Люся Лютикова - А кому сейчас легко?
Аллу словно холодной водой окатили. Мстительно прищурившись, она прошипела:
– А вы не думаете, что любовницей вашего мужа могу быть я? И мы с ним просто договорились вместе вас обмануть, а?
Ответ пришел сам собой:
– Если бы вы оказались его любовницей, то я была бы счастлива.
– Почему?
– Это была бы достойная расплата за все мои страдания.
Девушка захлопала глазами, переваривая услышанное. А я воспользовалась паузой, чтобы улизнуть.
Войдя домой, я первым делом наткнулась на пышный зад Галины Егоровны. По комнате она передвигалась, согнувшись буквой «зю».
– Что с вами? – всполошилась я. – Вам очень плохо?
– Радикулит, проклятый, скрутил, – простонала она. – Видно, меня вчера на Воробьевых горах продуло. Ох, как не вовремя, мне же на работу идти!
– Какая работа! Вызывайте «скорую» и оформляйте больничный.
– Люся, ты в какой стране живешь? Мы уже не в СССР! Какой больничный? Если я один раз не выйду на службу, меня уволят. На мое место десять таджичек в очереди стоят!
Осознав свою неправоту, я предложила:
– Давайте я за вас сегодня полы помою! Только объясните, где ведро с тряпкой лежат.
Хозяйка замотала головой:
– Нельзя тебе туда. Вдруг соседи твои бывшие тебя увидят и в милицию донесут?
– Ерунда! Уборщицу обычно никто в упор не замечает. Вот скажите, кто-нибудь из жильцов здоровается с вами?
Галина Егоровна задумалась, на секунду перестав охать и стонать, потом сказала:
– Никто.
– Ну вот, что и требовалось доказать! А даже если кто меня и узнает – разве у меня на лбу написано, что я в розыске нахожусь?
Галина Егоровна была вынуждена согласиться с моими доводами и вручила ключ от подсобки. И я отправилась в свой бывший дом.
Совершенно спокойно я зашла в подъезд, переоделась в серый халат и, набрав ведро воды в подсобке, принялась мыть вестибюль. Работы я не боялась, даже предвкушала ее. Сейчас разомну косточки! Физический труд полезен для людей творческой профессии! Гиподинамия не пройдет!
Вестибюль я вымыла легко, можно сказать, играючи. Площадка первого этажа далась тяжелее. На втором этаже у меня стали дрожать руки. На третий – свой – этаж я вползла взмокшая, как скаковая лошадь.
Я вяло возила тряпкой около лифта, когда из него вышла бывшая моя соседка, ювелирша Изюмова. Увидев меня, она испуганно отпрянула, словно к ее носу поднесли живого скорпиона.
– Люся, что вы делаете?! – в ужасе вскричала дама.
– Полы мою.
– Но зачем? Это же работа уборщицы!
– Теперь я ваша уборщица.
– Как?!
Опершись на швабру, я принялась рассказывать:
– Про мировой финансовый кризис слышали? Так вот – я его жертва. С работы меня уволили, другой работы найти не удалось, счастье еще, что освободилось место поломойки. На него был дикий конкурс – триста человек на место, больше, чем на вступительных экзаменах в МГИМО. Но победила я благодаря знанию трех иностранных языков!
С минуту ювелирша смотрела на меня с открытым ртом, а потом поспешно скрылась в своей квартире.
– Налегайте на иностранные языки, – прокричала я в закрытую дверь, – неизвестно еще, каким боком жизнь повернется!
Глава 19
Утро понедельника обычно не несет с собой ничего хорошего. Этот день не стал исключением. Я проснулась с ощущением, что всю ночь разгружала мешки с картошкой, а потом загружала их обратно в вагон. Все тело ломило, будто по нему прошлось стадо слонов. Господи, я даже не подозревала, как много мышц в человеческом теле, и каждая из них сейчас дико болела!
– На-ка, выпей лекарство! – Галина Егоровна протянула мне стакан с мутной зеленой жидкостью.
Я с трудом оторвала голову от подушки.
– Что это?
– Отвар арники. Наринэ благодари, это она сварила.
– Арники? Впервые слышу.
Тут же материализовалась Наринэ с объяснением:
– Арника, она же «баранья трава», излюбленное средство горных баранов. Они жуют ее, если сильно разбились, прыгая со скалы на скалу, или когда находятся в утомительном переходе. Арника заживляет раны и снимает мышечную усталость. Тебе после вчерашнего в самый раз будет. Ты до скольких полы-то мыла, до часу ночи?
– Мыслимое ли дело – три подъезда с непривычки! – воскликнула Галина Егоровна.
Я попыталась вспомнить, когда закончила работу, но память отказывала мне. Третий подъезд я домывала практически на автопилоте.
Арника оказалась горьковатой на вкус, но я залпом осушила стакан. Взгляд упал на часы: без четверти одиннадцать! Мне же бежать надо!
Бежать не получилось, до ванной я ковыляла на негнущихся ногах минут десять, еще столько же понадобилось, чтобы влезть под душ. Тело требовало, чтобы его оставили в покое, но дух не сдавался. Но то ли арника подействовала, то ли горячий душ, то ли организм понял, что от него все равно не отстанут, однако вскоре я почувствовала себя лучше. Наскоро одевшись, я вышла из дома и направилась к метро. Иннокентий Лавочкин обитал в Северном Измайлове, а до станции «Щелковская» еще пилить и пилить.
Улица 13-я Парковая представляла собой наглядную иллюстрацию жилищной политики правительства Москвы: снести пятиэтажные хрущёвки, а на их месте возвести семнадцатиэтажные панельные дома: и места занимают меньше, и народу можно заселить гораздо больше. Строительство шло полным ходом, однако и в пятиэтажках жизнь еще продолжала кипеть. На балконах висело белье, из окон тянуло жареной картошкой, во дворе мальчишки играли в хоккей.
Дом номер четырнадцать оказался одной из таких хрущёвок. На двери подъезда висел кодовый замок. По опыту я знаю, что кто-нибудь из жильцов обязательно пишет или царапает гвоздем комбинацию цифр на двери – чтобы не забыть, когда возвращается домой «под мухой». Но сколько я ни вглядывалась, обнаружить подсказку не смогла. К счастью, молодая мамаша с коляской выходила из подъезда, я услужливо придержала ей дверь и проскользнула внутрь.
Нужная квартира находилась на втором этаже. Я нажала на кнопку звонка.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Иннокентий Владимирович Лавочкин здесь живет?
– Он здесь не живет, – отрезала дама, – только прописан. А в чем дело?
– Я сотрудник банка «ФинансИнвестРезерв». Господин Лавочкин взял в нашем банке кредит и не отдает. Набежали огромные проценты. Меня послали с ним лично поговорить, объяснить последствия, пока им не занялись коллекторы.
Дверь мгновенно распахнулась. На пороге стояла тетка-пенсионерка в байковом халате. В ее взгляде было столько бешеной злобы, что она могла бы прожечь меня насквозь. К счастью, объект у ее ненависти был другой.
– Так я и знала! – воскликнула она. – Танька, прошмандовка вокзальная, кредитов набрала, а платить не хочет!
Столь бурная реакция меня озадачила. Ох, кажется, я влезла в осиное гнездо! Но отступать было поздно.
– Вообще-то кредитный договор оформлен на Иннокентия Владимировича, – осторожно произнесла я.
– Естественно, она же не дура – сама бумаги подписывать! Да и кто ей кредит даст? Что с нее взять, рвани голозадой, имущества-то никакого нет!
– А кем это Татьяна приходится Иннокентию Владимировичу? – спросила я, хотя уже догадывалась.
– Кем-кем… женой! – зло отозвалась пенсионерка и сплюнула. – Говорила я ему: не женись на этой курве, покажет она тебе небо в алмазах! Так оно и вышло! Ни дня не работала, села ему на шею и ножки свесила! Теперь ее оттуда пинками не сгонишь.
Судя по всему, пожилая дама не отказалась бы лично поучаствовать в этом мероприятии.
– Вы, я так понимаю, мама Иннокентия Владимировича?
Пожилая женщина хмуро кивнула:
– Правильно понимаете.
– Где я могу найти вашего сына?
Старики не умеют притворяться. Когда они обманывают, выражение лица у них становится искренним и незамутненным, как коктейль «Слеза комсомолки».
– Не имею понятия, – ответила пенсионерка, старательно хлопая глазами, – съехал он, и адреса не оставил. Кажется, куда-то в Ярославскую область.
Я принялась ее увещевать:
– Понимаете, дело очень серьезное. Я – рядовой сотрудник банка, пришла для начала просто поговорить. Но если ваш сын не начнет выплачивать долг, его договор передадут коллекторам, а они никакими средствами не брезгуют. Сначала придут сюда, по месту прописки должника, попытаются выбить деньги из вас, начнут давить психологически и, возможно, даже физически. Если вы не сломитесь, станут названивать родственникам, друзьям и знакомым. Расскажут, что Иннокентий должен банку огромные деньги, попросят заплатить за него, опозорят перед всеми…
– Откуда они узнают их номера телефонов? – подозрительно сощурившись, резонно заметила старуха.
– Господи, да для коллекторов это не проблема! В их распоряжении база данных МВД и ФСБ, к тому же они прослушивают мобильные телефоны должников. Если и друзья не заплатят за Иннокентия, коллекторы подадут в суд. А суды у нас, сами знаете, насквозь продажные: кто больше даст, тот и прав. Эта квартира полностью принадлежит вам?
