Галина Куликова - Нагие намерения
Как выяснилось минуту спустя, Диана не угадала. Владелицей оказалась цветущая вельветовая дама, которая выскочила на подъездную дорожку, вопя и размахивая руками. Как из-под земли выросли два охранника, огромные, словно бройлеры, и потянулись за своими палками.
Диана немедленно нажала на тормоз, и белая красавица, протестующе взвизгнув шинами, стала на месте. Угонщицу в два счета вытащили наружу, заломили ей руки за спину. Вельветовая дама орала благим матом, выкрикивая слова, которые выдавали ее торгашеское прошлое.
Виновница переполоха, стоя с заломленными руками головой вниз, смотрела на две пары тяжелых, туго зашнурованных башмаков и модные туфли со скругленными мысами. Туфли прыгали вокруг, призывая на голову Дианы все кары небесные. С возрастающей тоской та воображала себе дальнейшее развитие событий… Милиция, Шургин, поднятый с постели срочным телефонным звонком, сбивчивые объяснения… Какой удар по ее самолюбию!
Диана смерила туфли ненавидящим взглядом. И тут чей-то слегка запыхавшийся голос потребовал:
— А ну-ка, отпустите ее, ребята. Вы все не так поняли. На эту девчонку два мужика в гараже набросились. Она просто спасалась бегством.
— Набросились? — переспросила первая пара ботинок.
— В гараже? — уточнила вторая.
Хватка ослабла, и Диана смогла наконец разогнуться. Перед ней стоял тот самый мужчина, мимо которого она пронеслась на бешеной скорости. Крупный, слегка тяжеловатый, с приятным лицом, нарисованным крупными мазками. Пожалуй, его нос понравился бы Дюреру, а рот — Матиссу. Густые черные волосы чуть длиннее, чем обычно носят господа, упакованные в светлые костюмы с неприметными бирочками, встреченными в швы.
— Дорогая, — проникновенно сказал мужчина, обращаясь к владелице иномарки. — Пожалуйста, успокойтесь. С вашей девочкой все в порядке. Представляю, что вы пережили, когда увидели, как она несется мимо.
Гладкий костюм идеально сочетался с мелким рубчиком вельвета. Голос убаюкивал. Очаровывал. Обаял. Освобожденная Диана стояла как дура и наблюдала за процессом укрощения стихии. В конце концов стихия утихла, влезла в машину и отчалила, нацелившись еще раз попытать счастья и угнездить свое сокровище в подземном гараже.
Диана осталась один на один со своим спасителем. Его глаза наверняка писал Эль Греко. Он улыбнулся ей и подошел поближе:
— Вы как? Успокоились? Я не успел их спугнуть, вы сориентировались раньше. Скорее всего, эти типы уже смылись — там есть еще один выход, с другой стороны здания. Гараж сквозной, понимаете?
Диана продолжала молча глазеть на него. События последних дней навалились на нее именно сейчас и практически погребли под собой. Казалось, что у нее не хватит сил даже просто пошевелиться. Однако когда он спросил: «Как вас зовут?», она внятно ответила:
— Диана.
— А я Виктор.
Он подал руку, чтобы закрепить состоявшееся знакомство, и Диана механически протянула ему свою собственную.
— Это вы от страха так заледенели? — уточнил Виктор. Присоединил к правой руке левую и растер Дианину ладонь. — Вы здесь живете?
— Нет, я… К подруге… шла.
— Шла, шла и с дистанции сошла. Пойдемте, я вас провожу.
Он протащил ее по синему кафельному коридору, напоминавшему дно бассейна, затолкал в хромированный лифт и, спросив, на какой этаж ехать, с улыбкой посмотрел ей в глаза:
— Вы похожи на ежика.
— Могу себе представить, — пробормотала Диана, к которой постепенно возвращалась способность соображать и чувствовать. — Я уже давно не причесывалась. Кстати, забыла вас поблагодарить. Спасибо. Ваше вмешательство избавило меня от кучи неприятностей.
— Я очень рад, что помог вам, Диана, — ответил ее спаситель.
Очередной спаситель! Они плодятся, как кролики в капустном раю.
— И мне было бы приятно встретиться с вами еще раз, но при более благоприятных обстоятельствах. Давайте поужинаем завтра вместе. Просто поболтаем, вспомним сегодняшнее происшествие, посмеемся. Над ним обязательно следует посмеяться, чтобы не осталось осадка. Не нужно, чтобы вы боялись подземных гаражей.
— Давайте поужинаем, — поспешно согласилась Диана.
Не станешь ведь отказывать человеку, который только что встал на твою сторону. Они договорились о встрече, обменялись телефонами и вежливыми улыбками. Мягкий толчок лифта поставил точку в их разговоре. Диана ступила на цветной линолеум, а Виктор остался в лифте и весело помахал рукой, когда она обернулась.
Сон Шургина был тяжелым и мутным, состоящим из множества слоев. Основной начинкой этой ночной «запеканки» была Диана Звенигородская. Она выскакивала из всех закоулков сознания — растрепанная, в измазанной кофте, с глазами, полными невообразимой муки. И он постоянно рвался ее спасать. Черт знает что.
Проснувшись, Шургин некоторое время лежал неподвижно, только разлепил ресницы, чтобы впустить день в свое затуманенное сознание. Интересно, сколько он проспал? Желание посмотреть на часы нарастало и в конце концов сделалось невыносимым. Он медленно сел, но, вместо того чтобы поискать глазами будильник, бросил взгляд на своих соседей по комнате. Вчера у них даже не было сил разбрестись по комнатам.
На Алекса ему хватило одной секунды — тот спал в одежде на кушетке, вероятно, в той же самой позе, в какой вчера на нее свалился. А Диана… Диана настолько потрясла его воображение, что он не поверил своим глазам. Вскочил, на цыпочках подошел к ней поближе и потряс головой. Она лежала на диванчике, по пояс укрытая шелковым одеялом, вся в каких-то рюшках, с безмятежным выражением на лице. Само же лицо было розовым и сияющим, как будто она месяц провела на курорте, дыша горным воздухом и принимая оздоровительные процедуры. От вчерашней прически «драка в общежитии» не осталось и следа. Волосы завивались локонами и бессовестно блестели. Сложенные на груди ручки с переплетенными пальчиками выглядели идеально и радовали глаз крепкими ядовито-красными ногтями — тот самый цвет, который не нравился Шургину больше всего.
«Не может быть, — подумал он, — чтобы сон влиял на женщин столь радикальным образом». Вошел в ванную комнату и уставился на свое серо-зеленое отражение» покрытое неопрятной щетиной.
— Нет, я не понял, — пробормотал он. — Как они это делают?!
Чтобы возвратиться к жизни, пришлось принимать экстренные меры. Он долго лил на себя горячую воду, пыхтел и отплевывался, а потом сразу пустил холодную. Насморк, который собирался недели на две поселиться в организме, покинул его в ужасе. Дыхание на секунду остановилось, но потом грудь задышала легко и свободно.
Он тщательно побрился, сбрызнул себя лосьоном и отправился на кухню варить кофе. После первой чашки мир снова начал обретать краски.
Под впечатлением от вчерашних событий он позвонил своему другу из милиции, и тот пообещал связаться с Тихорецком и все для него разузнать. Много времени это у него не заняло.
— Отпустили ваших орлов, дела не завели. Дамочка ваша вчера заявления писать не стала, так что задерживать молодцов было не за что. Конечно, они удирали от наших сотрудников, за что и были схвачены — до выяснения. Кроме того, за них похлопотали.
— Я так и думал. А кто?
— Не могу знать, — хохотнул собеседник. — Эти дурилки на джипе — какая-то мелкая шушера. Ни на какого известного «папу» не работают. Хочешь ты настаивать на том, чтобы открыли дело о нападении на тебя и твоего приятеля?
— Не хочу, — ответил Шургин. — Роман с милицией всегда заканчивается алиментами. У меня сейчас и так проблем хватает.
Вторую чашку кофе он пил уже гораздо медленнее и, пока пил, взялся пролистать тот сборник стихов «Луна и облако», который Диана повсюду таскала с собой. Поскольку в книге не было ни закладок, ни загнутых страниц, она казалась совершенно обыкновенной. И в ней до сих пор никто ничего не обнаружил.
Шургин лениво переворачивал листы, и вдруг внимание его привлекла строка в стихотворении, которая была подчеркнута шариковой ручкой. Он задумчиво пощипал кончик носа, вернулся к началу и по одной пролистал все страницы. Больше нигде никаких подчеркиваний не обнаружилось. Странно. Сборник был дорогим, отпечатанным на толстой мелованной бумаге с цветными вкладками, проложенными пергаментом. Зачем было портить такую вещь, выделив одну глупую строчку?
Я жил взахлеб, я жаждал стать мудрей,
Все испытать, испробовать, измерить.
Молился всем богам, учился верить,
Пел птицей, понимал язык зверей.
Я черпал знания из словарей
И к опыту пытался их примерить.
Когда сияющая Диана появилась на кухне, он уже забыл о ее чудесном ночном превращении. Это перестало быть для него важным.
— Садитесь, — велел он, не отрывая глаз от книги. — Как провели ночь?
Диана некоторое время раздумывала, потом ответила:
