные телеса обтягивало шелковое синее платье в мелкий беленький горошек. Черты лица у девицы были крупные – глаза навыкате, нос картофелиной и губы, как у негра.
– Здравствуйте, – вымолвила Лола, приближаясь к стойке, – хотела вас спросить…
– Чего еще? – неприветливо ответила девица.
– Вот подругу ищу, она уехала сюда и сказала, что работает в кафе… Лариса ее зовут…
– Тут я работаю! – агрессивно перебила девица. – И никакой Ларисы знать не знаю! Заказывать будете?
– Кофе, – обреченно пробормотала Лола, надеясь все же, что сумеет разговорить неприветливую девицу.
– Садитесь, принесу! – буркнула та и отвернулась.
Она принесла через пять минут напиток бурого цвета, сильно отдающий клопами. Толстыми, как сосиски, пальцами с короткими ногтями, покрытыми облупленным малиновым лаком, девица держала чашку, казавшуюся в ее руках наперстком. Лола не решилась попробовать подозрительный напиток, положила деньги и выскользнула наружу.
Следующим они посетили железнодорожный магазин, где две приветливые тетеньки умилились на Пу И, но относительно Ларисы Куликовой дружно пожали плечами: не знаем, мол, такую. В большом государственном магазине было то же самое, только продавщицы не умилялись.
– Теперь в столовую, может, хоть поедим, – вздохнул Маркиз.
– Вряд ли, если уж у них в кафе такое безобразие, то в столовой тем более, – проворчала Лола.
Однако она ошибалась. В столовой было светло, тепло и чисто, несмотря на то, что народу обедало достаточно, в основном это были водители. Водители хоть и грубый народ, но в столовой вели себя тихо, деловито ели и уезжали по своим делам. Спиртного тут не подавали, даже пива не было. Симпатичная хохлушка на раздаче, с яркими черными глазами и обнаженными по локоть смуглыми руками, улыбнулась открыто и певуче сказала:
– Берите свинину духовую! Такого кабанчика на той неделе забили, фермерского…
Разносолов в этой столовой не подавали, зато шмат свинины размерами привел в растерянность даже Леню – Лола и не пыталась такое осилить. Правда, Пу И продемонстрировал незаурядный аппетит и съел чуть ли не полпорции. Они посидели еще в столовой. Шоферы разъехались, стало тихо. Столы, хоть и пластиковые, как в кафе, были чисто вытерты, на окнах – веселенькие ситцевые занавесочки. В самом почетном углу стоял цветок в огромной кадке, сделанной, надо полагать, местным умельцем. То есть цветком его назвать язык не поворачивался – потому что размерами он был с хорошее дерево. Однако это был самый обычный комнатный цветок, какие растут у старушек на подоконниках.
