Хью Лори - Торговец пушками
— Где я?
С мазохистским удовлетворением я отметил болезненный клекот в своем голосе.
— Ага, — сказало лицо.
Наверное, будь у него достаточно кожи, оно улыбнулось бы. Но вместо этого лицо исчезло. Скрипнула дверь.
— Он очнулся, — громко сказал все тот же голос.
Дверь осталась открытой. Это могло означать лишь одно: тот, кто контролирует комнату, контролирует и коридор. Если, конечно, за дверью находился коридор. С тем же успехом там мог находиться и трап, ведущий в космический корабль. Или из него. Возможно, я лежал внутри звездолета, готового взлететь, и через несколько секунд Земля останется далеко-далеко позади.
Шаги. Две пары ног. Одна на резине, другая на коже. Жесткий пол. Кожаные шаги медленнее. Кожаный здесь главный. Резиновый на подхвате: придерживает дверь, давая пройти Кожаному. Резиновый — это лицо. Резиновое Лицо. Легко запомнить.
— Мистер Лэнг?
Кожаный остановился у кровати. Если это была кровать. Я лежал с закрытыми глазами, брови чуть сдвинуты, изображая боль.
— Как вы себя чувствуете?
Американец. Что-то больно много американцев в моей жизни за последнее время. Видимо, таков нынче обменный курс.
Кожаный двинулся вокруг кровати — я слышал хруст песчинок под ботинками. Пахнет лосьоном после бритья. Чересчур резко. Если мы станем друзьями, обязательно посоветую ему сменить парфюм. Но не сейчас.
— В детстве мне всегда хотелось иметь мотоцикл, — сказал голос. — И обязательно «харлей». Но мой старик объявил, что мотоциклы слишком опасны. И когда я научился водить, то в первый же год четырежды разбил машину, назло ему. Он был порядочным мудаком, мой старик.
Время шло. И я ничего не мог с этим поделать.
— По-моему, у меня сломана шея, — прохрипел я. Глаза я по-прежнему держал закрытыми, и хрип получился очень даже натуральный.
— Да? Очень жаль. Расскажите-ка лучше о себе, мистер Лэнг. Кто вы? Чем занимаетесь? В кино ходить любите? А книги? С королевой когда-нибудь чаевничали? Поговорите со мной.
Я выждал, пока ботинки отвернутся, и медленно открыл глаза. Он был вне поле зрения, так что я сосредоточился на потолке.
— Вы доктор?
— Нет, Лэнг, я не доктор. Уж кто-кто, но не доктор, это точно. Я просто сучий потрох — вот кто я такой.
Откуда-то из глубины комнаты донесся ехидный смешок, и я догадался, что Резиновое Лицо все так и торчит у двери.
— Прошу прощения?
— Сучий потрох. Вот кто я такой. Такая уж у меня работа. Да и жизнь у меня такая. Но давайте-ка лучше поговорим о вас.
— Мне нужен доктор, — сказал я. — Моя шея… К глазам подступили слезы, сдерживать их я не стал. Чуток посопел, чуток покашлял — в общем, устроил эдакое веселенькое шоу.
— Хотите знать правду? — сказал голос. — Мне глубоко насрать на вашу шею.
Я твердо решил не советовать ему насчет лосьона. Никогда в жизни.
— Меня интересует совсем другое, — продолжал голос. — Много-много чего другого.
А слезы все подступали.
— Послушайте, я не знаю, кто вы такой и где я нахожусь…
Я замолчал, попытавшись приподнять голову.
— Исчезни, Риччи, — приказал голос. — Пойди проветрись.
Со стороны двери послышался хрюк, и два ботинка покинули комнату. Оставалось предположить, что Риччи удалился вместе с ними.
— А теперь слушайте сюда, мистер Лэнг. Вам вовсе не надо знать, кто я такой и тем более где вы находитесь. Расклад следующий: я спрашиваю, вы отвечаете. А не наоборот. Ясно?
— Но…
— Вы что, не слышали, что я сказал?
Передо мной вдруг возникло совсем другое лицо. Гладкая, выскобленная кожа и волосы, как у Полли. Мягкие и чистые, они были расчесаны до какого-то нелепого совершенства. На вид что-то около сорока, и, вероятнее всего, по два часа в день он проводит на велотренажере. Ему подходило только одно определение. «Ухоженный». Он тщательно осмотрел меня, и, судя по тому, как взгляд его завис над моим подбородком, я догадался, что там у меня довольно впечатляющая рана. Это меня слегка приободрило: шрамы — очень полезная штука, когда нужно, чтобы лед тронулся. Наконец наши взгляды встретились, но и только. Никаких искр взаимного понимания между нами не проскочило.
— Ну ладно, — сказал он и отодвинулся от меня.
Похоже, было раннее утро. Он только что побрился. Единственное оправдание столь резкому благоуханию парфюма.
— Вы встречались с Вульфом, — сказал Ухоженный. — И с его безумной дочерью.
— Да.
Пауза. Я знал, что угодил ему своим ответом, поскольку улыбка слегка нарушила ритм его дыхания. Начни я все отрицать — мол, вы ошиблись номером, моя не говори английски, — и он тотчас дотумкал бы, что я с ним играю. Ну а начни я колоться — глядишь, он и примет меня за придурка. В конце концов, все факты свидетельствовали именно об этом.
— Ладно. Так. А не поделитесь, о чем вы с ними толковали?
— Ну, — я сосредоточенно наморщил лоб, — он спрашивал меня про службу в армии. Я, кстати, служил в армии.
— Охренеть. Так он уже знал или это вы ему сообщили?
Еще одна свежая мысль придурка.
— Честно говоря, я и сам не уверен. Хотя теперь, после того как вы об этом упомянули, думаю, он был уже в курсе.
— И девушка тоже?
— Ну откуда мне знать? Да я на нее не особо-то и глядел.
Хорошо, что меня не проверяют на детекторе лжи. А то стрелка зашкалила бы так, что приземлилась бы где-нибудь в соседней комнате.
— Он интересовался моими планами — спрашивал, чем собираюсь заняться. В общем, так, ерунда всякая.
— Вы из разведки?
— Что?!
Мой возглас вроде как снимал этот вопрос, но Ухоженный не унимался:
— В армии. Когда воевали с террористами в Ирландии. Вы были связаны с разведкой?
— Господи, ну конечно же нет.
Я самодовольно улыбнулся — будто мне польстила сама эта идея.
— Что тут смешного?
Я перестал улыбаться.
— Ничего. Просто… ну, вы знаете.
— Нет, не знаю. Потому и спрашиваю. Так вы состояли в военной разведке?
Я испустил тяжкий вздох, прежде чем ответить.
— Ольстер был системой. Вот и все. Все, что происходило там, происходило до этого уже сотню раз. Главное — система. Люди вроде меня там просто, н у, вы знаете, просто так, для количества. В общем, я таскался по барам. Играл в сквош. Зубоскалил. Короче, развлекался на всю катушку.
Наверное, я слегка увлекся, но ему, похоже, было до лампочки.
— Послушайте, моя шея… я не знаю, с ней что-то не то. Мне правда очень нужен доктор.
— Он плохой человек, Том.
— Кто?
— Вульф. Очень плохой. Я не знаю, что он вам наплел о себе. Но могу предположить, что Вульф ни словечком не обмолвился о тридцати шести тоннах кокаина, которые он переправил в Европу за последние четыре месяца. А? Рассказал он об этом? (Я попытался покачать головой.) Вот то-то и оно. Я почему-то так и думал, что он забудет об этом упомянуть. А ведь это плохо. Плохо с большой буквы «П», так ведь, Томми? Вульф — дьявол во плоти, и он торгует коксом. Да. Звучит как слова из песенки. Что там у нас рифмуется с коксом?
Я ничего не ответил. Кожаные ботинки принялись прогуливаться взад-вперед.
— Томми, ты никогда не замечал, что плохих людей всегда тянет друг к другу, а? Нет? А я замечал. Причем это происходит сплошь и рядом. Уж не знаю, но, по-моему, друг с дружкой они чувствуют себя как дома: общие интересы, один и тот же знак зодиака — все, что угодно. Я видел это тысячу раз. Тысячу! — Ботинки остановились. — И вот что я тебе скажу, Томми. Когда такой парень, как ты, вдруг начинает брататься с паразитами навроде Вульфа, это заставляет меня посматривать на тебя с подозрением.
— Знаете что, — сказал я довольно нахально, — с меня хватит. Я не скажу больше ни слова до тех пор, пока не придет доктор. И вообще, я понятия не имею, о чем вы тут распинаетесь. И вообще, я знаю о Вульфе ровно столько же, сколько о вас, то есть ничего. И вообще, у меня шея сломана.
Нет ответа.
— Я требую доктора, — повторил я, изо всех сил стараясь, чтобы мой протест походил на вопли британского туриста на французской таможне.
— Нет, Том. Я думаю, не стоит попусту тревожить доктора.
Его голос звучал ровно, но я понял, что Ухоженный возбужден. Скрипнула кожа, потом открылась дверь.
— Не отходи от него. Ни на минуту. Захочешь в сортир — кликни меня.
— Постойте! — крикнул я. — Что значит «попусту»? Я ранен. Мне больно, черт бы вас побрал!
Ботинки скрипнули в мою сторону.
— Все может быть, Томми. Очень может быть. Но кому это надо — мыть за собой одноразовые тарелки?
Вряд ли можно найти хоть что-то положительное в ситуации, в которой я оказался. Но есть такое правило: после любого боя — и неважно, победили вы или проиграли, — еще раз мысленно прокрутить события, дабы извлечь урок. Что я и делал, покуда Риччи Резиновое Лицо торчал у двери, привалившись к стене.
