Юлия Николаева - Мой личный сорт Бонда
Пока я наблюдала и размышляла, мы пересекли холл и оказались в просторной гостиной, отделенной от кухни барной стойкой. Я увидела на стенке фотографию: мужчина лет сорока с двумя ребятами около двадцати.
— Это Хмелев с детьми, — подтвердил мои догадки Ветер. Я присмотрелась к мужчине.
Хмелев брился наголо, что совершенно не вязалось с образом, созданным в моей голове.
На фото он улыбался, но взгляд все равно оставался серьезным. Он был явно невысокий, крепко сбитый, в принципе, довольно симпатичный. Пока я пялилась на фото, Ветер осмотрел все остальное. Не знаю, что высмотрел, я не замечала ничего. Тут Саша, как назло, спросил:
— Что скажешь о владельце?
Вздохнув, я еще раз осмотрелась и стала обходить комнату.
— Человек явно не нуждается в деньгах, — высказала очевидную мысль, которую мы и так знали.
— Хорошо. Держись подальше от окон. Что еще?
— Время в этой квартире проводит в основном на диване.
— Почему?
— На полках и столиках пыль, везде, за исключением столика у дивана.
— Что еще?
Я вздохнула.
— Это, что, какой-то экзамен?
— Просто интересно твое мнение.
— А сам что скажешь?
— Хмелев, скорее всего, ждал своего убийцу.
— Что? — Уставилась я на Ветра, открыв рот.
— Обрати внимание на барную стойку. Бутылка виски и бокал. Как мы помним, рядом с убитым был найден бокал с разлитым виски. Вряд ли он пьет сразу из нескольких бокалов.
— Значит, он ждал этого человека, достал бутылку и сразу два бокала. Налил себе, и тут пришел он.
— Или она. Теперь вспомним время убийства: третий час ночи. Посетить в такое время может или близкий друг, или любимая женщина. В крайнем случае деловой партнер, если случилось что-то серьезное. Однако исходя из распечатки его звонков ясно, что никто в это время ему не звонил.
— Значит, о встрече было договорено заранее.
— Точно. Я посмотрел тех, с кем он общается. Одно имя за последний месяц повторяется чаще обычного: некто Татьяна Малышева. Впрочем, об этом потом. Пройдемся по квартире.
Остальная часть осмотра прошла в молчании. Ветер что-то высматривал, периодически хмурясь или кривя губы. На все ушло где-то полчаса, и вскоре мы покинули дом и двор, устроившись на этот раз на лавочке в соседнем.
— Что расскажешь? — Обратилась я к Ветру. Он положил голову на спинку скамейки и вздохнул, глядя на небо.
— Ничего. Что-то не нравится мне в этой истории.
— Что именно?
Саша немного помолчал, потом повернул голову ко мне.
— Мотив точно есть, но мы его не видим. У меня было несколько мыслей касательно бизнеса Хмелева, в том плане, что убить могли из-за этого. Но все больше похоже на то, что здесь что-то личное. При этом, все так удачно складывается… — он замолчал, я немного поморгала.
— Я ничего не поняла, — сказала честно, он улыбнулся.
— Потому что и понимать нечего. Во сколько у тебя встреча с этим Рубеном?
— В десять утра.
— Попробуем сегодня встретиться с Малышевой. Позвони ей.
— Я?
— Ты же мой представитель в этом деле. — Ветер достал из кармана мятый лист, оказавшийся распечаткой звонков. Рядом с номером Малышевой ручкой были подписаны ее имя и фамилия.
— А тебя не тревожит, что у следствия рано или поздно возникнет вопрос о том, кто я такая?
И выяснив, что я — та самая девушка…
— Не беспокойся об этом, — Ветер встал и потянулся.
— Почему? Что ты им скажешь?
— Что я понятия не имею, о чем речь, — он протянул мне руку, и я встала, приняв ее.
— Шутишь?
— Вовсе нет. Мало ли кому пришло в голову прикрыться моим именем в личных целях. Но, конечно, я приму меры.
— Но ведь тогда меня будут подозревать еще больше.
— Не волнуйся об этом. Считай, что я лично отвечаю за твою безопасность. До момента раскрытия преступления ты не окажешься в отделении и уж тем более в тюрьме.
— Вот спасибо.
— Пожалуйста. А теперь к телефону-автомату. Он за углом.
Малышева ответила через пять гудков. Раздраженный женский голос бросил короткое:
— Да.
— Добрый день, — я говорила грозно, но добро, — я расследую убийство Хмелева Игоря Владимировича. — Ветер поднял вверх большой палец в знак одобрения. На том конце повисла пауза, и растерянный голос произнес:
— Что? Кого? Вы хотите сказать… Игоря убили?
Тут я растерялась, поняв, что женщина, кажется, была не в курсе произошедшего.
— Сегодня ночью, — подтвердила я, бросив на Ветра злой взгляд. Он его проигнорировал. — Мы могли бы с вами переговорить?
Снова пауза.
— Хорошо, приезжайте. Улица Королева, 18, квартира 52.
— Я буду минут через тридцать, — прикинула я, и мы распрощались. Я тут же набросилась на Сашу. — Какого черта ты не сказал, что она не знает об убийстве?
— А я откуда об этом знал? К тому же, сколько ей пребывать в неведении? Лучше ты ей расскажешь, чем жена Хмелева или его сосед по лестничной клетке. Это в твоих интересах. Чем быстрей ты действуешь, тем большей информацией обладаешь. А она в нашем случае — все. Сейчас дуй к этой Татьяне, а потом возвращайся на Пирогова.
— А меня пустят?
— Я сам буду дома.
— Так меня пустят? — Все-таки съязвила я, а Ветер вдруг посмотрел очень серьезно и сказал:
— Мои двери, Ирэн, для тебя открыты всегда. Запомни это.
Татьяна проживала в спальном районе, грустные серые дома тянулись один за другим бесконечной вереницей, навевая тоску и беспросветность жизни вообще. Я представила, каково жить в этом районе, да к тому же, в маленькой тесной квартирке, и мне стало еще грустней. Дом Малышевой оказался типичной пятиэтажкой с эркерами. Я набрала на домофоне нужный номер, дверь открыли сразу, даже не спросив, кто там. Квартира оказалась на третьем этаже, в дверях меня встретила женщина лет тридцати пяти: худая блондинка с кудрявыми волосами. Одета она была в полосатое летнее платье, косметики на лице почти не было. Женщина была красавица: голубые глаза с поволокой, правильные черты лица, но, главное, умение подать себя. Даже сейчас, несмотря на ее волнение, она выглядела чуть ли не сногсшибательно. Ничего удивительного, что такой ходок, как Хмелев, на нее запал, если, конечно, наши догадки были верны.
— Проходите, — поспешно сказала она, пропуская меня в прихожую. Та, как я и предполагала, оказалась узкой и неудобной. Оттуда я попала в единственную комнату.
Обставлена она была современной мебелью, правда, не очень дорогой. К стилю в этой квартире никто не стремился, девизом были слова: простота и удобство. Это удивительным образом не складывалось с образом самой женщины, стоящей передо мной.
— Хотите что-нибудь? — Поинтересовалась Татьяна. Голос у нее был низкий, хрипловатый, сейчас он немного дрожал. — Извините, просто эта новость…
— Ничего не надо, спасибо. Давайте лучше поговорим.
Татьяна кивнула и присела на диван с другой стороны от меня. Я присматривалась к ней.
Казалось, Малышева была потрясена и подавлена, она явно нервничала, и руки у нее немного тряслись.
— Я закурю, — она потянулась к пачке, а я спросила:
— Скажите, Татьяна, в каких отношений вы состояли с Игорем Владимировичем?
На мгновенье рука ее замерла, но потом вытащила сигарету из пачки, она прикурила и, выдохнув дым, взглянула на меня, быстро усмехнувшись.
— Думаю, нет никакого смысла ломать комедию. Если вы здесь, значит, сами все знаете. Мы были любовниками.
— Давно вы вместе?
— С прошлой осени. Но мы расстались около двух недель назад.
— Почему?
Татьяна затянулась и снова усмехнулась, словно не желая говорить.
— Я его бросила.
— Серьезно? — Не смогла скрыть я своего удивления. — Почему?
Женщина грустно улыбнулась.
— Потому что мне тридцать шесть лет, я хочу семью, а Игорю нужно совершенно другое. У него, знаете ли, уже есть семья.
Я кашлянула.
— Вы его бросили, и что? Больше не виделись?
— Нет, еще неделю мы перезванивались, — она снова усмехнулась, затягиваясь, — он хотел продолжения, я пыталась выяснить, можно ли что-то поменять. Дура. — Татьяна затушила сигарету в пепельнице, я заметила, что это был первый окурок. Не знаю, почему, но это показалось мне странным, и я запомнила сей факт, чтобы потом рассказать Ветру.
«Сыщик доморощенный», — хмыкнул кто-то внутри, но я предложила ему заткнуться, потому что за сегодняшний день реально успела превратиться в сыщика.
— Когда вы видели его последний раз? — Спросила вслух. Татьяна немного колебалась с ответом.
— Десять дней назад, — сказала, наконец, — мы расстались, но он продолжал звонить, я согласилась на встречу. Ничего толкового из нее не вышло.
— Вы сразу знали, что он женат?
Татьяна кинула на меня насмешливый взгляд.
— Конечно. Он этого не скрывал. Говорил, что с женой его ничего не связывает, но было ясно, что разводиться не будет. Этого он тоже особо не скрывал, так что обмана с его стороны, в общем-то, не было. Но какое это имеет отношение к его смерти? — Нахмурилась Татьяна. — Как?.. Как его убили?
