Маргарита Южина - Парашют для утопающего
– Алло!.. Я вас слушаю!
– Марина, это Василиса Олеговна, что у тебя стряслось?
– Ой, я умираю…
– Что?!! Что ты делаешь?!! – перепугалась Василиса.
Люся резко убавила звук в телевизоре и насторожилась.
– Подождите… я сейчас перезвоню… – проквакала в трубку Маринка и отключилась.
– Что там, Вася?
– Ничего страшного, Люся. Ты, главное, не волнуйся, – не знала куда деть руки Василиса. – Она просто… ну так тихонько умирает. Сейчас обещала перезвонить.
– А если не успеет?
– Ну-у… наверное, рассчитала все по минутам… Ну что ты спрашиваешь?! Я и сама…
Телефон оглушительно затрезвонил, и к нему кинулись сразу обе хозяйки.
– Ну, Люся, дай я! Тебе нельзя! – вырвала из рук подруги трубку Василиса и затараторила: – Марина, ты что – умираешь? Что случилось?!
– Ой, ну я от вас умираю… – снова заговорила девчонка, но тут же поправилась: – Я от вас тащусь!
– Люся, она от нас тащится, а не умирает, – быстренько пояснила Василиса подруге и уже строже заговорила с девчонкой: – Что это у тебя за выходки?! Умирает она! Тащится! По-человечески говорить совсем разучилась?
– Не, ну а чо вы сразу – чо случилось, чо случилось? – оправдывалась та. – Чо со мной случится-то? Только все хорошо налаживается, так вы сейчас накаркаете!
– Ты обещала прийти, а сама не пришла! Мы же должны знать – ложиться нам спать или тебя дожидаться! Между прочим, это ты просила найти вашего братца, мы не навязывались!
Вероятно, Маринка просто забыла, что куда-то должна была прийти. Она смущенно захихикала и принялась неумело врать:
– Ой, ну я это… А я как раз к вам собиралась, да… а потом смотрю – времени уже много. Опоздала – прикиньте! Не, ну я ж не стану таких нормальных теток тревожить черт-те во сколько, правильно же!
Василиса услышала, как рядом с Маринкиной трубкой кто-то требовательно забасил.
– Ты не одна, что ли?
– Ой, ну прям ваще! – снова захихикала девчонка. – А чего я одна-то буду?! Мы ж с Гриней!
У Василисы от сердца отлегло. Хорошо хоть с этими все в порядке – мир да согласие. А Маринка не успокаивалась, делилась счастьем:
– Прикиньте! Мой машину купил, квартиру, давай пальцы веером гнуть, каждый вечер – девочек, пойло дорогое, а ему тут – бац! Приходит такое письмо: «У тебя, мол, осталось сто тысяч!» Ну он уши прижал, шары на вылупку и ко мне! Давай плакать, мол, Маринка, неужели я опять нищим сделаюсь?! И чего это у меня только сто тысяч осталось? А где остальные? И вроде как опять газовый пистолет чистит. Но врал, конечно, у него еще деньги остались. А я, прикиньте, какая крутая! Ему сразу, раз – и готовый ответик! Ты, говорю, Гриня, еще цыпленок поперек меня. Это я ему так сразу, ну чтоб уважение к себе вызвать. Говорю, мол, цыпленок! Надо на эти сто тысяч не девок грабастать, а киоск цветочный открыть, тогда у тебя всегда деньги будут, прикиньте, да? Только сразу говорю – киоск на меня брать будем! Ну мол, типа, если хочешь всегда сыто жить, на меня положись. Ну он и положился! А теперь мы не знаем – пролезет или нет, счета ж оплачиваются, только когда Гриня покупает. А вы еще того братца не нашли? Мне б с ним поговорить.
– Нет, Марина, пока ищем, – не обрадовала девушку Василиса. – Я вот тебя все время хотела спросить: а как он оплачивает ваши счета, этот брат? Ну я понимаю – пришли вы в ресторан, там можно незаметно официанту вместо Гриши деньги сунуть, а в остальном как? Допустим, в магазинах? Там же невозможно незаметно деньги передать.
Девчонка в трубку только фыркала:
– Я вас умоля-я-яю! На фига незаметно? За Гриней такой серенький мэн таскается, он и расплачивается! Незаметно! Да мы без этого серого теперь шагу не делаем! Он нас и на машине, и пешком – как хвост. Ну вот мне так, например, он вовсе не нравится! Фи! Такой… ой, у него причесь такая, как в восьмидесятых, ну убиться на фиг! Волосики такие – бымс, по щечкам разложены, тощенькие, длинненькие, ладно бы там шевелюра клевая, или, если уж так своими патлами дорожит, взял бы да в хвостик их собрал. Нет! По щечкам разложит – ути-пуси! Не, ну я потом-то просекла, чего он так волосешки клеит, у него возле левого уха родинка прикольная – будто телефонная трубка маленькая, ну свихнуться можно – каких только уродов не бывает! А я с детства уродов боюсь! А он таскается! Ой, тут такая смехота была! Он где-то задержался, с герлой своей, наверное, короче – выходим, а его нет! Гриня мой даже позеленел, как бамбук, прикиньте! Ну потом, конечно, эта мышь серая прискакала. Но ему Гришаня такого воздушного змея показал!
– Подожди, то есть ты хочешь сказать, что вы общаетесь с парнем, который передает деньги? – уточнила Василиса. Молодые люди ее удивляли с каждой минутой все больше.
– Ага! – шмыгнула носом в трубку Маринка. – Мы общаемся. А он, паразит, нет. Мы с ним и так, и эдак – он молчит, как червяк. Один только раз раскололся. Гриня его спрашивает: «Так это ты, что ль, мой братан?» – а тот так вытаращился, будто его оса в задницу клюнула, и блеет: «Не-е-е-ет, вы что?! Я кассир!» А где сам братец – хрен знает. Вы бы поторопились, вдруг на меня киоск не оформят.
Василиса тяжко вздохнула, потом как можно мягче постаралась охладить Маринкин пыл:
– Девочка, да с оформлением никаких проблем не возникнет. Ну в крайнем случае – пусть Гриша киоск купит на себя, а потом тебе продаст, подарит или еще как переоформит. Но я бы… Марина, я очень прошу – не берите вы больше этих денег. Запомни – никто никогда добровольно с деньгами не расстается. Тем более с такими большими…
– Не судите по себе, – заносчиво выкрикнула девчонка.
– Хорошо, не буду, а ты бы отдала? – терпеливо уговаривала Василиса.
– И по мне не судите! Я сразу говорю – ни своих не отдам, ни чужих! Поэтому – дают Грине деньги, и пусть он только попробует не взять! У-у-у, какая вы! Завидно вам, да?
– Спокойной ночи, Марина, – корректно пожелала девчонке Василиса и уже потом взорвалась: – Глупая утка!! Она думает, ее гусака просто так откармливают! Даром!.. Люся, а какого черта ты не спишь? У нас завтра очень серьезный день, очень серьезный!
Люся мотнула головой и побрела в спальню. Возле самого порога она не утерпела и подскочила к телефону:
– Только спрошу, как сегодня без меня Васенька, – извиняющимся тоном пояснила грозной Василисе. – А то я так ночь спокойно спать не буду.
Люся ошиблась. Если бы она пошла спать, то уснула бы куда спокойнее. Оказалось, что Ольга что-то съела и у мальчика пошла сыпь. Маленький Василий капризничает и никак не может уснуть.
– Правильно!! У него же сыпь, а она чешется! И чего тебя, паразитку, приспичило есть всякую дрянь?!! – теряя контроль, кричала на Ольгу Люся. – Чего теперь мамкаешь? Иди, немедленно искупай Васеньку в слабеньком растворе ромашки! И никаких лекарств! Сейчас в аптеки везут не таблетки, а всякие подделки, угробишь ребенка! Я завтра приду, проверю!
Она грохнула трубку на рычаг и рыкнула на Василису:
– Да! Вот так сурово! А чего она ест всякую гадость? Теперь же через нее и ребенок питается! Эх, Вася, как жалко, что я не могу сама кормить младенца…
– Люся, в кровать! Ты сегодня слишком широко раскрывала рот, и никакого чаю! – вынесла страшный вердикт Василиса и самолично проследила, чтобы подруга уткнулась носом в подушку.
Утром ее разбудил звонок в дверь. Звонили так долго, что Василиса поняла – Люся впала в летаргический сон, и открывать придется самой.
– Сейчас, уже бегу! – на всякий случай кокетливо отозвалась она и заскочила в ванную.
Вероятно, кому-то они с Люсей слишком были нужны, потому что Василиса как ни торопилась накраситься одним взмахом руки, но вышла только через двадцать минут. А в дверь между тем все так же непрерывно звонили.
– Вот ведь не дадут халат надеть, – хихикнула она и открыла.
Перед ней стоял Таракашин с жутко опухшей скулой, которая отдавала всеми холодными оттенками – синим, фиолетовым, голубоватым и только самую чуточку – багровым. В руках у раннего гостя красовался неслыханный подарок – гипсовый ангелок, с отбитым носом, величиной почти с самого Таракашина.
– Это ты с какого надгробья спер? – сурово уставилась на подарок Василиса.
– Сюсю моно? – прошепелявил Таракашин, игнорируя вопрос.
– Даже и не знаю, обрадуется ли она такому памятнику… – перекривилась Василиса Олеговна и рявкнула на всю квартиру: – Сюся!! Немедленно выходи! Тебя твой супруг из гипса сваял!
В ответ раздалось бойкое цоканье, и в прихожую вышел Малыш.
– Та-а-ак, – нервно задергал головой Таракашин. – Я тут тасюсь с склюп… с ссасуэской, а меня дазе вссретить не зелают… Сю!.. Сёрт… Василиса! Поднимите Сюсю с кровати!! Не видите – я не могу говорить!!
Василиса пожала плечами и отправилась будить подругу. Однако кровать в спальне Люси была тщательно заправлена, а самой хозяйки не наблюдалось.
– Люся! Люся!! – позвала Василиса, но подруги не было.
Таракашин уже тоже тянул шею, но пройти побаивался – возле его ног чинно сидел Малыш.
