Татьяна Полякова - Капкан на спонсора
— Я верю даже в привидения, — порадовала я и взглянула на часы.
— Пора? — вроде бы расстроился Толик.
— К сожалению. Все хорошее почему-то всегда быстро кончается.
— Мы могли бы встретиться вечером. После восьми я свободен.
— А я, к сожалению, сегодня занята.
— А завтра? — не отставал он.
— Завтра, возможно, буду свободна. Много работы накопилось, сезон… Позвони мне, хорошо?
— Конечно.
Толик подозвал официанта, я сделала попытку расплатиться сама. Толик вежливо, но твердо ее пресек, с чем я согласилась, так как считаю, что уж если мужчине пришло в голову пригласить меня в ресторан, пусть сам и платит. В общем, мы остались довольны друг другом.
Вернувшись в офис, я первым делом позвонила Ленке на работу. Тут меня ждал сюрприз: незнакомый женский голос ответил, что Ленка сегодня отбыла в Испанию по горящей путевке.
— Вместе с мужем? — уточнила я.
— Да.
Сообщение меня озадачило: с одной стороны, в том, что Ленка укатила в Испанию, не было ничего удивительного — она легка на подъем, с другой стороны, все сказанное Толиком вновь подверглось сомнению. Что, если Женька права: он появился не случайно, а Ленку приплел для того, чтобы его рассказ выглядел убедительным На самом деле он знать ее не знает, а то, что она с Пашкой в Испании, очень ему на руку: проверить его слова я теперь не смогу. Если у человека такие возможности — подготовить покушение на мою жизнь, спасти, все обо мне разузнать, — то с кем, черт возьми, мы умудрились связаться? Это соображение так меня расстроило, что я сразу же стала себя убеждать, что Толик сказал правду. Людям надо верить. Пока я силилась привести свои мысли в порядок и сосредоточиться на работе, позвонила Анька.
— Как дела? — спросила она весело.
— Нормально.
— Женька шефа захомутала?
— Само собой.
— То-то он сегодня порхает, точно бабочка, я имею в виду очень жирную бабочку. А с обеда и вовсе смылся. Зачем Женьке этот паршивец, не скажешь?
— У нее спроси. Ты чего вчера не приехала, мы ждали…
— Юлька заболела, пришлось забрать ее у бабушки. Как домой привезли, так она и выздоровела. Сейчас сидит с Вадимом, надолго его не хватит, так что я вслед за шефом сматываюсь. Заезжай после работы, чайку попьем…
— Заеду, — согласилась я, после чего вторично попыталась сосредоточиться на работе. Это удалось, и до шести часов я прилежно трудилась. Верка ушла домой, потом уехал Денис, а я продолжала демонстрировать трудовой порыв пустым стенам. Очень скоро мне это показалось глупым, я позвонила Женьке, сначала на работу, потом к себе домой, не застала ее, сообщила на автоответчик, что навещу Аньку, и наконец покинула офис.
Анька жила в новом районе, проще говоря, у черта на куличках, и добираться пришлось на такси. По дороге я заехала в магазин, купила коробку конфет, а трехлетней Юльке шоколадного мишку, нанеся тем самым незначительный урон своему бюджету, который давным-давно вышел за разумные рамки и грозился продолжать в том же духе.
— Надо жить скромнее, — выговаривала я себе, сидя в такси. — Может, тогда и на новую машину соберу…
Машина мне досталась от родителей, точнее, от мамы. В возрасте пятидесяти лет она вдруг влюбилась и полностью изменила свою жизнь, то есть вышла за любимого, бросила преподавание и укатила с мужем в Москву. Он был то ли депутатом, то ли просто очень ловким жуликом но устроился в столице с большим шиком: квартира — почти в центре, «Мерседес» и пачка долларов в кармане Выманив меня в Москву, новоявленный отчим отправился со мной в магазин и купил мне шубу из чернобурки а мама, решив от него не отставать, подарила свою машину, красный «Опель», который, опять же, приобрел ей супруг — Движение в Москве ее пугало, и она была рада избавиться от машины. «Опелю» было семь лет, но выглядел он прилично и никогда меня не подводил. Ленкин муж Пашка несколько дней назад решил заняться сцеплением, и я отогнала «Опель» в его мастерскую. Теперь Пашка в Испании, следовательно, машина на некоторое время избавлена от Женькиных посягательств, чему я от души порадовалась. Доверить Женьке что-нибудь дороже апельсина чистое безумие.
Машина въехала в арку, Анька стояла на балконе, увидев меня, махнула рукой и что-то крикнула, я развела руками, показывая, что не расслышала, и нырнула в подъезд.
Анька встретила меня в дверях, мы расцеловались (целоваться нас всех приучила Женька, у нее просто страсть к поцелуям, а дурной пример, как известно, заразителен). Я отдала подружке коробку конфет, а ее дочке Юльке мишку, и через несколько минут мы уже пили чай.
— Давай колись, чего вы там затеяли, — нетерпеливо напомнила Анька.
Я вкратце изложила предысторию нашего интереса к Аверину, рассказала о его гибели и последующих событиях. Утаила лишь одно: самоличное обнаружение трупа. Мне совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь еще об этом знал. Женьки более чем достаточно. Анька человек неплохой, но язык у нее… в общем, без костей. На этот самый язык я в настоящий момент очень рассчитывала и не ошиблась.
— Помню я вашего Аверина, — кивнула она. — Вполне приличный мужик, только с лишними деньгами.
— Почему это с лишними? — уточнила я.
— К нам ходят граждане двух категорий: первые — это те кому давно пора в психушку, шизики, одним словом, никакой аналитик не поможет, а вторые, как твой Аверин таскаются от безделья, хотя, может, не от безделья, а от того, что не знают, чем себя, кроме работы, занять. В Америке у каждого более-менее крупного бизнесмена свой психоаналитик, вот и до нас мода дошла, хотя по-русски проще и не в пример дешевле: сел с хорошим человеком раздавил пузырь — и пошли трепаться за жизнь, чем тебе не сеанс психотерапии? Но это для трудовых слоев населения, а твоему Аверину приставать с вопросом: «Ты меня уважаешь?» к алкашу возле пивнушки неловко, вот он к нашему Колобку и подался.
— А о чем они с Колобком говорили, ты не знаешь?
— Нет, конечно. Это ж страшная тайна.
— А давно он стал посещать психоаналитика?
— За пару недель до того, как разбился. Думаете, его укокошили?
— Не знаю. Все, что знала, я тебе уже рассказала. — На самом деле рассказала я немного, по большей части выдумывала, причем страшную чепуху, но Анька девка неприхотливая и осталась довольна. — Такое впечатление, будто кто-то решил разыграть мой роман в лицах. Само собой, нас это слегка тревожит, вот и пытаемся понять, что к чему. Расскажи мне об этой Стелле.
— Да нечего о ней рассказывать. Форменная стерва, кого хочешь в гроб вгонит. Влетит точно фурия, ни минуты не подождет, а на нас смотрит, как будто мы блохи. Так бы ей волосья-то и выдрала. Но клиентов за волосья нельзя, — очень огорчилась Анька и тяжко вздохнула.
По профессии подружка была медсестрой, несколько лет назад она познакомилась на крымском курорте с отдыхающим там Колобком, которого по-настоящему звали Артем Николаевич Новодворцев. В то время Артем Николаевич в очередной раз развелся, страдал, присматривался к женщинам и в конце концов высмотрел нашу Аньку. Она была не замужем, на море выехала впервые, и сладкие речи Колобка в сочетании с морским прибоем сделали свое черное дело: Анюта влюбилась, да так, что и Джульетту могла заткнуть за пояс. С юга они вернулись вместе с Колобком и сразу же попытались наладить совместную жизнь Аньки хватило почти на год. Все это время она кормили мало работающего, но много пьющего сожителя, взывала к его совести и умоляла не губить ее жизнь. Колобок к словам не прислушивался, пил много и подолгу, в результате чего был уволен из больницы, где проработал к тому моменту двадцать лет и ранее числился на хорошем счету. Спившись с горя, Колобок заночевал под соседним забором. Так как Анька искала его во всевозможных местах, а вот забор во внимание не приняла, под утро его обнаружил участковый и доставил домой. Вид чумазого, небритого и пьяненького Колобка наконец-то произвел на Аньку впечатление, она огрела его половником, собрала вещи и удалилась к родителям, отказавшись от встреч с ним раз и навсегда. То ли удар половника пришелся весьма кстати, то ли лежание под забором оказало самое благотворное действие, но буквально на следующий день Артем Николаевич загорелся идеей заняться частной практикой на ниве психоанализа. Поначалу были всевозможные трудности, которые он с завидным упорством преодолевал, и где-то через год смог явиться к Анюте во всем блеске своего нового положения. Но Анька успела выйти замуж и от предложенной Колобком завидной жизни отказалась. Примерно еще через год подружке понадобилось сменить работу медсестры на более доходную, она вспомнила про Колобка, и, надо отдать ему должное, он встретил ее с распростертыми объятиями. Анька числилась медсестрой, получала очень прилично, а к Колобку относилась как к непутевому чаду: ругалась, фыркала, но в обиду не давала. Впрочем, то, что в настоящий момент его активно охмуряет Женька, подружку не беспокоило, она считала, что Колобок попал в хорошие руки и вреда ему от этой сомнительной связи никакого не произойдет.
