Мумия из семейного шкафа (СИ) - Белова Марина

Через минуту я уже ехала в такси в сторону своего дома.

«Бобби, вот кто мне поможет войти в контакт. Одна собака в Алинином доме есть точно. Это Пуфик, слопавший гипсовый муляж, — рассуждала я по дороге домой. — Будет еще одна».

На все про все у меня ушло пятнадцать минут. Я забрала фокстерьера и на том же такси приехала в Алинин двор. Мой план оказался удачным — через пятнадцать минут вышла хозяйка Пуфика. И хотя на этот раз она была без собаки, мы с Бобби были замечены.

— Ой, а я не знала, что у моих соседей есть собака. Здравствуйте, мне так неловко за вчерашний инцидент. Простите ради бога. Теперь я знаю, у кого стянул косточку мой Пуфик.

— Ну что вы, не стоит извиняться, я же все понимаю. У меня Бобби один раз даже кусок мяса из сумки соседки вытащил, — соврала я. Бобби на редкость воспитанный пес, и ничего подобного он в жизни себе не позволял. — Мы же люди, должны быть умнее животных.

— Да, разумеется, но вы правда не в обиде на меня и мою собачку?

— Конечно же, нет.

— Как приятно иметь дело с благородными людьми. А вы уже уходите?

— Нет, мы только что вышли, и, честно сказать, я не знаю, куда идти гулять с Бобби. Не выгуливать же его на детской площадке?

— Нет, конечно. Я вам подскажу, где мы с Пуфиком гуляем. Только прежде давайте познакомимся. Меня зовут Вероника Алексеевна, — представилась дама.

— Марина Владимировна, — в свою очередь назвала я свое имя.

Мне Алинина соседка показалась милой и доброжелательной женщиной. Она была небольшого роста, в меру полноватая, как большинство женщин ее возраста. У нее было простое и приветливое лицо, волосы с проседью, зачесанные в пучок, и темно-карие глаза. Глаза были большими и немного выпученными, отчего выглядели слегка удивленными. Вероника Алексеевна часто улыбалась и моргала. Глядя на эту женщину, нельзя было не улыбнуться в ответ.

— Я тоже собиралась пройтись с Пуфиком. Подождите пять минут, я только сбегаю за творогом и вернусь!

— Конечно, буду рада, если вы составите нам компанию.

Вероника Алексеевна в рекордное время купила творог и вернулась за Пуфиком. Повела она нас в сквер. Всю дорогу она изливала мне душу, как ей повезло с соседями, то есть со мной. Теперь у нее будет с кем перемолвиться словечком во время прогулки.

— Это так хорошо, когда рядом живет родственная душа. Вы мне понравились с первого взгляда. Сразу видно, вы любите животных. Я рада, что мы будем жить в одном подъезде.

— Спасибо, Вероника Алексеевна, но я вынуждена вас разочаровать, — призналась я. — Вашей соседкой будет моя подруга. Но я живу неподалеку, и мы тоже гуляем в этом сквере, только вы — в начале, а мы — в конце. Но мы можем встречаться посередине.

— А я думала, что вы сестра Алины. Жаль, очень жаль, — скисла Вероника Алексеевна. — Я мечтала о такой соседке, как вы. Знаете, Мариночка, мне отчего-то не везет с соседями.

— Почему? — я не скрывала своего любопытства. Я и мечтать не могла, что Вероника Алексеевна сама заговорит на интересующую меня тему.

— Я живу с вашей подругой через стенку.

— Знаю, Вероника Алексеевна.

— Так вот, я хотела поговорить о квартире вашей подруги.

— Да? Квартира, на мой взгляд, просто отличная.

— Отличная, только несчастливая, — с тяжелым вздохом произнесла соседка, но тут же пошла на попятную. — Не знаю, стоит ли вам рассказывать, правильно ли вы меня поймете?

— А вы расскажите, может, надо батюшку пригласить, чтобы он освятил квартиру?

— Это уж точно не помешает. Коли хотите слушать, слушайте, только подруге своей лучше об этом не рассказывайте. Раньше этот дом был кооперативным. Жили здесь врачи, в основном люди заслуженные, профессора, доценты, заведующие отделениями. Специально для них дом строили. А вы ведь помните, какие правила были в кооперативах в далекие восьмидесятые? По уставу кооператива, продать квартиру можно было только тем, кто стоял в кооперативной очереди, и только с разрешения собрания членов кооператива. До девяностых годов здесь проживали медработники, ну а после, когда эти правила упразднили, половина квартир продалась. Кому-то деньги понадобились, на квартиры в этом доме цены всегда были высокими. Кто-то за границу уезжал. Да мало ли у людей причин, по которым нужно продать квартиру? Но, как говорится, у вас товар, а у нас купец. Вот и я примерно в это же время квартиру приобрела, вернее, сын мне купил, хотя сам никакого отношения к медицине не имеет. Когда я только к дому присматривалась, продавались две квартиры: та, в которой я сейчас живу, и квартира вашей подруги. Вашу квартиру продавала молодая вдова, невестка профессора. Фамилия этого профессора такая известная, жаль, сейчас не вспомню. Ну да ладно, само вспомнится. Если честно, я сначала положила глаз на эту квартиру. Благо мне сын тогда сказал: «Мама, выбирай квартиру, какую захочешь». Ну, я думаю, возьму побольше, все равно внукам потом достанется. Но мне отсоветовали эту квартиру покупать.

— Кто отсоветовал и почему?

— Одна моя знакомая, она работала в бухгалтерии ЖЭКа этого кооператива. Вот она-то мне и рассказала жутчайшую историю, произошедшую с семьей, которая проживала в этой квартире. За много лет я забыла подробности, но и за время моего проживания в этом доме в квартире через стенку случилось немало трагического. Так что пусть ваша подруга приглашает батюшку и освящает каждый угол. Несчастливая квартира.

— А подробнее можете рассказать?

— Могу, конечно, все на моих глазах происходило. Приблизительно через месяц после моего вселения соседнюю квартиру приобрел Владимир Петрович Сальский. Вселилось в квартиру четверо: он, его жена, Фира Яковлевна, дочь Лиза и племянница Мила. Жена у Владимира Петровича была еврейка, как вы могли догадаться по имени. Дочь и племянница одних годков были, в тот год девятый класс заканчивали. Почему племянница жила с семьей дяди? Потому что сиротой осталась. Ее мать приходилась родной сестрой Владимиру Петровичу. Отчего умерла, не скажу, не знаю. Только после ее смерти Владимир Петрович забрал девочку к себе. Фира была против. Она даже на людях не скрывала своего отношения к Миле, вечно ее выставляла в неприглядном свете. А девчонка нормальная была, только серьезная слишком. Ну да жизнь у нее такая была, с чего веселиться. Девчонки школу окончили. Лизу в институт иностранных языков пристроили, а Мила поступила в университет на химический факультет. Заметьте, сама поступила, тетка ни одной копейки не дала на репетиторов для Милы. Была бы Мила хуже Лизы, наверное, Фира терпимее относилась бы к племяннице, — вздохнула Вероника Алексеевна.

— Что же, племянница красотой перещеголяла ее дочку?

— Нет, не красотой. Лиза красавицей выросла. Нет, внешние данные здесь ни при чем. У Лизы испортился характер. Грубить стала, из дома уходить.

— Не очень это похоже на детей из еврейских семей.

— У Лизы отец, заметьте, русский. Но человек, я вам скажу, очень воспитанный и порядочный. А как он к жене и девочкам относился… О таком мужчине только мечтать можно.

— И что же стало с Лизой и Милой?

— Чем больше Лиза трепала матери нервы, тем больше Мила раздражала тетку. Фира придиралась к любой мелочи: то не так сделала, то не там поставила. Дошло до того, что она обозвала Милу иждивенкой. Мила обиделась и ушла.

— Ей было куда идти?

— Да, мать ей квартиру оставила. Сначала Фира хотела ее продать, а деньги в оборот пустить, но Владимир Петрович не дал этого сделать. Вот в эту квартиру и ушла Мила. Я ее не видела очень долго. А Лизка тем временем совсем с катушек съехала, — продолжала рассказывать Вероника Алексеевна. — Оказалось, что в институте она пристрастилась к наркотикам. Сначала покуривала, потом колоться стала. В общем, заметили родители слишком поздно. Все думали: переходный возраст, избалованность, характер плохой.

— Что, такое возможно?

— Сколько угодно! У наркоманов как? Наркотиков нет — они в диком возбуждении, уколются — успокоятся. Бедные родственники! Когда все-таки до Фиры дошло, что у нее дочка наркоманка, она бросилась искать специалистов. Лечили ее и в стационаре, и по разным светилам водили — эффект временный. С горем пополам окончила Лиза институт. На работу устроилась в гостиницу «Интурист» переводчиком, через два месяца ее уволили. Еще куда-то пошла, и там попросили. Последние годы сидела дома, — Вероника Алексеевна решила сделать передышку. Она поискала глазами свободную лавочку и предложила: — Вы не хотите немного посидеть? Знаете, годы дают о себе знать.