Наталья Александрова - Приманка для компьютерной мыши
Надежда Николаевна постучала в дверь костяшками пальцев, и из кабинета донесся странно приглушенный голос:
– Одну минуточку!
– Минуточку так минуточку! – пробормотала Надежда, села на стул слева от двери и перевела дух.
После сегодняшних бурных приключений в больнице она была рада малость передохнуть и обдумать свой разговор с Наиной Ивановной.
Однако прошла минута, другая, третья… пятая…
Надежда Николаевна встала и снова постучала в дверь.
На этот раз ей никто не ответил.
Тогда она осторожно толкнула дверь и заглянула в кабинет, вполголоса спросив:
– Наина Ивановна, можно к вам?
Ей снова никто не ответил, да отвечать было и некому: кабинет был пуст.
Надежда, немного помедлив на пороге, вошла внутрь: ведь в конце концов Наина Ивановна обещала ее принять! Вот только куда она делась? Только что была здесь…
В дальнем конце кабинета была еще одна дверь, точнее, арка, задернутая белой шторой. Возможно, у Наины там операционная, или процедурная, или что там еще бывает у врачей?
Настороженно покосившись на эту арку, Надежда подошла к письменному столу. На столе стоял компьютер. Снова опасливо взглянув на белую занавеску, Надежда Николаевна обошла стол и взглянула на светящийся экран.
– Я только одним глазком! – пробормотала она, оправдываясь перед своим внутренним голосом, который снова предостерегающе заныл.
На экране была страница текстового документа – что-то вроде медицинской карты, которую сама Надежда держала в руке.
На самом верху страницы жирным шрифтом было выведено имя пациента, точнее пациентки.
«Горожанкина Елизавета Петровна», – прочитала Надежда.
Ого, вот это везение! Ведь именно такую фамилию назвала вишневая дама, соседка загадочной пациентки из триста седьмого номера… Из медицинской карты можно много о ней узнать…
Впрочем, тут же остудила себя Надежда, узнает ли она правду? Ведь сама она только что сообщила девушке из регистратуры вымышленные данные, так кто мешал так же поступить и этой загадочной особе?
Ниже были размещены остальные данные – адрес, телефон, записи врачей…
Однако Надежда не успела их прочесть.
Сквозняк приподнял белую штору, и Надежда увидела кое-что куда более важное.
Она не поверила своим глазам, подскочила к шторе, отдернула ее…
И попятилась в ужасе.
За шторой действительно была небольшая процедурная. Возле стены стоял стеклянный шкафчик с какими-то медицинскими инструментами и медикаментами, рядом с ним – кушетка, застеленная белоснежной простыней, за кушеткой – еще один шкафчик, в котором стояли рядком картонные папки, видимо, с личными делами больных. Впрочем, часть папок была выброшена из шкафа и в полном беспорядке валялась на полу.
Но, разумеется, не это привело Надежду Николаевну в ужас.
На полу, у самого порога процедурной, лежала на спине женщина средних лет в белом врачебном халате.
Именно ее ногу в коричневой туфле с квадратным носком заметила Надежда, когда сквозняк приподнял край шторы.
Сейчас же она увидела всю Наину Ивановну – от упомянутых уже коричневых туфель до тусклых, коротко стриженных волос с пробивающейся у корней сединой.
Но самым ужасным было лицо женщины – багровое, с выпученными глазами в красной сетке лопнувших сосудов, с вываленным лиловым языком…
Наина Ивановна была задушена, причем задушена совсем недавно – ведь всего несколько минут назад она разговаривала по телефону с девушкой из регистратуры.
А потом… Надежда вспомнила голос, который отозвался из-за двери кабинета на ее стук. Этот голос показался каким-то странным, словно полузадушенным. Собственно, она не могла сказать, мужской это был голос или женский. Просто она ожидала услышать голос Наины Ивановны, поэтому и посчитала голос женским. Но теперь Надя поняла, что ей ответил не кто иной, как убийца. В ту самую секунду, когда она подошла к двери кабинета, он и душил Наину Ивановну…
Надежда Николаевна представила руки убийцы на горле Наины… Тут же перед ее внутренним взором предстала другая картина – два силуэта на фоне освещенной занавески, мужчина душит женщину…
История повторяется. Наверняка это тот же душитель пришел сюда, чтобы покончить с Наиной Ивановной, потому что она что-то знала о том, первом убийстве, знала о девушке, которая провела какое-то время в этой клинике, записавшись под именем Елизаветы Горожанкиной. Он обошел Надежду всего на несколько минут, успел войти в этот кабинет немного раньше нее, задушил Наину Ивановну и забрал папку с картой Горожанкиной.
Но как он отсюда сбежал? Ведь Надежда сидела перед дверью кабинета, и оттуда никто не выходил!
Она с трудом оторвала взгляд от жуткого лица мертвой женщины и увидела распахнутое окно. Вот почему в комнате гулял сквозняк, приподнимая время от времени белую штору! Убийца выпрыгнул через окно, благо кабинет Наины находился на первом этаже.
Надежда Николаевна, покачиваясь, вернулась в кабинет.
Она подошла к компьютеру, и ее взгляд снова остановился на файле с данными таинственной пациентки.
Убийца унес папку с этими данными, но то ли не подумал о компьютере, то ли не успел ничего с ним сделать, так как его спугнула Надежда.
Она попыталась запомнить текст на экране, но в теперешнем своем состоянии не могла этого сделать. Буквы плясали перед глазами, складываясь в какие-то бессмысленные слова.
К счастью, рядом с компьютером стоял принтер. Надежда отправила документ на печать.
И в эту секунду в дверь кабинета кто-то постучал.
Надежда схватилась за голову: если сейчас ее найдут рядом с трупом Наины Ивановны, ее наверняка посчитают убийцей!
Стук снова повторился.
– Одну минуточку! – проговорила она сдавленным, полузадушенным голосом – точно таким же, какой она несколько минут назад услышала из-за двери кабинета…
Листок с распечаткой вылетел из принтера. Надежда схватила его, забежала в процедурную, с неожиданной ловкостью взлетела на подоконник и выскочила в окно…
Под окном была клумба с разноцветными петуньями. Надежда не удержалась на ногах, приземлилась на четвереньки, но тут же поднялась и припустила прочь от злополучного медицинского центра.
Отбежав метров на двадцать, все же оглянулась, увидела смятые цветы, глубокие следы на клумбе и огорчилась – кто-то возился с этими петуньями, поливал их, пропалывал…
В следующую секунду она поразилась себе самой: как она может огорчаться из-за смятых цветов, если только что, практически на ее глазах, убили женщину?
Да и сама она… Если бы она вошла в кабинет на минуту раньше – ее тоже могли убить!
Да и сейчас она вовсе не избежала опасности.
Ведь ее видели в клинике, девушка из регистратуры направила ее в кабинет Наины Ивановны, и через несколько минут ту нашли мертвой… или вот-вот найдут…
Со стороны медицинского центра донесся оглушительный, душераздирающий вопль.
«Ну вот и нашли», – подумала Надежда, усилием воли замедляя шаги, чтобы встречные прохожие не запомнили бегущую женщину. И так вид у нее небось дикий, а если еще бежать, точно заподозрят во всех грехах.
«Я же говорил! – заливался внутренний голос пожарной сиреной. – Я предупреждал, что так будет!»
«Врешь ты все, – устало ответила Надежда, – что так все будет, ты даже не предполагал».
Душа ее была просто скована ужасом. Перед глазами стояло сине-багровое лицо задушенной докторши. Глаза, вылезшие из орбит, и вываленный язык.
Надежда застонала и против воли убыстрила шаг, ей хотелось поскорее оказаться как можно дальше от злополучного медицинского центра. Прибежать домой, закрыться на все замки, прыгнуть в кровать и укрыться одеялом с головой. И чтобы никто ее не трогал. Телефон отключить.
Это был полный кошмар. Ни разу еще не случалось ей попадать в такую историю. Мало того, что, войди она в кабинет чуть раньше, убийца мог задушить и ее. Или стукнуть чем-нибудь по голове, ей-то, Надежде, какая разница была бы…
Так еще могли же войти и застать Надежду прямо над трупом! Кто поверит, что она нашла Наину Ивановну уже задушенной? Никто же убийцу не видел…
Противнее всего, что в этой ситуации нельзя никого винить, кроме себя. Ну что ее потянуло в этот центр «Гигея», провались он совсем? Что ее заставляло расследовать это несчастное убийство? Ну, убили и убили девушку. В конце концов ей уже все равно.
Надежда почувствовала самую настоящую ненависть к неизвестному убийце, к его жертве, к двум нахальным и ленивым ментам, а также к себе самой – упертой идиотке.
Она выскочила на проспект и подняла руку.
Через несколько минут Надежда ехала домой в маршрутке.
Напротив нее сидела женщина примерно ее возраста с многочисленными сумками и пакетами. Женщина время от времени странно поглядывала на Надежду и наконец, низко пригнувшись к ней, прошептала:
– Женщина, у вас блузка расстегнута!
