Дэнни Кинг - Школа для негодяев
– А вот и он. Чудесно! Поприветствуем счастливчика аплодисментами!
Послышались скудные хлопки, я пожал «счастливчику» руку и вручил конверт.
– Большое спасибо, – сказал он, сияя улыбкой.
Увидев победителя, Шарпей побагровел еще сильнее, и не без причины: он сразу узнал этого человека. Конечно, разве забудешь того, кто совсем недавно пабе перепродал тебе твой же собственный видак! Ну да, мы позвонили Барыге Мартину и попросили его оказать нам маленькую услугу. За последние несколько недель мы толкнули ему кое-какие вещички, поэтому сошлись с ним довольно близко и даже начали доверять. Сегодня от Мартина требовалось лишь забрать «свой» выигрыш, улыбнуться толпе и по-отцовски взъерошить шевелюру Четырехглазого. Из всех родителей на матч не приехали только предки нашего Очкарика, поэтому мы могли не опасаться вопросов мистера и миссис Ричардсон, с чего это вдруг чужой дядька прикасается к их ребенку. Взамен Барыга Мартин получал пятьдесят фунтов на выпивку, пузатый серебряный кубок (чтобы загнать его из-под полы или расплавить в слитки, это уж как пожелается) плюс обещание повторить сделку с гафинским видаком. За пять минут работы – очень даже не хило.
Разумеется, мы допустили промашку, отдав ему кубок, но тогда еще сами о том не знали. Мы просто вернулись в школу, сообщили, что приз украден и изобразили искреннее огорчение (правда, не все. Большинство моих одноклассников только порадовались такому исходу, к вящему неудовольствию предков).
– В чем дело? В чем дело? – подскочил к нам чей-то папаша, уморительно похожий на телевизионного констебля Диксона.
– Ничего страшного, не волнуйтесь. Мы сами разберемся,– вмешался Грегсон, не желая афишировать конфуз.
Не придумав ничего лучше, я ляпнул, что приз сперли. К моему ужасу, тип, напоминавший Грозу Диксона, вытащил из нагрудного кармана полицейский жетон и сообщил, что работает в уголовном отделе.
– Помощник шерифа Данлоп. Прежде всего назовите свое имя и фамилию.
12. Рыжий, рыжий, конопатый
Отец Рыжего – коп? Приехали. Только этого не хватало.
Само собой, Рыжий жутко расстроился, что эта маленькая подробность стала достоянием общественности, и почем зря ругался на своего папашу, пока тот записывал фамилии и обыскивал все машины на стоянке. Грегсон тоже не выглядел особенно счастливым и едва не охрип, уговаривая помощника шерифа Данлопа не вызывать местную бригаду пронырливых копов.
В конце концов Данлоп-старший согласился дать нам тридцать минут на прочесывание окрестностей. Грегсон отвел меня в сторонку, сгреб за воротник и в недвусмысленных выражениях приказал вернуть кубок.
– Позвоните своему дружку. Навестите его. Найдите кубок в кустах или где-нибудь еще, мне плевать. Эта гребаная супница должна быть на месте немедля. Я сказал, немедля, иначе ты вылетишь отсюда со свистом, понятно?
– Я не…—начал было я, но Грегсон, злой, как дьявол, схватил меня за плечи и начал трясти, будто тряпичную куклу.
– Никаких «но» никаких оправданий и прочего дерьма. Верните этот чертов кубок! Хотите толкнуть его после того, как уберутся ваши родители, – пожалуйста, но если через полчаса приза здесь не будет, считай, что ты уже исключен. Можешь катиться в Мидлсбрб, там тебя точно загнут крючком.
Да уж, в умении дать мощный стимул Грегсону не откажешь. Я позвонил Мартину из директорского кабинета и уломал его (за дополнительный двадцатник) принести посудину на ближайший перекресток. Я забрал кубок, с видом триумфатора вернулся в школу и объявил, что нашел пропажу в кустахза углом.
– Ну ты прямо как Пиклз, – сказал чей-то старик.
– Чего? – подозрительно прищурился я.
– Ах, ты слишком молод, чтобы знать, о чем я говорю, – захихикал этот придурок. Ему явно нравилось разговаривать со мной в манере старого доброго папочки. – Я говорю, ваш сын – прямо как Пиклз, – сказал он моему отцу.
– Чего? – не понял тот. По всей видимости, чертов
Пиклз имел какое-то отношение к футболу. Если так, то дядька обратился не по адресу, в нашей семейке с футболом как-то не сложилось.
– Ах, не обращайте внимания.
Мы помахали кубком перед носом у Данлопа, после чего он был вынужден прекратить свое вынюхивание, хотя результаты его отнюдь не удовлетворили. Папаша Рыжего добрых десять минут терзал меня – дескать, где я нашел приз, да каким образом он оказался в тех кустах и т.д. и т.п., пока Грегсон не подоспел мне на помощь и не положил конец допросу.
– Вы же знаете, все дети одинаковы, то одно потеряют, то другое. Они бы и головы растеряли, если бы не держали там свои мозги,– засмеялся директор и бросил на меня взгляд, который я отлично понял и от которого по спине пробежал холодок.
– Так точно, мистер Грегсон. Скорей всего я куда-то поставил приз и забыл про него, потому что думал только о сладостях. Наверное, большие ребята забросили кубок в кусты ради хохмы, – промямлил я.
– Гм-мм… Может быть, может быть – согласился Данлоп, хотя было видно, что мои объяснения его не убедили. – Что ж, ладно. Впредь будь повнимательней, сынок. Такие вещи стоят недешево.
– Конечно, – процедил я сквозь зубы и несколько раз повторил вслед удаляющемуся помощнику шерифу: – Морда козлиная!
– По-моему, без тебя тут не обошлось, – хмыкнул подошедший отец.
– Конечно, не обошлось, ведь это я отыскал приз.
– Ага, только сперва сам же его и украл.
Эти слова почему-то дико меня взбесили. Разумеется, папаша был прав, я действительно спер кубок (по крайней мере загнал посудину Мартину именно я), но он-то ни хрена не знал и при этом совершенно легко бросил мне в лицо обвинение в краже, да еще без всякой причины унизил на глазах у посторонних людей. Скажете, Банстед-старший решил преподнести мне урок?
Давайте допустим, что я не крал кубок, а взаправду нашел его в кустах и тем самым спас положение. Гордый собой, я бы принимал поздравления и дружеские хлопки по спине, полагающиеся в подобной ситуации, и все только ради того, чтобы мой отец, родная плоть и кровь, публично выбил почву у меня из-под ног? Если это все, чего мне стоило ожидать в этой жизни, к чему тогда исправляться? Пожалуй, быть порядочным человеком с клеймом вора – хуже всего. Куда ни кинь, всюду клин. То есть, тебе придется сносить всю тяжесть законопослушания, пахать не разгибая спины, чтобы заработать на пиво, и в то же время не иметь причитающихся привилегий в виде доверия и уважения окружающих. Зато на тебя первого укажут пальцем и обвинят в воровстве, если вдруг обнаружат в твоих карданах что-нибудь лишнее. На кой черт тогда пыхтеть и подпрыгивать?
– Еще скажи, что это сделал не ты, жалкий воришка. Признайся, сам ведь припрятал кубок, а?
– Знаешь что, пап? Ты прав. Абсолютно прав. Счастливого пути домой, – бросил я, развернулся и потопал в душ.
Чистая прибыль от тотализатора составила примерно восемьдесят фунтов (и, конечно, была бы больше, если бы нам не пришлось выкупать у Барыги Мартина чертову супницу), но на следующий день мы все предстали пред светлы очи Шарпея.
– Ну, ребятки, решили натянуть старого мистера Шарпа? Думали, это сойдет вам с рук? – пропел он, восседая за учительским столом. Вопреки нашим ожиданиям, буря не разразилась. Шарпей просто покачал головой и хихикнул себе под нос: – Н-да, провели-таки меня. И вы, и ваши родители. Но что получили в итоге? Какой навар, а?
Все настороженно молчали, чуя западню, но Шарпей не стал расставлять никаких ловушек и ограничился лекцией.
– Серьезно, какой куш вы срубили? Сотню? Две? И хренову кучу денег за кубок? Ладно, не будем скупиться и предположим, что вы поимели три сотни. У-у, подумать только: целых три сотни! Слушайте, да вы уже крутые парни. Делим триста фунтов на девятнадцать крутых парней… – Шарлей весело защелкал кнопками на калькуляторе, болтая ногами, точно дитя-переросток. – Тэ-экс, пятнадцать фунтов и семьдесят восемь пенсов на нос. Гм, достойный гонорар. А сколько отваги! Снимаю шляпу, джентльмены. Полный триумф!
Вот гад ехидный. Хорошо еще, он не знал, что на самом деле каждому пришлось всего по четыре фунта с хвостиком, ни туда ни сюда. Однако это не имело значения. Мы заварили всю кашу, чтобы выжать сколько-то денег из предков, и, самое главное, сделали то, чего делать было нельзя, а это зачастую уже само по себе является наградой.
– Вспомните принцип Гафина! – воскликнул Шарлей. – Неужели вы ничему не научились?
– Простите, мистер Шарп,– подал голос Шпала, – какое отношение к принципу Гафина имеет вчерашний футбольный матч?
– Самое прямое. Взвесьте, что вы приобрели и что потеряли.
– А что мы потеряли? – поинтересовался я.
– Доверие. Вы могли завоевать чуточку доверия, загладить старые грехи, показать, что начали с чистого листа. Поверите или нет, но вы сами определяете, какой будет ваша дальнейшая жизнь. Пока что вы этого не осознаёте, но прошлые поступки жерновами будут висеть у вас на шее, и ради жалких пятнадцати фунтов вы упустили такую прекрасную возможность! Молодцы, поздравляю. – Шарлей закончил монолог, качая головой, хотя никто из нас не понял, о чем он вообще толковал.
