Наталья Александрова - Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле
— Надя, — Галка испуганно выглядывала из-за двери, — что с тобой случилось?
— Она еще спрашивает! — заорала Надежда, кровь которой так и бурлила, переполненная адреналином. — Она еще интересуется!
В коридоре послышались приближающиеся шаги, и Галка мигом захлопнула дверь.
— Надя, ты на себя посмотри! — несмело предложила Галка.
Надежда развернулась к зеркалу. Вид был что надо — волосы всклокочены, все лицо в грязных полосах, помада смазалась, куртка… так и есть, рукав полуоторван. Да еще вляпалась, видно, в уголь там, в подвале, куда привел ее Мормышкин, потому что на ковре остались от туфель отчетливые черные следы.
— Все из-за тебя, — с пафосом произнесла Надежда, — все мои неприятности из-за тебя! Если бы я не была такой отзывчивой дурой и не согласилась притащиться в эту Богом забытую дыру, то сидела бы теперь дома с котом на коленях и ждала мужа с работы! А теперь…
— Надя, тебя на рынке побили? — участливо спросила Галка.
— С чего ты взяла? — опомнилась Надежда. — У меня что, побитый вид?
— Нет, но у тебя на юбке кровь…
— Где? — Надежда вскочила с дивана и изогнулась. — Точно, только это не моя… ну вот, еще и юбка теперь пропала…
— А чья? — Галка не отступала. — Чья это кровь?
— Свиньина… Свининая… слушай, отстань, а? И так тошно…
— А почему если кровь свиная, то от тебя пахнет бараньими котлетами?
Когда хотела, Галка могла быть очень упорной. Но она не думала, что Надежда дошла уже сегодня до ручки.
— Та-ак… — Надежда встала с дивана, шмыгнула носом и засучила рукава, — та-ак…
Глаза ее излучали очень нехороший блеск. Галка почувствовала себя неуютно.
— Надя, ты успокойся, — пролепетала она, отступая к шкафу, — хочешь водички? Или соку?
— Компотика из кураги… — зловеще прошипела Надежда.
— Надя, ты из-за кураги так расстроилась? — встрепенулась Галка. — Там что-то на рынке случилось?
— Не произноси этого слова! — зарычала Надежда. — Ноги моей на этом рынке не будет!
— Ты же вроде за курагой шла, а не за мясом… — растерянно молвила Галка. — Ты меня извини, Надя, просто я запах баранины с детства не выношу…
Надежда раздраженно отмахнулась от дальнейших расспросов и скрылась в ванной.
Наутро Галка долго собиралась на встречу с доктором и наконец отбыла. Надежда вздохнула свободнее, переделала кое-какие мелкие дела — пришила оторванную пуговицу на блузке, простирнула кое-что из белья, почистила туфли и с грустью поглядела на измазанную юбку. Собиралась она пробыть в Козодоеве всего три дня, вещей взяла мало, и теперь, кроме юбки, остались у нее только брюки, да еще старые джинсы взяла на всякий случай, чтобы в поезде хорошее не трепать.
Что и говорить, с одеждой у нее плоховато. Тут в голову Надежде Николаевне пришла мысль, что Козодоев хоть и дыра, однако хоть одна-то химчистка в нем должна быть. Так что следует срочно ее найти, возможно, там и рукав на куртке сумеют пришить.
На улице сегодня солнца не было, небо затянули серые тучи, которые грозили пролиться дождем, поэтому Надежда натянула старые джинсы и кроссовки, а куртку позаимствовала у Галки. Раньше у них был один размер, но с тех пор как эта ненормальная решила помолодеть, она беспрерывно сидит на диетах, похудела на шесть килограммов и страшно кичится этим перед Надеждой.
Надежда примерила кожаную курточку — ого, фирменная… С тех пор как Игорь стал модным художником, его жена стала одеваться дорого, это уж точно. Курточка малость жала под мышками, но если не застегивать… Нет, как хотите, а Галке она тоже мала…
От этой мысли Надежда повеселела и спустилась в холл с улыбкой на губах.
За стойкой сидела Нина, которая сменила Аню. Надежда поздоровалась с ней приветливо, но не дождалась ответной улыбки.
— Вы извините, — спохватилась Нина, — мне сегодня настроение испортили с утра…
— Кто — муж или дети? — усмехнулась Надежда. — Большая семья иногда так доводит…
— Да нет, тут все нормально, я уж привыкла, — вздохнула Нина, — откуда и не ожидала. Пашку Зимина встретила.
— Это который мэра вашего сынок? — У Надежды Николаевны всегда была хорошая память. — Так вы же говорили, что уехал он из Козодоева десять лет назад, сразу же после той истории печальной.
— Точно так и было, — подтвердила Нина, — уехал тогда и пропал, ни в отпуск, ни на каникулы к родителям не приезжал. Где живет, с кем — нам неведомо было, у отца ведь его не спросишь, не в таких мы с ним отношениях, с мэром-то… Да, откровенно говоря, не слишком и интересно мне это было. Мы с Пашкой и в школе особо не дружили, а уж теперь-то и подавно… И сегодня утром иду я на работу, вдруг подкатывает машина черная, «мерседес», прет прямо по тротуару, выходит из него мужик молодой, весь упакованный по высшему разряду, да на меня и наткнулся. Ну, стоим нос к носу, я вижу — а это Павлик Зимин. Мордатый такой стал, но узнать можно. Я и говорю: «Здравствуй, Паша».
— А он? — с непонятным интересом спросила Надежда.
— А он поглядел так, как на пустое место, обошел меня, как будто я столб километровый на дороге или урна мусорная. Ничего не сказал и пошел себе. И ведь узнал же, паразит, сначала-то в глазах узнавание промелькнуло! Я очень мало изменилась, все говорят… И так мне обидно стало!
— Да брось ты, — по-свойски сказала Надежда, — ну что на всяких дураков внимание обращать? Ну, расслоение произошло, кто-то разбогател, кто-то остался как был. Умный человек нос не задирает, своего положения не подчеркивает, и так видно. А дурака прямо распирает.
— Ну что, трудно здрасте сказать? Я ведь если бы нос к носу с ним не столкнулась, то и не подошла бы. Он мне еще в школе не нравился… — вздыхала Нина.
— Ну и забудь, — посоветовала Надежда, — выброси из головы.
— Уже забыла! — повеселела Нина. — А вы куда собрались?
Надежда изложила свою заботу, и Нина тут же сказала ей адрес срочной химчистки, да еще и нарисовала, как туда пройти.
— Только сегодня у нас неспокойно, прямо и не знаю, как пойдете…
Надежда и сама слышала с улицы шум и крики.
— Вы бы подождали, — с сомнением сказала Нина. — Там сегодня какая-то демонстрация…
— Да ничего, — отмахнулась Надежда Николаевна. — Как-нибудь проскочу, это же все-таки не Москва…
Она вышла из пансионата, перешла улицу, прошла квартал в сторону городского центра и услышала доносящиеся из-за угла громкие голоса, крики, шум, напоминающий морской прибой.
Тем не менее она решила не возвращаться и свернула налево, на улицу Академика Тимирязева.
По улице выдающегося физиолога двигалась толпа. Толпа была не такая уж большая, может быть, человек восемьдесят или сто, однако она перегородила всю улицу и производила удивительно много шума. Демонстранты несли изготовленные от руки плакаты с надписями: «Сохраним старинный парк!», «Оставьте нам историю!», «Руки прочь от культурного наследия!» и прочее в таком же духе. На одном из плакатов было даже написано «Мэра Зимина в отставку».
Впереди толпы шел долговязый мужчина в расстегнутом плаще, с наброшенным на шею белым шарфом. Через равные промежутки времени он выкрикивал в мегафон хорошо поставленным голосом:
— Отстоим Державино! Двигающаяся за ним толпа дружно подхватывала:
— Дер-жа-ви-но!
Сбоку от демонстрации по тротуару шли три грустных милиционера. Один из них, с погонами капитана, время от времени без надежды на успех обращался к демонстрантам:
— Граждане, разойдитесь! Христом Богом прошу, разойдитесь по-хорошему! Иначе мы вынуждены будем принять меры!
— Сатрап! — отвечали ему из толпы. — К тебе самому надо меры принимать! К тебе и к твоему мэру!
Вся картина выбивалась из тихих патриархальных нравов глухой провинции, и Надежде Николаевне показалось, что она перенеслась в Москву или Петербург.
Какая-то старушка из толпы подскочила к милиционеру и возмущенно выкрикнула:
— Стыдись, Леня! Мы с твоей бабушкой подружки были — неразлейвода, всю жизнь вместе, а ты ко мне меры принимать собираешься!
— Да я разве что? — уныло оправдывался капитан. — Я ничего, а только вы всю улицу перегородили…
Нет, все же это не Москва, там нравы жестче!
Надежда Николаевна попятилась. Демонстранты действительно перегородили улицу, по которой ей нужно было пройти. Она завертела головой и увидела рядом бойкую коренастую тетку в ярко-розовой вязаной кофте, с объемистой сумкой в руках. Та тоже опасливо поглядывала на демонстрантов.
— Как бы обойти эту толпу? — спросила ее Надежда. — Мне к химчистке пройти надо…
— А это запросто, — охотно ответила тетка, словно только и ждала повода заговорить. — Это вы сейчас сверните вот тут, возле сберкассы, там переулочек будет, и аккурат по нему вы на Савеловскую улицу выйдете, это бывшая Марксистская, а там как раз и химчистка…
