Галина Куликова - Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь
В этот момент Гена Мартынов снова громко захохотал.
– С ним вообще все в порядке? – осторожно спросила Женя.
– В полном.
– А чего он так ржет?
– Не знаю, надо пойти посмотреть.
Они вдвоем отправились в комнату, причем Веня шел впереди, а Женя замыкала шествие. Они увидели кресло с высокой спинкой, из-за которой выглядывала встрепанная темно-русая макушка. Перед креслом стоял телевизор, и – о ужас! – на экране скакала голая Женя. В этот момент она как раз запела, отчаянно фальшивя, и Гена Мартынов, выступавший в качестве зрителя, снова громко захохотал.
– Выключи сейчас же! – завизжала Женя и кинулась к экрану, загородив его собой.
Мартынов опешил и медленно встал. Он был высок настолько, что Женя не доставала ему даже до подбородка. У него был рот дамского любимца и зеленые глаза обманщика. Он казался просто симпатичным до тех пор, пока не заговорил. Тогда стало понятно, что его тяжелая артиллерия – это обаяние. Женя никогда не видела таких потрясающе обаятельных водопроводчиков. Правда, сейчас ей было не до него.
– Выключи! – еще громче завизжала Женя.
– И вам тоже добрый вечер! – сказало воплощение мужского шарма и лениво потянулось к пульту. – А в чем, собственно, дело-то?
Когда экран погас, Женя наклонилась и вытащила кассету из видеомагнитофона. Потом прижала ее к груди и зажмурилась.
– Что это? – спросил Лаптев, пребывавший в полном недоумении.
– Кажется, я понял, – сказал Мартынов. – Это ведь были вы! Какая прелесть! Это что, пробы для кинокомедии?
– Я хочу побыть одна, – выдавила Женя. Она по-прежнему прижимала кассету к себе, присев при этом так, словно у нее схватило живот.
– Пойдем на кухню! – прошипел Веня и потянул приятеля за рукав. – Надо поговорить.
– Что это за чудо в перьях? – спросил Мартынов, усаживаясь на табуретку, где только что сидела Женя, и принюхиваясь к дымку, шедшему из чугунка. – О, как отпадно пахнет!
– Через пятнадцать минут будет готово, – пообещал Веня, чувствуя смутную вину оттого, что собирался навязать ему соседку. – Ты зачем кассету взял?
– Я думал, это кино какое-нибудь. Кассета лежала на тумбочке под зеркалом, на ней ничего не написано. Я даже не знал, что ты пришел не один, музыку слушал. В наушниках. Так что это за девица?
– Это моя подруга Женя Ярославская, – осторожно начал Веня.
– А чего она приперлась на ночь глядя? Ты ведь уходишь? Или у тебя в запасе еще часик есть? Я вам, наверное, помешаю?
– Это совсем не то, что ты думаешь.
– Ладно, убедил. Больше я ничего такого не думаю.
– Понимаешь, ей негде ночевать, и я хочу ее здесь оставить.
– Со мной?
– С тобой.
– Ну, ты даешь! – хлопнул себя по коленкам Мартынов и сделал большие глаза. – Я и так не знаю, куда от баб деваться. Она ведь будет ко мне лезть!
– Ни боже мой! – горячо пообещал Веня.
– Да ты не знаешь баб! – не пожелал успокаиваться Мартынов. – Особенно меня пугают именно такие, как эта!
– Чем это она тебя испугала?
– Она визжала, разве ты не слышал? Визжала, как резаная свинья!
– Она не будет к тебе приставать, – твердо сказал Лаптев.
– Надеешься, что, если проведешь с ней воспитательную беседу, от этого что-нибудь изменится? Ты просто не знаешь, как эти особы действуют! Я могу тебе рассказать! Через пять минут после того, как за тобой захлопнется дверь, она постучит ко мне в комнату и спросит, не хочу ли я чаю.
– Скажешь, что не хочешь.
– Потом она спросит, где сахар и заварка. Потом она полезет в ванну и у нее сломается кран или палец ноги застрянет в сливе. Или ей станет нехорошо, и она грохнется оземь, а я вынужден буду поднимать ее на руки и тащить в кровать…
Лаптев вытаращил глаза:
– Хочешь сказать, с тобой такое действительно происходит?
– Сплошь и рядом.
– Мне обычно приходится начинать с обеда. Или хотя бы с ужина в приличном месте.
– Это потому, что ты сам выбираешь себе женщин. В моем случае все наоборот. Они выбирают меня и преследуют. Будто я какая кинозвезда. Сестры говорят, во мне бездна обаяния и все из-за этого.
– Могу тебя уверить, – сказал Веня, поглядев на часы, – Жене это все равно.
– Ну да!
– Она… – начал Лаптев и вздохнул. Врать так врать! – Она не интересуется мужчинами. Вообще.
– То есть ты хочешь сказать…
– Именно.
– Слушай, это ее ботинки стоят в коридоре?
– Значит, ты обратил внимание!
– Чума, – коротко прокомментировал Мартынов. – В принципе, если бы я не видел ее голой, то мог бы принять за парня.
– Голой?!
– Ну, на этой кассете. Забавные у нее, я тебе скажу, развлечения.
– Еще раз обещаю, что она тебя не тронет.
– Раз так, пусть остается. Даже интересно.
– Надеюсь, ты не станешь ее соблазнять в качестве эксперимента?
– По-моему, она на меня зла. Сначала-то я был уверен, что прощение не заставит себя долго ждать, но после того, что ты сказал… Думаю, мы проведем тихий вечер, не тревожа друг друга разговорами.
– Ну… Нам еще предстоит всем вместе поужинать.
– Она не пырнет меня хлебным ножом? – поинтересовался Мартынов, сверкая изумрудными глазами.
– Сейчас узнаем.
Веня, продолжая миссию миротворца, направился в комнату.
– Его счастье, что он твой друг, – встретила его появление Женя. Она уже пришла в себя настолько, что смогла нормально разговаривать.
– Пойдем, я познакомлю вас, как полагается.
– А этот тип не станет рыдать и биться в истерике, оплакивая свою любовь?
– Ну, перестань. Ты относишься к нему предвзято. Что было на той кассете?
– Я там была. Без одежды, усек?
– Так именно этой пленкой тебя шантажировали?
– Да.
– Тебя что, снимали через окно ванной?
– Потом расскажу, – насупилась Женя. – Это так отвратительно!
– Гена сказал, что ему понравилось. Может, ты зря ушла от дяди?
– Дядя – не Гена, – обиженно ответила Женя. – Он бы запись по достоинству не оценил.
– Уверена?
– Уверена. У дяди не так сильно развито чувство юмора, как у твоего приятеля.
Тем временем они приблизились к кухонной двери.
– Входи, давай я вас представлю. Женя, это Гена Мартынов, мой друг. Гена, это Женя Ярославская, моя подруга.
– У вас красивая фамилия, – сказал Мартынов примирительным тоном.
– Надеюсь, вы раскаиваетесь в том, что произошло, – заявила Женя, вздергивая подбородок.
– Еще бы! – подтвердил Мартынов, скорчив скорбную мину. Однако глаза его жили отдельной жизнью и показывали, что он ни чуточки не раскаивается. От негодования Жени Мартынова спасло то, что она просто не смотрела ему в глаза.
Плов, который приготовил Веня, был действительно пальчики оближешь, поэтому обстановка за столом разрядилась сама собой. Все уплетали угощение, правда, Веня портил все тем, что постоянно смотрел на часы.
– За мной должен заехать коллега, – пояснил он. – Боюсь, не опоздать бы.
Мартынов с Женей начали его успокаивать. Наконец внизу прогудел сигнал. Веня подхватился и помчался надевать башмаки.
– Пока, братва! – крикнул он на бегу.
Когда за ним захлопнулась дверь, Женя, обсасывая косточку, спросила:
– Вас, кажется, Геной зовут?
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Геннадием.
– Это чтобы людям на ум сразу не приходил крокодил Гена? Понимаю…
– А вы с Веней давно знакомы? – светским тоном спросил Мартынов.
– С детства. А вы?
– А я всего несколько лет.
– Он, наверное, относится к вам, как к старшему брату. Или к отцу. Вам сколько лет? Сорок? Сорок пять?
– Двадцать девять.
Мартынов усмехнулся. Ему нравились отважные попытки этой мужеподобной пигалицы задеть его за живое. Впрочем, сейчас он уже не стал бы утверждать, что она мужеподобна. Сказать точнее, она – неженственна. Причем это были чисто внешние проявления отсутствия женственности – одежда, годящаяся для стройотряда, волосы, не подозревающие о существовании парикмахеров, и короткие ногти, не ведающие, что такое лак. Мартынов упоенно искал в ней недостатки. Нашел, что ресницы у нее короткие и слишком светлые, чтобы сделать глаза хоть сколько-нибудь выразительными. Фигура ничего. Это Мартынов помнил по пленке. Такая, как ему нравится. Впрочем, о чем это он?
– Вы чай будете пить? – спросил он.
Ему совсем не хотелось уходить в свою комнату. Там его ждала всего лишь приключенческая книжка. А здесь сидело приключение собственной персоной. Мартынову приспичило узнать все о своей новой соседке. Что она предпочитает на завтрак? Боится ли мышей? Любит ли смотреть кино и кто ее любимые актеры? Нравится ли ей читать, и если да, то литературу какого жанра? Почему-то ему казалось, что она обожает фантастику. Ему безумно захотелось это выяснить.
– Буду.
– Что? – спросил Мартынов.
– Буду чай. Вы же сами только что спросили.
Мартынов вызвался приготовить его сам.
– Кажется, у Веньки только зеленый, – сообщил он, отыскав коробку. – Ничего?
