Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца
– Да? Интересно выслушать твою версию.
Затянувшись, Виталий выпалил:
– Сейчас ты спросишь, как я смотрю на то, чтобы вместо корпоратива отправиться к тебе домой для приятного времяпрепровождения. Угадал?
– Нет.
– То есть…
– То есть совсем не угадал. А если быть до конца откровенной, то и корпоратива никакого нет. Я его выдумала.
Савельев выбросил недокуренную сигаретку в окно.
– Не понял. Я не в теме. В чем дело?
– Ты был знаком с Евой Германовой. Это не вопрос, это утверждение. Отрицать бессмысленно.
– А кто отрицает? Да, я знал Еву. Но при чем здесь Германова?
– Она убита.
– В курсе.
– От кого узнал?
– Прочитал в газетах, что владелица агентства найдена мертвой.
– Так… идем дальше. Чтобы не возникло вопросов, поясняю: Ева – моя бывшая одноклассница.
– И?
– Еще у нас есть общий друг, работник прокуратуры.
– Да мне какое дело, с кем вы дружите? Не вижу связи.
– А связь есть, Виталик. Германову убили, и мы с приятелем из кожи вон вылезем, но заставим убийцу предстать перед судом. Я провожу неофициальное частное расследование. И одна из ниточек вывела меня на тебя. Ты сопровождал Еву на светские мероприятия, ты несколько раз был у нее дома, и, наконец… в один из своих последних визитов вы сильно поругались.
– Кто… кто это сказал?
– Я же говорю: провожу частное расследование.
– Ее домработница язык распустила?
– Не важно, главное, что ее слова здорово нас насторожили. Ты угрожал Германовой. И мне не терпится услышать историю ваших взаимоотношений.
Виталий хотел было вставить слово, но Катка перебила:
– Ты можешь немедленно выйти из машины и отправиться по своим делам, но впоследствии я гарантирую тебе множество проблем. Решай. Или ты откровенничаешь со мной, или тебя вызывают в прокуратуру. Третьего не дано.
– Откровенничать о чем? Мне нечего сказать. Да, Ева нанимала меня для эскорта, на том наше общение заканчивалось.
– Врешь! В момент ссоры ты кричал, что она тебе обещала нечто, а потом начал ей угрожать.
– Не было такого.
– Чем докажешь?
– Всем! В тот день мы с Евой поругались из-за… ну, короче говоря, она отказалась выйти за меня замуж.
Катка опешила:
– Шутишь? Ты только утверждал, что ваши отношения не выходили за рамки, а теперь… Захотелось поиграть?
– Да нет. На самом деле, все намного сложнее. Постараюсь объяснить вкратце. Год тому назад мне удалось устроиться в эскорт-агентство Эммы. Работа мне нравится, деньги я зарабатываю неплохие, а вот с жилищным вопросом – беда. Сейчас снимаю квартиру с одним парнем и мечтаю когда-нибудь обзавестись собственными квадратными метрами. Когда я познакомился с Евой, то сразу понял, что между нами проскочила искра. Не смейтесь, но раньше со мной подобного не случалось. Вернее, не случалось с женщинами. Видите ли, я… я предпочитаю иметь дело с мужчинами.
– Ты голубой?
Виталий отвернулся.
– Был до недавнего времени.
– Подожди, я тебя не совсем понимаю…
– Ева изменила всю мою жизнь. Она оказалась той женщиной, с которой я бы мог создать нормальную семью. Я ей во всем признался, и, по ее собственным словам, она была не против попробовать рискнуть.
– У вас были близкие отношения?
– Нет. Но я уверен на все сто: не случись тогда ссоры, мы бы обязательно стали ближе друг другу.
– Какова причина ссоры?
Савельев провел ладонью по подбородку:
– Ни с того ни с сего Ева сказала, что нам лучше больше не видеться. Объяснить причину она отказалась. Разумеется, я вспылил, вышел из себя. В порыве гнева наговорил много глупостей. Но поймите и меня – на карту было поставлено мое будущее.
– Что именно тебя больше разозлило: новость, что ты лишился возможности стать обладателем апартаментов Германовой, или же потеря самой Евы?
– Второе. Я полюбил ее. Можете не верить, но я говорю правду. Впервые в жизни я по-настоящему влюбился. Отказ Евы привел к такому сильному шоку, что мне пришлось на неделю лечь в больницу с нервным истощением. Я не ожидал, не ожидал отрицательного ответа…
Катка в упор смотрела на Виталия.
По его влажным глазам можно было заключить, что мужчина говорит чистую правду, а с другой стороны, сколько раз она становилась жертвой таких вот первоклассных актеров. Смотрят вам в глаза, клянутся, изображают из себя великомучеников, а на поверку оказываются двуличными, расчетливыми людишками, способными ради достижения собственных целей пойти на самые отчаянные поступки.
– Вы мне не верите, – пробормотал Савельев. – К сожалению, мне больше нечего добавить. Я был с вами искренним.
– Допустим, я поверила, но тогда ответь на следующий вопрос: кто, по-твоему, мог желать смерти Германовой?
Виталий ответил, не задумываясь:
– По мне, Еву убили бомжи. Она тусовалась с ними чуть ли не каждый день и…
– Что? – правой рукой Катарина вцепилась в руль. – Так ты знал о ее перевоплощениях?!
– Совершенно случайно я стал свидетелем одного ее… «выезда». Потом Ева во всем призналась.
Схватив Савельева за руку, Катка прокричала:
– Я должна знать все! Начинай!
* * *Незадолго до Нового года Виталик решил наладить отношения с Евой. Не по-людски как-то они расстались. Конечно, во всем случившемся имелась и его вина, но ведь Ева тоже повела себя достаточно некрасиво.
Купив букет цветов, Савельев поехал к Еве.
Припарковавшись у подъезда, Виталий никак не мог решиться выйти из машины. Он словно прирос к креслу авто. Просидев минут двадцать без движения, мужчина вознамерился было открыть дверцу, как вдруг увидел Германову.
Ева выбежала из подъезда, держа в руке объемный пакет. Сев в джип, она завела мотор и надавила на газ.
Савельев рванул за ней.
Слежка продолжалась минут тридцать. Наконец, не доехав метров ста до станции метро «Университет», машина Евы остановилась.
Германова продолжала сидеть в салоне. Прошло пять… десять… пятнадцать минут, и вот дверца открылась.
В первые секунды Виталий не поверил своим глазам. Из джипа вышла не Ева, а… задрипанная бомжиха!
Рваное пальто, стоптанные боты, седой растрепанный парик на голове. Создавалось такое впечатление, что Савельев находится в бреду или под наркозом.
Выскочив из «жигуленка», Виталий нагнал Германову. Стоило Еве увидеть старого знакомого, как ее затрясло, словно в лихорадке. Она кричала, топала ногами, плакала, а под конец, уткнувшись Савельеву в грудь, тихо застонала.
В тот вечер Виталий узнал о тайной жизни Евы. Оказывается, уже на протяжении некоторого времени Еву Альбертовну Германову нестерпимо тянет на самое дно. Она не может продолжать вести праздный образ жизни, если параллельно с этим не опускается до уровня бомжей и нищих, просящих милостыню.
– Виталик, меня тянет, тянет к ним, – плакала Ева. – Не пойму почему, но, как только на город опускаются сумерки, в меня будто вселяется бес! Сначала я боролась, пыталась сопротивляться, но это оказалось выше меня. Переодевшись в бомжиху, я получаю огромное удовольствие от ночных прогулок по городу. Я тусуюсь с такими же обездоленными, слушаю их разговоры, истории и расцветаю на глазах. У меня две жизни, не одна, а две! В первой я – женщина-вамп, а вторая жизнь – грешная.
– Тебе нужен специалист.
– Нет. Мне нужна вторая жизнь, она дает мне силы, подпитывает меня. Я не хочу с ней расставаться… уже не хочу. Втянулась.
– Но это ненормально, ты нуждаешься в помощи. Вспомни, что послужило первым толчком к подобным переодеваниям?
Ева задумалась:
– Все началось за год до смерти папы. Шесть месяцев я регулярно выезжала на ночные променады, потом настало затишье. Я подумала, что подобного больше не повторится, а когда… когда папа умер и я перебралась в город, наваждение вернулось. Во второй раз оно было спровоцировано сильнейшим стрессом.
– Смертью отца?
Ева долго молчала.
– Я ни в чем не виновата. Это все ложь! Отец умер сам, – вымолвила она наконец.
Произнеся последнюю фразу, Германова вся сжалась.
– Что ты сказала?!
– Ничего. Забудь все и, пожалуйста, уходи. Нас не должны видеть вместе.
– Ева, я хотел поговорить.
– Нет, не сейчас, не здесь. Уходи! Оставь меня!
После той встречи Ева Альбертовна всячески избегала столкновений с Виталием. Когда он звонил, она, ссылаясь на занятость, вешала трубку, а на все попытки Савельева поговорить по душам неизменно отвечала:
– Уже все давно сказано.
* * *– Находиться в компании бомжей – занятие довольно-таки опасное, – закончил Виталий. – Различного рода инциденты вспыхивают на ровном месте. Наверняка Ева попала под горячую руку какого-нибудь бродяги.
Катка теребила сотовый:
– Она сказала, что ее отец умер сам. Как это понимать? Разве кто-то сомневался и утверждал обратное?
Савельев развел руками:
– Меня тогда тоже заинтриговали ее слова, но мы больше не виделись, поэтому выяснить, что к чему, не представилось возможным.
