Фаина Раевская - Сватовство майора
Ульянов помрачнел и едва заметно кивнул. Однако делиться информацией не спешил.
— Ну… — поторопила я.
— Ее нашли…
— Кто?! — закричала Дуська.
— Где?! — заорала я.
— Нашли грибники. В лесу, на сорок седьмом километре.
— Она что же… того… труп? — пролепетала Евдокия.
— Самый натуральный, — кивнул Вовка. — К тому же — криминальный.
— А поподробнее можно?! — потребовала я.
— Можно. Судя по степени разложения и трупным пятнам, а также по заключению экспертов, убили ее не более суток назад. Перед смертью женщину сильно пытали, о чем свидетельствуют отсутствие одной груди, а также резаные и колотые раны в области живота, предплечий, бедер… Хочешь еще подробней?
— Нет, хватит, — поежилась я.
Неужели это Макаров ее убил? И где, спрашивается, она все это время пропадала? И зачем же тогда Андрей Павлович, беседуя со мной, интересовался ее судьбой?
— Кстати, — вновь заговорил Вовка, — ваш кавалер, Эдик, — тоже там! Живописный такой натюрморт из этой парочки получился!
— Хочешь сказать, что Эдик тоже… труп? — Дуська округлила глаза.
— И еще какой! Просто красавец! У него…
— Подробности опустим. — Я поморщилась.
Значит, все-таки Макаров! Но за что? Неужели он узнал что-то такое, что несовместимо с жизнью друга и компаньона, а также жены, хоть и бывшей? И меня он спрашивал о Ленке лишь для того, чтобы уяснить для себя: пора уже убивать или можно еще пожить немного гражданке Зайцевой? Признаюсь, мне стало очень страшно. Неужели Андрей Павлович, этот колобок с ножками, может меня убить?! «Может, — сказала я себе. — Если уж он друга не пожалел… И кто я для него? Так, бесплатная рабочая сила… Ладно, — решила я, — совру Макару, что ничего про Ленку его узнать не удалось. Авось повезет, погуляю еще у сестренки на очередной свадьбе!» Оставшуюся часть вечера я бесцельно слонялась по квартире, не узнавая знакомых предметов. И, конечно же, не стала звонить лишний раз господину Макарову, чтобы не нарываться на неприятности. «Господи, — думала я, — хоть бы дожить до возвращения Ромки с Веником!»
Утром, как обычно, меня разбудил какой-то шум, доносившийся из кухни. Я досадливо поморщилась, но все-таки пошла выяснять причину, помешавшую мне досмотреть замечательный сон. Причина оказалась банальной до тошноты: следователь Ульянов, стоя в семейных трусах, готовил омлет. Дуська же, обрядившаяся в его рубашку, чутко руководила процессом.
— Уже ссоритесь? — зевая, поинтересовалась я. — Ну-ну… Ты, Вовка, наготу бы прикрыл, а то не ровен час в соблазн введешь!
Ульянов ускакал одеваться.
— Чего с женихом не поделили? — спросила я у Евдокии.
— Жень, представляешь, сегодня похороны, а он нас не пускает! — возмутилась сестра.
— Какие похороны?
— Ну, этих… из Катькиной квартиры…
— Иди ты! — не поверила я. — Откуда знаешь?
Дуся зарделась.
— Вчера вечером Вовка проболтался.
Меня словно ветром сдуло с кухни.
«А здорово все-таки, что Дуська с Вовкой пожениться решили, — рассуждала я, влезая в джинсы. — Что ни говорите, а следователем теперь можно управлять. Не посмеет он родственницу своей жены со свету сживать!» Одевшись, я вернулась к Евдокии на кухню, чтобы закинуть что-нибудь в организм для поддержания штанов, как выражается мой папка. Увидев меня, Ульянов, уже облаченный в приличную одежду, спросил:
— Куда?
— Правду сказать — не пустишь, совру — ругаться будешь! — ответила я с набитым ртом. — Так что лучше не спрашивай. Евдокия, собирайся!
Вовка хотел было возмутиться, но махнул рукой и ушел к Веньке.
— Обиделся, — прошептала Евдокия.
— Ну и пускай! Мужа надо воспитывать с раннего возраста! А то так и будет командовать! — поучала я Дуську, пока она одевалась. — Я удивляюсь тебе, честное слово! Четвертый раз замуж собираешься, имеешь педагогическое образование, а о воспитании — ну никакого представления!
— Я уже троих воспитала, — огрызнулась сестра. — И чем все это закончилось? Нет уж, пускай теперь он меня воспитывает!
— Ха! — Я презрительно усмехнулась. — Да твой Вовчик даже с преступниками справиться не может. Что ж тогда о тебе говорить?!
Беззлобно переругиваясь, мы с Евдокией достигли городского кладбища. Располагалось оно на окраине города, в получасе езды от центра. Никаких достопримечательностей на кладбище не наблюдалось — ни тебе древних захоронений, ни богатых надгробий на могилах «новых русских»… Словом, обычное кладбище обычного городка. Имелось, конечно, еще одно место последнего приюта, но за чертой города, в небольшой деревеньке. Вот там можно просто экскурсии проводить. Есть даже так называемая «бандитская аллея», где хоронят только «братков» и, разумеется, авторитетов. Именно там упокоился навеки Черт — бывший «папа» города и наставник Макара. На «бандитском» погосте можно обнаружить такие монументы, что Церетели лопнул бы от зависти! Его Петр Первый по сравнению с ваяниями местных мастеров — просто кружок «Умелые руки»! Когда мы с Евдокией наконец прибыли, траурная процессия уже достигла места захоронения. Хоронили же Наталью Федоровну Спицыну. Она в самом деле была настоящей красавицей. На фотографии в черной рамке весело улыбалась молодая девушка с гривой огненно-рыжих волос. Большие глаза, чуть удлиненные к вискам, смотрели на мир с почти детской наивностью и словно удивлялись нелепости произошедшего. На лицах людей, провожавших девушку в последний путь, застыло скорбное выражение. Гроб опустили для прощания на заранее приготовленные опоры. Наталья лежала в белом подвенечном платье, которое покупалось для совершенно других целей. Немолодой бородатый поп приступил к отпеванию. Чинно помахивая кадилом, он хорошо поставленным голосом затянул молитву. В толпе я заметила смуглого парня в черном смокинге, ослепительно белой рубашке и в солнцезащитных очках. За очками глаз не было видно, но, заметив, как дергался его кадык, я догадалась, что парень сдерживает рыдания. Рядом с Антонио (это, вероятно, был именно он) стояла невысокая полная женщина, сжимавшая в руке носовой платок. «Мать!» — догадалась я. Под руку ее поддерживала хрупкая девушка с такими же заплаканными глазами. Девушку и молодого испанца я наметила для себя в качестве потенциальных собеседников. Рядом раздались вздохи, всхлипывания, и я, повернув голову, с удивлением обнаружила плачущую Дуську.
— Ты чего? — Я подтолкнула ее локтем.
— Жалко-то как, Жень! — снова всхлипнула Евдокия. — Молодая ведь совсем! Ни разу замужем не побывала, а уже померла!
— Тьфу, прости господи! — в сердцах сплюнула я. — И все-то ты, Дусь, со своей колокольни судишь! Так рассуждать, тебе уже после первого мужа пора было панихиду заказывать!
Сестра шумно высморкалась и зарыдала еще громче.
Отпевание закончилось. Все присутствовавшие стали по очереди подходить к гробу и, по русской традиции, прикладываться ко лбу усопшей. Когда настал черед испанца, он опустился на одно колено, что-то быстро пробормотал, перекрестился и поцеловал Наталию в губы.
— Вот татарин, а!.. — прохлюпала Евдокия. — И креститься-то не умеет по-русски. Женька, ты была права — это он их всех порешил!
— Дуся, он испанец, а испанцы все католики! — провела я небольшой ликбез. — И записывать человека в убийцы только потому, что он иной веры, — по меньшей мере аполитично!
— Ты мне еще политинформацию на кладбище устраивать будешь! — возмутилась сестра. — Пошли, вон народ уже к выходу потянулся!
В самом деле, пока мы с Дуськой дискутировали, тело было предано земле, и теперь родные и близкие не спеша направлялись к воротам. Мы с сестрой двинулись следом за ними. В нескольких метрах от выхода мы догнали процессию.
— Простите, пожалуйста, — обратилась я к девушке, поддерживавшей мать Наташи, — можно вас на минуточку?
Девушка в удивлении вскинула брови, но все же отошла вместе с нами в сторону.
— Разрешите выразить вам соболезнование… — начала я.
Но Дуська меня неожиданно перебила.
— Ой, — снова всхлипнула она, — а молодая-то какая была! И не пожила совсем!
Я легонько ткнула сестру коленом в мягкое место, и она, замолчав, принялась сморкаться.
— Я частный детектив, Евгения Зайцева… Занимаюсь расследованием убийства вашей… — Я замялась — не знала, кем приходилась Наталия девушке.
— Сестры, — подсказала девушка. — Она была моей сестрой… Что вы хотите узнать?
— У Наташи было много поклонников? — Я решила сразу приступить к делу.
— Да. Еще со школы. И в институте полгруппы за ней бегало…
Наташа Спицына с самого рождения была красавицей. Еще в родильном доме, когда мать ее только родила, женщины приходили полюбоваться будущей победительницей конкурса красоты. Обычно малыши появляются на свет страшненькие, сморщенные, какого-то фиолетового оттенка… А Наталия была на удивление розовенькой, с длинными, медного оттенка, вьющимися локонами. В детском саду все дети и воспитательницы были в нее немножечко влюблены. Родители как могли баловали Наталью Прекрасную — так в шутку звал ее отец. Когда девочка пошла в школу, она уже хорошо понимала, какая сила заключена в ее внешности. Именно в школе и появился первый поклонник. Егор, так его звали, влюбился в Наташу сразу — как только увидел огромные банты на рыжих волосах. С первого и до последнего дня обучения он словно не замечал других девочек. Для него существовала только одна Наташа. К слову сказать, девочка была умненькая и рассудительная. Она никогда Егора не отвергала, хотя так никогда и не полюбила. Для нее этот мальчишка всегда был лишь другом. Но их дружба не позволяла другим поклонникам активизироваться. Едва на горизонте появлялся очередной пылкий влюбленный, Егор тут же в весьма доходчивой форме объяснял ему, куда следует отправиться, и поклонник испарялся. Специально для того, чтобы разбираться с назойливыми ухажерами, мальчишка записался в секцию самбо и к седьмому классу мог легко справиться с двумя, а то и тремя противниками. Наташа ничего не имела против таких отношений. Мальчишки из школы ей были неинтересны. Она еще с раннего детства мечтала стать ветеринарным врачом, «лечила» всех бездомных зверушек и упрямо шла к намеченной цели. Когда школа осталась позади, Егор и Наталья вместе поступили в ветеринарную академию. Егор по-прежнему оставался Наташиной тенью. Родители уже настраивали себя на свадьбу, как вдруг… У парня было красивое русское имя Иван. Он был старше Наталии на семь лет, отслужил в армии, учиться никуда не пошел, а решил «заняться бизнесом». Что за бизнес был у Ивана, не знал никто, в том числе и Наталия. О своих делах Иван говорил крайне неохотно и все больше намеками. Наверное, он не любил девушку. Ему просто нужна была красивая игрушка для удовлетворения своих амбиций. И родители, и Егор, и сама Наталия прекрасно понимали это. Однако Иван был слишком настойчив и агрессивен. Не давал проходу девушке. Егор попытался поговорить с навязчивым кавалером, но нанятые Иваном люди жестоко избили парня. Иван дарил Наталье дорогие подарки, водил в рестораны, на светские тусовки, различные презентации…
